Научу тебя плохому

— Есь, да просто порви ты эту бумагу, — первым не выдерживает Марк. Порвать? Но как же…

— Красиво, не хочу портить, — признаюсь честно, продолжая отклеивать бумагу.

— Рви, если захочешь, я тебе сотню рулонов такой бумаги куплю, хоть все вокруг обмотай.

Я улыбаюсь в ответ, подавляя рвущийся наружу смешок. Наконец мне удаётся справиться с упаковочной бумагой с минимальными потерями. Правда, уже в следующую секунду я забываю об обёртке, потому что взгляд останавливается на коробке, а точнее на картинке, смотрящей на меня с гладкой поверхности.

— Это… это что? — спрашиваю заикаясь.

— Это ноутбук, — отвечает Марк и садится рядом.

— Но зачем?

— Как зачем? У тебя ведь нет, теперь будет.

— Нет, — мотаю отрицательно головой, и протягиваю коробку парню.

— Есь, ну что за капризы опять, мне казалось, мы все выяснили, — Марк хмурится, откладывает коробку в сторону, а я беру ежа, просто, чтобы чем-то занять руки.

— Мне не нужен ноутбук.

— Нужен, Еся.

— Нет не нужен.

— А как же твоя книга? — вкрадчиво интересуется Марк.

— А что с ней не так?

— Ты пишешь на телефоне, Есь, это не удобно.

— Нормально, к тому же я не так часто пишу и вообще не уверена, что стану продолжать, — вздыхаю, сильнее прижимая к себе плюшевого ежа.

— Есь, просто скажи мне, что тебе мешает принять от меня подарок? Потому что я не понимаю, в чем проблема, — я улавливаю в голосе Марка нотки недовольства и раздражения.

Он опять начинает злиться, я это чувствую.

— Нет никаких проблем, просто это перебор. Сначала одежда, за которую я никогда не расплачусь, теперь ноутбук.

— Разве я просил тебя расплачиваться? — теперь Марк точно злится.

— Это не важно, так или иначе это дорого, такие подарки не дарят просто так.

— А как их дарят, Есь?

— Их дарят за что-то… — вырывается у меня против воли, и так обидно становится. Злюсь на себя, понимаю, что глупости все это и веду я сейчас себя неправильно, наверное, но мысль о том, что мне делают настолько дорогой подарок в качестве платы за…

— Боже, дай мне сил, — стонет Марк и валит меня на кровать. Сам нависает сверху, выдержгивает из моих рук ежа, откидывает его в сторону и тянется к моим губам. Целует так алчно, откровенно, настойчиво, что все мои мысли и переживания благополучно рассеиваются. Что он со мной делает? Я же даже думать не могу, стоит ему только прикоснуться, теряю ориентиры.

— Я объясню по-другому, Есь. У нас теперь отношения, если ты вдруг ещё не поняла, и я буду дарить тебе подарки, просто так, потому что я так хочу. А ты будешь их принимать, целовать меня в счёт благодарности и радостно их распаковывать. Это ясно?

— Но… отношения?

— Господи, что ж так сложно-то, — Марк закатывает глаза и начинает смеяться.

— Да, Мышка, отношения. И подарок ты мой примешь, и пользоваться им будешь часто и с удовольствием, это понятно? — произносит хмурясь.

— Нет.

— Что нет?

— Непонятно, зачем это тебе.

— Есь, у тебя все ещё температура?

— Нормально все со мной, просто я не понимаю, зачем тебе я.

— А вот об этом мы чуть позже поговорим, — он улыбается, пристально глядя мне в глаза.

— Ноутбук ты берёшь, это не обсуждается. В конце концов, если решишь продолжить писать, на нем тебе будет удобнее, да и вообще вещь нужная. Все Есь, не дури. Иначе я точно подарю тебе то, о чем ты подумала на кухне.

Я вновь вспыхиваю от стыда, таращу на Марка глаза и не знаю: смеяться мне или плакать.

— Я ни о чем таком не думала…

— Еська, у тебя на лице все написано, а впрочем, ты сама все выберешь. Помнишь первое условие?

— Ты… ты все-таки позволишь мне работать на складе? — уточняю на всякий случай.

— Мне это не нравится, малыш, но раз ты хочешь, а я все-таки обещал…

Договорить я ему не даю, просто обнимаю и тяну на себя. Сама пропадаю к его губам и целую, как в последний раз.

— Ну надо же, как сильно тебя впечатлил ассортимент моего магазина, — он откровенно надо мной посмеивается, а я улыбаюсь и понимаю, что вопреки всем законам логики и здравого смысла, я его хочу… снова.

— Мышка, нам однозначно нужно что-нибудь подобрать…

Глава 30

Еся

— Есь, ты чего там читаешь? — в помещении внезапно возникает Марк. И как так вышло, что я никак не обнаружила его появления? И сколько он уже вот так, нависая надо мной стоит?

— Зачем ты подкрадываешься? — поворачиваюсь к этому двухметровому детине, откладываю коробку на одна из железных полок.

— Я соскучился, — урчит, точно котяра, и пользуется запрещенным приемом — наклоняется и прикусывает кожу на моей шее.

Ненормальный!

А если кто-нибудь войдет? И не важно, что пока мы здесь одни, ведь Марк сам говорил, что парни его вот-вот появятся, на выезде они каком-то задержались. Потом еще была длинная тирада о Витале, на половине которой я потеряла суть, поняла только одно — Виталя всех конкретно задолбал, но Марк ему должен по гроб жизни, потому что, не будь Витали, не было бы и меня. Тут я тоже ничего не поняла, но уточнять не стала.

— Мышка, ты от вопроса-то не уклоняйся, я там видел, ты что-то интересное читала.

Я краснею, но отвечать не спешу. К тому же этот гад наверняка довольно долго тут стоял и прекрасно видел, что такого интересного я читаю. Я тоже хороша, ушла с головой в информацию и даже не заметила, что в помещении нахожусь не одна.

— Мыыышка, а ты у меня развратная девочка, да? — он посмеивается, сволочь.

Ну неужели так сложно было сделать вид, что ничего не заметил, не видел. И вообще, я же не для себя старалась.

— Я исключительно в целях самообразования и с профессиональной точки зрения, — заявляю на полном серьезе.

— Это когда ты у меня профессионалом стать успела, зайка моя? — он уже не посмеивается, хохочет в голос, а мне его треснуть хочется, чем-нибудь тяжелым. По лбу.

— Я вообще не об этом! — пыхчу возмущённо, нет, ну почему он такой гаденыш. Знает ведь, что смущает меня подобными разговорами, а все равно продолжает. Каждый раз по новой. Я все еще к взгляду его — голодному, обещающему, порочному, — привыкнуть не могу, а он издевается. И сейчас ведь просто дразни, все понимая.

— Да? — понижает голос, губами движется от шеи к уху, вызывая в моем тебе целый табун мурашек. Руки кладет на мой живот, слегка его поглаживает, одновременно прихватывая зубами мочку моего уха. А у меня коленки дрожат и ноги вес тела едва держат. Нельзя так реагировать, нельзя расплываться, словно податливый воск, выставленный палящему солнцу. А плавлюсь, растекаюсь лужицей от одного лишь теплого дыхания и касаний, таких нежных, осторожных.

Гаденыш! Он же меня соблазняет!

— Марк, прекращай, — шепчу пересохшими напрочь губами, а сама, вопреки своим же словам, подставляю шею под его поцелуи. Что он со мной сделал? В кого превратил за столь короткий срок. Я же как наркоманка на каждое его прикосновение реагирую, на каждый его поцелуй, и отказаться не могу, тянусь к нему за спасительной «дозой».

Нельзя так, Еся, нельзя!

— Марк, — повторяю настойчивее.

— Малыш, ну чего ты опять ругаешься, я же еще ничего не сделал.

— Еще? — уточняю на всякий случай.

— Еще, — подтверждает кивая.

Одна его ладонь совершенно бесцеремонно перемещается на мою ягодицу и сжимает ее с такой силой, что я вздрагиваю от неожиданности, а потом непроизвольно выгибаюсь в спине, в ответ на такую беспардонную, но до ужаса приятую ласку. Я совершенно точно спятила, раз средь бела дня, посреди склада с игрушками для взрослых, позволяю себя совсем не по-детски лапать.

— Еська, блядь, мне работать надо, а я тебя отлюбить хочу, давай по-быстрому, а? Я сейчас взорвусь, малыш, — шепчет мне на ухо, склоняя к совершенно бесстыдному действу. Господи, это же стыд такой! И самое абсурдное в этом всем то, что мне самой хочется. Он меня однозначно испортил, этот гад красивый, искуситель чертов.