Вареж. Забытые временем

– И у меня из этой серии прикол был, – перебил Ярослава Марат. – Мы тоже в деревеньке одной работали. Глушь такая, что и людей почти нет. Только привязался к нам дед. Всё что-то охал, вздыхал. Я думал, болеет, наверное. А он потом как выдал: «Бедные вы, ребятки. Губите здоровье радиацией этой» И на приборы кивает. Предсказал нам мужское бессилие. Мол, детей у нас не будет и влечение к женщинам пропадёт. Посмеялись мы тогда от души.

– Ой, за что только приборы не принимают! – махнул рукой Ярослав. – Я как-то около одной деревни ходил, так ко мне дед подошёл, сказал, что может показать навозную кучу, и что червей я там быстрее накопаю. А другой дед меня за рыбака принял, думал, что прибор в воду опускаешь, крутишь, и вся рыбка твоя. Самым смешным было, когда тёткин сосед, когда я у неё гостил, решил, что я каждое утро на охоту езжу. Со мной напрашивался, говорил, что знает, где кабан.

– Мою «терку» одна бабушка обозвала газонокосилкой. Сказала, что очень хорошая косилка, работает бесшумно, – добавил Марат.

Клёнов слушал молча. А потом флегматично заметил:

– Ерунда этот ваш коп. Ну что там можно найти? Монетки? Крестики? Только трата времени.

– Не бурчите, Иван Владимирович, зато интересно! – проговорил Марат. – Правда, иногда страшно. Находки бывали не всегда мирные… Ну вы понимаете. Я про мужика читал, который познакомился с немцем, искавшим захоронение брата, хотел похоронить нормально. Это ещё при Союзе было. У мужика щуп имелся, вот и вызвался он фрицу помочь. Нашли они брата, немец ему памятник установил. А мужик тот успел подробную карту захоронений немецких солдат перерисовать. Стал потихоньку их копать, золотыми коронками приторговывать. А потом напился, упал в навоз и нашли его утром. Говорят, в глазах ужас стоял. Что он перед смертью увидел? Может призраки потревоженных им солдат?

Он рассказывал, понизив голос.

– Да бухать надо меньше и всё, – бросил Ярик, которому, как врачу, эта тема была хороша знакома. – И никакой тут мистики нет. Допиваться до состояния белой горячки и потом ловить глюки можно на разные темы.

– Не говори, – согласилась Марина. – Жрут водяру как не в себя, причём не качественную, а палёнку. Потом съезжает крыша, садится печень, почки, сердце, желудок. Это рождает сердечную недостаточность. Потом достаточно купания в холодной воде и всё. Такие трупы доводилось много раз описывать. Однако интереснее думать, что дело в проклятии покойников…

– Вот-вот, – кивнул Ярослав. – Я сколько лет уже по войне копаю, и ночевали часто на местах кровопролитных боёв. Ни разу никаких странностей не видел.

– Это у тебя воображения нет, – засмеялся Марат. – Не впечатлительный. А у меня бывало, что погуляешь по бывшей деревне, которой нет уже много лет. Определишь, где дома стояли. А потом по приезду эта деревня снится, в том виде, как она была. Избы, ворота, плетни. И люди ходят, и телеги с конями, даже куры бегают и собаки лают.

Разговор как-то незаметно повернул в сторону мистики. Я накинула на плечи куртку. Ночью близ реки прохладно.

Долго колебалась, а потом всё-таки спросила у ребят, является ли наша деятельность тут уголовно наказуемой? Ярослав усмехнулся и сходу, не задумываясь, выдал:

– А мы что? Мы просто с металлодетекторами ходим. А копали– то рабочие!

– Ты гений, Яр, так и скажем! – засмеялась Марина. – Позвали нас местные, откопали старый гроб. С кем не бывает? А чего копали? Тут конечно, вопросы будут. Котлован то явно не лопатами вырыт.

– А может у них тут какая-нибудь легенда есть, кроме той, про Дину. Про клад или ещё что-нибудь, – стал развивать тему Марат. – В каждой уважающей себя деревне есть танк в болоте, и карета Наполеона в пруду.

– И ещё ушедшая под землю церковь, Маратик, как ты мог забыть! – укоризненно покачал головой Ярослав. – Порой в деревнях происходят более удивительные вещи, чем на Тверской в Москве или на Бродвее Нью- Йорка…

Стрекотали сверчки, горел костёр, было весело. Любуясь костром и луной, слушая байки, я, кажется, задремала. Не знаю, был это сон или видение, но перед моими глазами возникла удивительная картина – светловолосая девушка, примерно моя ровесница, только одетая в длинное белое платье, кружится в вальсе с молодым военным. Он тоже одет в форму прошлых столетий – удлинённый китель с золотистыми пуговицами и эполетами на плечах. Прямой, высокий, черноволосый. Девушка рядом с ним смотрелась удивительно хрупкой и тоненькой. Разбудила меня Марина. Две фигуры из моего видения растворились, словно в тумане. Я нехотя открыла глаза.

– В палатку пойдём, Жень, надо уже спать ложиться, – говорила коллега, попутно собирая вещи у костра.

Я увидела, что ребята поднялись со своих мест и тоже наводят порядок. Было уже около полуночи. Парни отправились к дядь Мише, радуясь возможности искупаться и выспаться. Ночь нам с Мариной предстояло провести в палатке и следить, чтобы нашу принцессу никто не побеспокоил. Меня перспектива ночевать в таких условиях очень волновала. И хоть в соседней палатке спал Клёнов, всё равно было страшно. Наслушалась историй об одиноко бродящем тут отшельнике, о разрушенной церкви, о дочери хана и мужике, умершем в навозе. Ещё и сон этот… Наверняка моё подсознание нарисовало эту несчастную покойницу, найденную в чистом поле. Стало жутко. На Вахтах Памяти, когда мы поднимали десятками, а то и сотнями советских солдат, такого со мной не происходило. Наверное, тут сама атмосфера какая-то особенная. И захоронение необычное. Невеста-красавица явно благородного происхождения, погибшая при загадочных обстоятельствах и непонятно почему тут похороненная, да ещё и не истлевшая за более чем сто лет… Есть чему пощекотать нервы и взбудоражить воображение. Поэтому спала я очень чутко, беспокойно.

Среди ночи меня разбудил странный звук. Будто кто-то ходит рядом с палаткой. Было отчётливо слышно шуршание, шаги и звуки трения о туго натянутое полотно. У меня сердце подскочило к горлу и забарабанило, как безумное. Сразу в голову дурные мысли полезли. Вспомнился тот случай с солдатом, о котором Клёнов нам по пути в Вареж рассказывал. Разбудила Марину. Мы стали прислушиваться. Точно кто-то ходит. Только, похоже, что это не человек, а животное. Оно фыркало, принюхивалось и даже один раз чихнуло. Волк или медведь? Что ему стоит разорвать нашу палатку в клочья! От этой мысли стало чертовски страшно. Правда, мы понятия не имели, водятся ли в этих местах подобные хищники.

– Пойду, посмотрю, кто там, – сказала Марина.

А я чуть не вцепилась ей в руку мёртвой хваткой, лишь бы не уходила. Но вскоре звуки утихли. Мы выглянули из палатки – вокруг ночь, тишина и никого нет. Только из соседней палатки доносится храп Ивана Владимировича. Пахнет нашим костром, в котором ещё тлеют угольки, и поднимается дымок. Неужели показалось?

Глава 4

После столь неспокойной ночи я проснулась совершенно разбитая. Хоть бы не заболеть! Это было бы совсем некстати.

Несмотря на то, что было ещё ранее утро, спать мне больше не хотелось. Накинула куртку на спортивный костюм, в котором была, собрала волосы в хвост и вышла. Над рекой серой дымкой поднимался туман. Решила пройти к берегу. Вокруг всё казалось абсолютно пустынным, ещё погружённым в дремоту.

Я неспешно шла вдоль кромки воды, любуясь окружающей меня красотой. Нежная грусть обволакивала душу. Вокруг словно творения гениального художника, простирались картины, написанные самой природой. Странно, что все так стремятся в город, уезжают из деревень. В деревне пахнет сеном, травой, васильковым полем, жизнью! Тишина, закаты и рассветы, пение птиц, стрекот кузнечиков, луговые цветы, река, пастбища… Такая красота, которую просто невозможно описать! Мне кажется, у меня внутри, где-то глубоко-глубоко, живёт простая русская баба, которая до одури любит всё это.

Утром мир видится совершенно иным. Вчерашние мысли больше не пугали, даже ночное событие оказалось забавным. Вспомнился сон о девушке и офицере. Могло ли это быть посланное мне свыше видение? Да ну, это просто моё воображение так рисовало нашу несчастную покойницу. Хотелось узнать о ней как можно больше, вот мозг и подсовывал красивые картинки.