Научу тебя плохому

— Есь? — слышу тихий, хриплый шепот над головой. — Все хорошо?

— Не знаю, — признаюсь честно и утыкаюсь лицом в его грудь. Сама кладу руки на широкие плечи.

Что я творю? Почему мне так хочется просто его касаться? Я в истерике биться должна и бежать от него подальше, а я стою посреди душевой кабинки и вожу пальцами по мужским плечам. Должно быть, я спятила.

Отрываюсь от его груди, поднимаю на Марка глаза, встречаюсь взглядом с его. В нем больше нет той порочной тьмы, нет того безудержного желания, но есть спокойствие, умиротворенность даже.

— Что теперь будет? — задаю, пожалуй, самый важный вопрос.

Потому что не понимаю, совсем ничего не понимаю. Он ведь говорил, что не станет приставать, говорил, что не тронет. Да и что с меня взять? Я ничего не умею и опыта у меня нет. А если он решит продолжить? Если захочет большего? Я ведь позволю, как еще пять минут назад позволила, потеряв рассудок и распрощавшись со здравым смыслом. Со мной никогда ничего подобного не случалась, я всегда руководствовалась разумом, трезво смотрела на ситуацию, а тут… Просто отключилась, словно в голове какой-то переключатель щелкнул и понеслось. Все вокруг закружилось, потеряло очертания, остались только прикосновения — нежные, горячие и такие приятные. Только голос низкий, с хрипотцой, и запах, такой знакомый и родной.

— А чего бы тебе хотелось? — Марк отвечает вопросом на вопрос, тем самым ставя меня в тупик.

— А ты? — я следую его примеру.

Он улыбается шире, цепляет пальцами мой подбородок и, наклонившись, целует в губы в очередной раз выбивая из моей головы все здравые и не очень мысли. Я отвечаю, сама отвечаю, потому что хочу, потому что нравится. Руками обвиваю шею Марка, притягиваю его ближе. Я совершенно точно сошла с ума, но об этом я подумаю позже. Очевидно, мои действия в очередной раз срывают Марку стоп-кран, потому что уже в следующую секунду, издав истошный стон, парень подхватывает меня на руки, сажает на свои бедра и прижимает к стенке душевой кабинки. А я не к месту вспоминаю о его руке и, должно быть, уже промокшей насквозь повязке.

— Марк, подожди, Марк.

— Что, малыш? Не бойся, я не…

— Твоя рука.

— Это все, что тебя волнует? — он снова расплывается в широченной улыбке.

И чему только радуется? Я ведь вполне серьезно беспокоюсь и далеко не без причин. Мы за сегодня дважды его ладонь перевязывали, а он опять за свое.

— Я серьезно.

— Я тоже, Есь. Детка, ты только кончила, мой член упирается в твой живот, и тебя волнует моя рука? Серьезно? — он начинает посмеиваться, сначала тихо, даже сдерживаться пытается, а потом начинает ржать в голос.

И мне бы обидеться, да не на что. Он прав, в общем-то. Глупо это все.

— Дурак, — все, что мне удается из себя выдавить. Молодец, Еська, пять тебе за смекалку.

Марк, продолжая смеяться, опускает меня на поддон и, немного успокоившись, целует в лоб.

— Ты у меня еще такой ребенок, Еся.

Я не отвечаю, мне даже возразить нечего. Я ведь действительно себя, как ребенок веду. Глупости какие-то из меня лезут. Лучше, пожалуй, просто молчать.

— А насчет твоего вопроса, — отсмеявшись и приняв серьезный вид, продолжает Марк, — я тебя хочу, Еся.

Я уже собираюсь открыть рот, но Марк выставляет перед моим лицом указательный палец, таким образом заставляя меня замолчать.

— Я сейчас не о том, Есь.

— А о чем?

— Давай просто помоемся, и пойдем спать, ну или фильм посмотрим, — он меняет тему, и потянувшись к полке, берет с нее гель для душа, после чего уменьшает напор льющейся из лейки воды.

Я все это время молча наблюдаю за его действиями. Вот он открывает бутылочку с гелем, вот он тянется к небольшому крючку, на котором висит мочалка. Намочив мочалку и выдавив на нее гель, он убирает бутылочку на полку и переводит на меня свой сверкающий взгляд.

— Она новая практически, не побрезгуешь? — спрашивает вполне серьезно, а мне улыбнуться хочется.

— Твой бинт, он совсем промок, — напоминаю зачем-то, словно это для Марка не очевидно.

— Черт с ним, иди сюда.

Он снова притягивает меня к себе. Легкими движениями разворачивает меня к себе спиной и осторожно проводит мочалкой по шее, спускается ниже к плечам. Пальцами свободной руки касается груди и мое тело будто током прошибает. Я выгибаюсь в спине, совершенно не контролируя собственное тело. Откидываюсь на грудь Марка, прикрываю глаза и просто чувствую. Потом обязательно наступит откат, но сейчас мне так хочется ощущать на себе прикосновения теплых рук.

— Маленькая моя, ты не представляешь, какая ты сейчас красивая.

Я слышу рядом тихий шепот. Марк продолжает водить мочалкой по моему телу. Так осторожно, нежно, словно боится причинить боль. Никогда в жизни мне не было так приятно, так хорошо и спокойно.

— Нравится? — проносится рядом с ухом.

Марк заканчивает манипуляции с мочалкой, промывает ее под струей воды и убирает на место и вновь увеличивает напор воды. Тепалые мужские ладони медленно скользят по моему телу, огладив и размяв плечи, спускаются ниже, накрывают грудь и несильно ее сжимают. С моих губ невольно срывается несдержанный стон. Я совершенно точно сошла с ума, но не хочу, чтобы происходящее заканчивалось.

Однако вопреки моим желаниям, Марк внезапно останавливается.

— Думаю, нам пора заканчивать водные процедуры, — произносит рядом с моим ухом.

— Почему? — поняв, что сказала, я тут же прикусываю язык.

Марк только хмыкает в ответ и начинает тихо посмеиваться.

Он быстро ополаскивается, снимает с руки промокшую насквозь повязку, под которой, на удивление, совсем нет крови, после чего выключает воду и отодвигает перегородку.

Из кабинки он выходит первым. Шлепая босыми ногами, подходит к висящим на крючках полотенцам, быстро обтирается одним и вешает его обратно. Кажется, нагота его совершенно не смущает, потому что одеваться он, очевидно, не собирается. Вместо этого берет второе полотенце — теперь уже мое — и возвращается к душевой кабинке. Я все это время наблюдаю за действиями Марка, не спеша выходить.

— Опять будешь грузиться? — спрашивает вполне серьезно, а я отрицательно мотаю головой.

Буду, конечно, но ему говорить об этом не стану. Незачем.

— Иди ко мне, — произносит хрипло.

Я делаю, как он говорит, подхожу ближе и собираюсь уже выйти из кабинки, когда Марка меня останавливает.

— Нет уж, — он накидывает мне на плечи большое банное полотенце и прежде, чем я успеваю среагировать, подхватывает меня на руки. Опять!

— Я умею ходить.

— Я знаю, — он снова улыбается, — но после душа, босая по холодному полу ты не пойдешь.

— Но ты же ходишь.

— Мне можно, — он подмигивает и двигается к выходу из ванной, а у меня пропадает всякое желание спорить.

После того, что я ему позволила, оказаться у него на руках — не самое страшное.

Так я думаю ровно до тех пор, пока Марк, миновав дверь моей комнаты, не вносит меня в свою спальню. Посреди комнаты он ставит меня на мягкий, ворсистый ковер.

— Это не моя спальня.

— Есь, ты правда думаешь, что после всего я позволю тебе спать отдельно?

Он снимает с моих плеч полотенце, обтирает меня на сухо, правда, ненадолго, потому что с намокших волос все еще капает вода. Я забираю полотенце, собираясь промокнуть волосы, но внезапно понимаю, что стою совершенно голая посреди чужой спальни. Руки сами тянутся прикрыть обнаженные участки тела. Глупо, конечно, но почему-то мне становится неловко. Видно дурман, под влиянием которого я оказалась, постепенно начинает рассеиваться. Марк, конечно, мое смятение замечает. Ничего не говоря, он подходит к своему шкафу, достает из него свою большую футболку, и вернувшись ко мне, все также молча протягивает мне свою вещь.

— У меня своя одежда есть, — зачем я вообще это говорю?

— Надевай, — командует в своей привычной манере и забирает у меня полотенце, — давай я подержу.

Я быстро натягиваю на себя его футболку, которая мне чуть ли не до колен достает и больше напоминает ночнушку. Марк возвращает мне полотенце и пока я вытираю волосы, снова идет к шкафу, выдвигает один из ящиков, достает из него белье и быстро надевает.