Страница 25 из 276
При этом процедура введения ограничений прав граждан была достаточно строго регламентирована. Так, полномочиями по введению «усиленной охраны» наделялся только министр внутренних дел, о чём он обязан был незамедлительно доложить Правительствующему Сенату и императору через Комитет министров. Вместе с тем в случае невозможности получения согласия на установление административно-правового режима ввиду частичной или полной остановки работы железнодорожных, телеграфных или почтовых сообщений «усиленная охрана» вводилась генерал-губернаторами, губернаторами или градоначальниками без согласования и одобрения центральных органов государственной власти, соответственно она же и отменялась лично министром внутренних дел после устранения препятствий и восстановления сообщения.
Таким образом, оснований, по которым использовался такой режим, было достаточно много, однако закон формально предусматривал в качестве основного повода для его использования нарушение общественного порядка путём преступных посягательств на существующий государственный строй, а также безопасность частных лиц и их имущества. При этом органы государственной власти получали чрезвычайные полномочия, в том числе и в области ограничения прав и свобод граждан, к которым также относилась возможность административной высылки их отдельных категорий.
Начальники полиции и жандармских управлений, а также их помощники имели право задерживать всех лиц, подозреваемых в совершении государственных преступлений либо в принадлежности к противозаконным сообществам, на срок до двух недель, им же предоставлялось право производить обыски и выемки в любое время суток во всех без исключения помещениях. По письменному распоряжению губернатора или градоначальника срок административного задержания продлевался до месяца. Генерал-губернаторы, губернаторы или градоначальники могли запрещать любые массовые мероприятия, приостанавливать работу торговых заведений и промышленных предприятий как на определённый срок, так и на весь срок действия «усиленной охраны». В процессе её реализации вводился целый ряд дополнительных полномочий, к которым были отнесены:
1) возможность учреждения специальных военно-полицейских команд в целях содействия правоохранительным органам;
2) арест движимого имущества и доходов от него;
3) право на разрешение или запрет очередных собраний сословных, городских и земских учреждений. Вопросы, подлежащие обсуждению на таких мероприятиях, подлежали цензурированию;
4) приостановление или закрытие периодических изданий на весь период объявления режима чрезвычайной охраны;
5) закрытие учебных заведений на срок не более месяца, однако с возможностью продления министром внутренних дел с разрешения Совета министров;
6) расширение перечня административных наказаний, в том числе ужесточение административных санкций; так, за нарушение обязательных для исполнения постановлений органов власти местного уровня вводилось наказание в виде заключения под стражу на срок до трёх месяцев или денежный штраф до трёх тысяч рублей, налагаемые в административном порядке.
В целях рассмотрения представлений о необходимости административной высылки отдельных категорий лиц в структуре Министерства внутренних дел был создан специальный орган — Особое совещание — под председательством одного из товарищей министра внутренних дел, которое состояло из четырёх членов: два представителя от МВД и два — от министерства юстиции. Все постановления Особого совещания утверждал лично министр внутренних дел.
18 июня 1892 года в дополнение к Положению 1881 года был принят Закон «О местностях, объявленных состоящими на военном положении». Согласно ст. 1 этого закона, военное положение объявлялось в тех губерниях, областях, уездах, округах или отдельных населённых пунктах, которые входили в район театра военных действий и имели особо важное значение для государственных или военных интересов.
Введение военного положения оформлялось в виде распоряжения, которое немедленно сообщалось генерал-губернаторам соответствующих территорий или наделённым их властью лицам. Процедура введения военного положения главнокомандующим или командующим армией была несколько иной. В этом случае информация о введении военного положения доводилась министру внутренних дел, который, в свою очередь, представлял её Сенату и в средства массовой информации к всеобщему опубликованию.
Введение военного положения прекращало действие Положения 1881 года, при этом управление переходило к главнокомандующему или командующему армией, которому предоставлялись следующие права:
1) запрещение выезда с этих территорий для лиц, которых в соответствии с их специальностью или профессией предполагается привлекать к оборонным работам;
2) назначение общих и частных реквизиций и продовольствия, транспортных средств и т. п.;
3) запрет вывоза необходимых для оборонительных работ орудий, материалов, а также продуктов питания, перевозочных средств и дров.
Отдельный раздел закона регламентировал полномочные взаимоотношения органов государственной власти и органов военного управления. Так, в районе дислокации действующей армии генерал-губернатор переходил в подчинение соответствующему главнокомандующему или командующему армией, причём последние вправе отменять решения и распоряжения органов гражданской власти.
Что касается полицейских органов, то они находились в самостоятельном подчинении с обязанностью оказания содействия военному руководству в местностях, объявленных на военном положении.
Казалось бы, полномочия, предоставленные законом местным властям, позволяли оперативно купировать любые проявления излишней революционной активности, однако предпринятые меры, в силу их запоздалости и малой эффективности, не дали желаемого результата.
Заведующий полицией на Кавказе генерал-майор Е. Н. Ширинкин, бывший начальник секретной охраны императора и дворцовой полиции, минуя своего непосредственного начальника Главнокомандующего войсками Кавказского военного округа генерал-адъютанта графа Воронцова-Дашкова, направил секретную депешу военному министру генералу от кавалерии В. А. Сухомлинову, в которой потребовал для себя особых полномочий и сообщал, что вернуть порядок на улицы мятежной губернии можно «лишь высадкой дивизии пехоты с артиллерией с моря, по которому должен быть обеспечен и подвоз продовольствия…»
В ответ на такое идиотское предложение император Николай II отправил в Тифлис графу Воронцову-Дашкову телеграмму: «Наместнику. Тифлис (шифром). Министр юстиции доложил мне телеграмму из Тифлиса о том, что вами была разрешена выдача пятисот винтовок революционерам, занявшим вместо полиции охрану города, следствием чего была схватка между армянами и татарами. Отказываюсь верить этому невероятному известию. Николай» (Красный Архив).
В это же время ученик второго (!) класса Кутаисской мужской классической гимназии Володя Маяковский, не по годам рослый и физически крепкий, участвовал в политических выступлениях наравне со своими товарищами-старшеклассниками. Известный грузинский поэт Тициан Табидзе — участник описываемых событий — вспоминал: «Наша гимназия особо выделялась даже на таком общем фоне, революционный дух держался в ней до самых последних дней самодержавия. Мы писали прокламации, точно классные сочинения» [1.287]
Сам Маяковский позднее написал в автобиографии: «Воспринимаю живописно: в чёрном анархисты, в красном эсеры, в синем эсдеки, в остальных цветах федералисты (…) Многое не понимаю. Спрашиваю. Меня ввели в марксистский кружок. Попал на „Эрфуртскую“. Середина. О „лумпенпролетариате“. Стал считать себя социал-демократом: стащил отцовские берданки в эсдечный комитет». Мать Владимира Александра Алексеевна вспоминала о том, как её сын действительно вынес из дома охотничьи ружья отца и передал их друзьям-революционерам.
Князь Александр Цулукидзе жил на Гегутской улице в Кутаисе, по соседству с домом, где снимала жильё семья Маяковских и, по совпадению, располагался социал-демократический комитет.