Изгои Интермундуса

– Правда? А ты уверен? – с сомнением спрашивает он.

– Абсолютно, – цежу сквозь зубы.

– Что ж, значит, мне здесь делать нечего, – Хэдин разворачивается, чтобы уйти, но, помедлив, снова переводит на меня взгляд. – Кстати, тебе повезло, что ты не с ней. Изокрейтс не собирается церемониться с той, что погубила весь его род.

Прежде, чем приходит осознание того, что собираюсь сделать, я, впечатав Хэдина в ближайшее дерево, приставляю к его горлу свой Гладис.

– Изокретс?! Ее ищет брат короля Велиуса?! Он жив?! – начинаю терять самообладание. Неужели, дядя Деи остался жив?! Если да, то он наверняка захочет отомстить.

– Возможно, – отвечает потомок Аерона, дернув головой, как ни в чем не бывало, – Тебе что? Разве ты больше не с ней?

– Праздное любопытство, – почти рычу я, стараясь не обращать внимания на правую руку, которой я прижимаю Хэдина к дереву: ее начинает подозрительно жечь, хотя, этого и следовало ожидать от Тени, оставляющей после себя талый снег.

– Лучше скажи... – так же непринужденно продолжает он. Кир же, пару секунд назад хотевший меня остановить и лицезревший появившейся из неоткуда длинный золотой меч, таращится на нас во все глаза. – Где она?

– В Индии – работает волонтером, – резко бросаю я, в этот момент руку словно суют в горящий костер. Испытывая жуткую боль, падаю на снег, а Хэдин шагает в сторону, чтобы полюбоваться на это зрелище.

На мое счастье, кругом полно снега, и боль заметно утихает, как только моя рука оказывается в сугробе. Выпрямившись, сжимаю Призрачный Меч в здоровой руке и направляю его лезвием к противнику.

– А мамочка тебе не говорила, что чужие Тени трогать нельзя? – ухмыляется Хэдин, бросив взгляд на мою покрасневшую руку.

– Вот теперь я тебя точно убью, – предупреждаю я, наложив на правую руку обезболивающее заклинание.

– То есть ты хотел сказать, что убьешь мой морталис? Я правильно понял? – интересуется он. – Меня-то здесь нет, даже если ты отрубишь моей Тени голову, меня это не убьет.

– Знаю, – ухмыляюсь я, делая шаг вперед. – Но, позволь напомнить тебе, что слишком частое использование морталис-тени приводит к образованию связи между тобой и твоей материальной иллюзией, и, если я сейчас убью твою Тень, твоему здоровью это на пользу не пойдет.

Явно занервничав, Хэдин материализует Гладиус и, не дожидаясь приглашения, атакует, но мне удается блокировать его удар. Мне не нужно много времени, чтобы понять стиль его боя. Раньше я много тренировался с Плеймном Секстус Игнэусом – старшим брат Азэр и Одайона, и из того, как Хэдин размахивает мечом, нетрудно догадаться, что у них схожая тактика. Плеймн всегда слишком много силы тратил на удары, и если суметь их грамотно отразить, при этом блокируя огневую мощь его Гладиуса, то победа – лишь вопрос времени.

– Эх, жаль, что у меня приказ тебя не убивать, – сетует Хэдин, уклоняясь от моего удара, – Но пару шрамов на память я могу тебе оставить.

– Попробуй, – ухмыляюсь я, оказавшись спиной к большому тополю.

Хэдин замахивается со всей силы, а мне остается лишь увернуться, и его Гладиус глубоко входит в отсыревшую древесину. Развернувшись, я отсекаю Тени голову и она, покатившись в сторону шокированного Кира, растворяется в воздухе, оставив после себя лишь золотую пыль.

– До скорого, Хэдин Секстус Игнэус, – вполголоса обращаюсь я к золотым бликам, постепенно исчезающим из этого мира.

– Я... Ты... Он… – Кир произносит какие-то нечленораздельные фразы, все еще пялясь на то место, где только что была рыжеволосая голова.

Стараясь не думать о последствиях, тащу парня обратно к его машине. Убедившись, что мозг Кира до сих пор не может переварить им увиденное, сажусь на водительское сидение. Слава Истоку, что я когда-то давно брал уроки вождения. В эпоху технологического прогресса курсы езды на четырехколесном пожирателе бензина выигрывают у курсов игре на виолончели.

До дома мы добираемся меньше, чем за час. Но, по мне, так лучше бы вообще туда не возвращаться. Кир, хоть и перестал нести чепуху, все же не похож на жизнерадостного одиннадцатиклассника. Радует одно – до квартиры он доходит самостоятельно, при этом сохраняя ошеломленное выражение лица. Не пойму, что его так шокировало? Подумаешь, голову парнишке отрубили. В двадцать первом веке живем – маньяки за каждым углом.

– Дея? – зову я, не забыв закрыть дверь за Киром.

«Что?»– мысленно отвечает она, сидя под ватным одеялом с банкой шоколадной пасты в руках.

– Торопитесь, только сегодня в DayDream при заказе одной порции мороженного, второе вы получите бесплатно! – зазывает включенный телевизор.

«Освободи, диван!»,– приказываю ей я.

– Проходи, Кир, – обращаюсь к парню.

И тут слышу, как Дея, подскочив, пересаживается в дальнее кресло у окна. Усадив парня на диван, опускаюсь в кресло напротив. Мне нужно как-то сосредоточиться, чему очень мешает саднящая рука.

– Что случилось? – спрашивает Дея и подходит ко мне, не сводя глаз с Кира, который начинает приходить в себя.

«Дай руку»,– прошу я, вспомнив, как в прошлый раз ее прикосновение излечило мое вывихнутое плечо.

«Зачем?»,– Дея садится на подлокотник кресла слева от меня.

«Я изменю ему память»,– мысленно отвечаю.

«Что произошло?»,– в сине-зеленых глазах плескается тревога.

«Потом. Дай руку»,– отмахиваюсь от нее.

Дея, кивнув, накрывает мою ладонь своей, я чуть стискиваю пальцы девушки, чувствуя, как ее энергия протекает в меня, приглушая тупую боль в правой руке, частично обезболенной с помощью магии.

– Кир, – обращаюсь к парню, он вздрагивает, подняв на меня взгляд, – расскажи, что ты видел.

– Н-ну… – сбивчиво начинает тот, – ты позвал меня поговорить о наших отношениях с Аней, – Дея хмурится, ее рука непроизвольно дергается, но она остается на месте. – А потом к нам подошел тот странный парень… и т-ты отрубил ему голову.

«Ш-ш!»– мысленно шикаю я на Дею с открытым ртом и кричащей в голове:«Ты что-о-о?!».

– Да, верно, – соглашаюсь с парнем, ловя его растерянный серо-голубой взгляд. Конечно, мне меньшего всего хочется играть с ним в гляделки, но иначе его память не изменить. – Я позвал тебя поговорить о ваших отношениях с Аней… – представляю, как мой голос изменяя импульсы в его мозгу, разрывая замкнутые цепи, меняет воспоминание, и в то же время я пытаюсь мысленно оживить сфабрикованную историю. – Ты пришел возбужденный: вы с Машей только вернулись из кино, тебя очень впечатлил фильм… в котором главный герой отрубил своему сопернику голову… А когда мы ехали обратно… ты задавил насмерть кошку и это очень тебя шокировало. Я прав?

– Д-да, точно… так и было, – кивает Кир, – бедная кошка… Но я же случайно…?

– Конечно, – убедительно киваю, – ты не виноват.

– Ой! Уже шесть часов! – вскакивает парень, переведя взгляд на настенные часы и хлопнув себя по лбу. – Мне срочно нужно домой!

Кир буквально вылетает из квартиры. Мы еще с минуту сидим, взявшись за руки: Дея переваривает увиденное, а мне просто не хочется отпускать ее ладонь.

– Что это было? – спрашивает она, опомнившись.

– Своего рода гипноз. Здесь главное – исказить действительность, не касаясь основного события, тогда все получится, – отвечаю я, сняв пальто и направившись на кухню. – В случае с Киром тема смерти должна была, так или иначе, отразится в ложных воспоминаниях.

– Да я не имею виду, что ты с ним сделал, – поясняет Дея, последовав за мной, – намного важнее – зачем? И если уж на то пошло, о чем вы с ним разговаривали? Моя личная жизнь…

– Черт! – к моей правой руке словно приложили раскаленную кочергу. Не теряя времени, сую ее в ближайшую емкость с водой – ею оказывается кастрюля с начищенным картофелем.

– Теон! Что с тобой? – Дея, последовавшая за мной, подскакивает ко мне.

– Да так… – отвечаю я, вытащив руку из кастрюли.

– Что это? – Дея указывает на выжженный символ на ладони, больно стянувший все ее линии.