Изгои Интермундуса

– Передайте ему, что я не стану сопротивляться, если он… – искренне надеюсь, что этот человек услышит и поймет мои слова, и не придется повторять их снова.

– Вот, Хэдин, бездельник! – притворно-недовольный голос обладателя сапог отскакивает от влажных каменных стен: резко вскидываю голову, чтобы убедиться в своей догадке. – Просил же отнести пленнице еду!

– Т-теон? – тихо шепчу, не веря своим глазам и ушам.

Но это не иллюзия или морталис-тень, это он – живой и здоровый. Единственное, что меня в нем настораживает – это беззаботное выражение лица, которое в последние 300 лет появлялось крайне редко, и что совершенно не соответствует сложившейся ситуации.

– Что ты там бормочешь? Если хочешь что-то сказать, то подойди ближе, – одно манящее движение пальцами, и я, резко вскочив, кидаюсь к решетке.

Но ноги меня подводят: споткнувшись о выступающую каменную плитку, падаю на пол, больно ударившись лбом о железный прут. Перед глазами мелькают разноцветными круги, и я осторожно сажусь на пол, стараясь не делать резких движений.

– Осторожнее, – советует Теон. – Будет бессмысленно, если ты свернешь себе шею до церемонии Очищения.

– Церемонии? – переспрашиваю, пытаясь сосредоточиться на его лице, которое расплывается перед глазами. – Тебе о ней что-то известно?

– Да, – кивает Теон: ядовитая усмешка разрезает лицо. – И, как я понимаю, ты имеешь о ней неправильное представление.

– Я не знаю, что тебе сказал Изокрейтс, но ему нужна моя смерть, чтобы заполучить силу, – встаю на ноги и дрожащей рукой тянусь к Теону сквозь решетку: мне хочется с помощью прикосновения узнать, что он чувствует. – Послушай, я…

– Как низко, – спокойно отвечает Теон, отойдя на шаг назад, чтобы я не смогла дотянуться до него. – Ты обвиняешь других, но виновата ты сама. Твоя самовлюбленность стоила жизни дорогих мне людей. Из-за тебя мне пришлось 300 лет скитаться в мире людей, прислуживать им, чтобы прокормить себя и…тебя.

Губы Теона передергивает от отвращения, а от его презрительного взгляда мои колени начинают дрожать, и я опускаюсь обратно на холодный каменный пол.

– Да, я виновата, – признаюсь я. – Но и мой дядя приложил к этому руку!

– Хватит! – кричит Теон: а я невольно зажмуриваюсь от страха. – Сегодня ты за все ответишь. Только твоя смерть поможет вернуть все на свои места.

Развернувшись на каблуках, Теон идет прочь. С каждым его шагом мое сердце сжимается все больнее и больнее, но я не могу найти в себе силы окликнуть его.

– Прости меня, – одними губами шепчу я.

На мгновение показалось, что шаги затихли, и он остановился, но нет: через секунду стена, закрывающая вход в подземелье, встает на место.

После ухода Теона, темница будто превращается в склеп: могильная тишина заполняет пространство – даже крысы попрятались по своим норкам. Видимо, чуют приближающуюся смерть. Я – здесь единственный пленник, если не считать Золотой Скелет – все, что осталось от безымянного магуса. Интересно, кем он был? Не хочется умирать, так и не узнав, какую тайну он скрывает. Ну, вот и придумала, какое условие поставлю перед дядей: мол, не дамся я вам, пока не узнаете личность, похороненного в темницах Селенийского замка. И тут новый король поднимет на уши всех своих протозанщиков, и они денно и нощно будут искать информацию о человеке с золотым скелетом. Стоит представить, какую это вызовет суету: смех – истеричный, надрывный – буквально выплескивается из меня. Но спустя пару мгновений, он сменяется плачем.

Неужели сегодня я умру?

Да, сегодня меня казнят. Они могут называть это как угодно – церемония, акт мщения, день искупления – но сути это не меняет. Меня выведут в Судную Залу, прикуют к столбу и вынесут приговор. Я всегда считала, что смерть не должна быть публичной, такие казни в первую очередь устраиваются в назидание или, чтобы унизить, а уже потом для самой казни. В моем случае это – жертвоприношение. Мой отец всегда был против показательных убийств, говоря, что смерть – личное дело каждого, в ней нет ничего кроме неумолимого времени и рока. Эпоха правления моего отца прошла, и все из-за меня. Неважно, что сделал дядя, лишь мое решение привело в действие проклятье. Публичная смерть станет моим наказанием.

Сколько проходит времени? Час? Два? Три? Казалось, проходит всего пара минут и, зловеще щелкнувший замок оповещает о начале конца. Моего конца.

Еле передвигая, словно налитые свинцом, ноги, стараюсь не отставать от своего спутника, идущего впереди. На мне нет кандалов, но это все равно не меняет того факта, что мой возлюбленный ведет меня на смерть. У самого входа в Зал для публичной казни, я спрашиваю, не отрывая глаз от золотистого узора на черном сюртуке:

– Кто будет моим палачом?

Теон останавливается, но, ничего не ответив, лишь оборачивается и задерживает взгляд на моем лице достаточно долго, чтобы я поняла: палачом будет первый наследник Секундус Солярис. Он.

Яркий свет ослепляет до того, как успеваю осознать весь ужас такого расклада событий. Передо мной открывается вид на огромный амфитеатр: ряды сидений уходят все выше и выше, возвышаясь над местом казни – дубовым столбом. Останавливаюсь и начинаю озираться по сторонам, пытаясь сосчитать присутствующих, но меня прерывает стражник, грубо толкнувший в спину. Странно, но похоже, что на церемонию Очищения пришли только представители Семи – то есть, как я понимаю, уже Пяти – Кланов и их охрана. Охранник, идущий позади, подводит меня к месту казни и привязывает мои руки над головой, Теон же встает чуть поодаль, прямо в тень, что отбрасывает дубовый столб. Подняв голову вверх, понимаю, почему здесь так светло: высоко над головой по ясно-голубому небу неспешно плывут облака. Как это может быть? Мы ведь находимся в подземельях? Должно быть это старая магия, делающая материю прозрачной на вид.

– Друзья мои, вы много лет были рядом со мной, – Изокрейтс поднимается со своего места. – Вы знаете, как я скорбел о потере моего брата – великого короля Велиуса. Сегодня нам выпал шанс вернуть к жизни тех, кто пал жертвой ужасного проклятия, но для этого мы должны обратиться к Истоку. Это девушка нарушила один из наших законов и должна понести наказание. Исток примет ее жизнь в искупление и вернет тех, кто безвременно погиб. Вы согласны пойти на это?

Бессмысленно поднимать глаза, чтобы сосчитать количество рук, взметнувшихся вверх: без сомнения многие из них желали вернуть великого короля в этот мир, другие же просто хотели совершить акт милосердия – спасти сотни жизней, погубив одну. Это решение можно посчитать благородным, может, я бы тоже с ним согласилось, если бы сама не была привязана к жертвенному столбу и не знала истинных целей Изокрейтса.

И тут меня снова поразило молнией: сила Чумного Магуса непредсказуема и может принести еще больше разрушений, чем то, что сделала я. Мне нужно было как-то сказать об этом Теону! Он должен знать, что задумал Изокрейтс. Но Теон меня не услышит: ни если я использую нашу телепатическую связь, ни если крикну во весь голос. Что же делать?

– Но разве смерть этой девушки не вызовет еще больший гнев Истока? – спрашивает женщина в пламенно-оранжевом плаще.

– Нет, если… – Изокрейтс указывает куда-то слева от меня, – это сделает он.

Гул, заполнивший пространство, похож на перешептывание листьев в летний день, но он не сулит ничего хорошего: не думаю, что они откажутся от шанса воскресить умерших. Ведь если сегодня они отложат приговор, им придется ждать еще один год. Именно сегодня 21 июня – по человеческому календарю – я выпустила темное проклятие Истока.

– Раз у Совета нет возражений, тогда приступим, – дядя кивает Теону, и тот выходит из тени.

Когда родное лицо попадает в поле зрения, я понимаю, как мне до него достучаться.

– Последние желание… – охрипший от напряжения голос превращается в тихий шепот.

– Что? – переспрашивает Теон, подойдя ближе: теперь между нами не было и двух шагов.

– У меня есть право на последнее желание! – изо всех сил кричу я.