Нарисованная мечта

- Уступи, значит! – рявкнул он. – Что ж, пора тебя научить кое-чему.

Подлетев к столу, он протянул руку к красному бархатному прямоугольнику и только тогда заметил разбитые в кровь костяшки пальцев. Нетерпеливо обмотав руку платком, он раскрыл папку. Ярость вмиг улетучилась, вытесненная холодным гневом. Связавшись с Риком, он резким сухим голосом потребовал:

- Узнай, кому принадлежит этот счёт. – Делар продиктовал цифры.

- Прямо сейчас? – спросил помощник и вздрогнул от выкрика:

- Немедленно!

Через пять минут рентою доложили – «Танас Мерти».

- Я вернусь через два дня, к этому времени у меня столе должен лежать полный отчёт об этом человеке, - приказал Делар, – начиная от цвета пеленок, в которые его завернули при рождении, кончая тем, что он ел сегодня на завтрак. Пошли лучших ребят, – сказав это, он выключил связник. Подобрав ненужную теперь красную папку, рентой швырнул её в ящик стола.

Выходя из кабинета, он столкнулся с Тароном.

- Займись горничной, – угрюмо сказал Делар, проходя мимо, - она подслушивала под дверью.

Дворецкий проводил его встревоженным взглядом. Таким он рентоя видел только раз, когда тот расправился с иностранной шпионкой Жайни. Женщиной, которая его околдовала…

Именно поэтому он – отставной разведчик – не рискнул доложить пару часов спустя, что мнимая горничная успела скрыться. Но он отправил за ней по следу ищеек, которые под видом слуг жили в этом доме.

А вот Лея, не знавшая этих деталей, доложила, что: «Прошлой ночью ини Линаэрт ушла к себе в комнату, откуда потом слышался шум и рыдания». Молодая разведчица испуганно замерла перед рентоем, лицо которого страшно изменилось после этих слов…

Глава 11. Семейные ценности

Аика была рада, что они уезжают. Последние дни стали кошмаром. Позавчера курьер доставил улики с последнего места преступления. Когда она начала касаться этих вещей, которые большей частью были деталями женской одежды, её просто накрыло чужими чувствами – страх, ужас, боль, обречённость… Аика не смогла выдержать этого, её вырвало. Но рентой остался глух к её страданиям. Ей пришлось снова и снова погружаться в этот мрак, пока она наконец не нашла мужской образ. Аика быстро набросала его портрет и убежала в сад, чтобы побыть в одиночестве.

Но ей не дали такой возможности. Делар пришёл за ней. Он больше не прикасался к ней, после их ссоры, но и не выпускал её из виду. Его тяжёлый холодный взгляд следил за ней повсюду. Даже когда она укладывала перед отъездом свои вещи, он сидел в комнате, наблюдая за каждым её движением. Предстояло ещё сутки ехать с ним в бей-верде, сидя напротив, но утешало то, что это было последнее испытание. Аика считала дописанной историю этих странных отношений. Она мечтала добраться до своей комнатки (которую оплатила на месяц вперёд), накрыться одеялом и вволю выплакаться…

Вот только когда по прибытии в столицу, она попросила высадить её из кареты, ей сообщили, что месяц ещё не прошёл и оставшееся время она проведёт в дворцовых апартаментах рентоя. Аика стиснула зубы. Нужно вытерпеть ещё пару дней. Когда Делар проводив её до выделенных ей комнат, ушёл, она, заперев дверь, первым делом включила связник. И чуть не выронила его, когда услышала голос Даиса. А потом всё же выронила, когда до неё дошёл смысл сказанного: «Отец серьёзно болен. Он хочет увидеться с тобой. Приезжай» Аика сцепила перед собой руки и замерла.

Она поняла, что всё действительно серьёзно, иначе её бы не позвали. Сообщение отправлено вчера утром, значит, можно надеяться, что время у неё есть. Не переодеваясь с дороги, лишь прихватив с собой сумочку с необходимыми мелочами, она выскользнула из комнаты. Припоминая путь, который проделала сюда, она нашла выход. Спустившись по малому крыльцу, она почти бегом пробежала небольшую аллейку и вышла через северные ворота на улицу.

Остановив первый попавшийся бей-верд, села в него. Теперь уже об экономии думать не приходилось, до дедушки Тору нужно было добраться как можно быстрее. Девушка не обратила внимания, как за ней увязался забрызганный грязью бей-верд. Он, держась поодаль, доехал за ней до маленького городка и проследил до самого дома, за дверью которого она скрылась…

Выйдя из портала в глухом закутке, Аика, не теряя времени, выбралась на улицу, где её поджидал Даис. Связавшись ранее, они договорились о том, как и где они встретятся. Увидев брата, Аика похолодела. Это уже был не тот парень, с которым она рассталась около двух месяцев назад. Что-то в нём поменялось. Из взгляда ушла детская беззаботность, он повзрослел. Словно перестал смотреть на мир через призму иллюзий. Аика не смогла спросить про отца, ей стало страшно. Даис шёл рядом ничего не говоря, ни о чём не расспрашивая. Так они дошли до лекарского дома. Войдя туда, они пошли по длинному коридору, по одну сторону которого располагались просторные окна, а по другую – одинаковые двери с номерами. Подойдя к нужной им, Даис остановился.

- Ты заходи, - хриплым голосом заговорил он, - а я здесь посторожу. Маму и Сафи я отправил домой отдыхать. У тебя есть время… - он не смог выговорить на что именно, просто открыв дверь, пропустил её.

Аика со страхом вошла и замерла. В хорошо освещённой, отделанной деревянными панелями комнате, на кровати спал человек. Человек, в котором она не могла и не хотела узнавать своего отца. Печать этой болезни нельзя было не узнать. Её недаром назвали «шёпотом смерти». Незаметно подтачивая человека, она проявлялась только перед самым концом… И от неё уже не было спасения. Аика со всхлипом прижала руку ко рту. От Танаса Мерти - красивого мужчины со статной фигурой - осталась лишь тень. Его пшеничные волосы поседели, щеки глубоко запали, а кожа посерела. Он весь как будто истаял. Тонкие руки, лежавшие поверх одеяла, изредка подрагивали. Танас спал, но услышав сдавленный звук, открыл глаза, которые выцвели и уже не радовали своей яркой голубизной. Но при виде дочери бледные губы дрогнули в слабой улыбке.

- Аика, – тихо констатировал он.

Его дочь не двигалась, боясь, что у неё начнётся истерика.

- Иди сюда, - позвал он.

Не отрывая ладони ото рта, Аика подошла к нему. Опустившись на колени перед кроватью, она не выдержав, разрыдалась, уткнувшись в одеяло.

- Ну что ты, милая, - прошептал Танас, погладив её по голове, - не нужно плакать.

- Ин Мерти… - только и смогла выговорить Аика.

Тот снова улыбнулся.

- Ты так и не стала называть меня папой, - в голосе скользнули нотки огорчения.

- Я боялась… - сквозь всхлипы проговорила Аика, - я боялась, что забудусь… проговорюсь… простите меня…

- Ох, милая, это я должен просить у тебя прощения, - поблекшие глаза судьи увлажнились, - мне не нужно было поддаваться на уговоры. Нужно было забрать тебя и рассказать всё Нади. Я так и остался трусом и до сих пор ей ничего не сказал. – Его голос звучал всё тише, прерываемый хриплым дыханием. – Но я боялся, так боялся, что она не простит меня…

Понимая, что этот разговор отнимает у него много сил, Аика заставила себя успокоиться. Рыдания стихли, и она осторожно погладила исхудавшую руку.

- Вы были самым лучшим отцом, - прошептала она. – Вы ведь рисковали, поддерживая отношения со стариками. А потом вы нашли для меня Русмана и Каити. Вы могли просто забыть о моём существовании, а вместо этого познакомили с Даисом и Сафи, - не удержавшись, Аика снова расплакалась. – Если бы не вы, я, наверное, уже сошла бы с ума…

Послышался тихий вздох. Танас выглядел утомлённым, он с трудом держал глаза открытыми.

- Я… хотел… откуда… деньги? - каждое слово тяжело давалось ему.

Аика прижала его прохладную ладонь к своей щеке.

- Всё хорошо, - тихо сказала она. – Вам нужно поспать. Мы потом поговорим. А сейчас нужно отдохнуть, - голос понизился до шёпота.

Веки закрылись, и больной впал в полубессознательное состояние, в котором часто пребывал последнее время.