Страница 242 из 276
Особенностью местного книжного мира являлось то, что в большинстве своём здесь массово выпускалась специальная литература для военных поэтому современная беллетристика и поэзия в перечне книжной продукции занимали заслуженное последнее место.
Немало русских литераторов обосновались в Польше, Болгарии, Литве, Эстонии и Финляндии. В Риге, уже после получения Латвией независимости, издавались крупные эмигрантские газеты и журналы, работал русский театр, в университете многие лекции читались русскими преподавателями на русском языке.
В китайском Харбине выходили несколько десятков русских газет, в том числе «Заря», «Харбинское время», «Луч Азии», «Рупор», «Русское слово», журналы «Рубеж», «Вестник Маньчжурии», откровенно фашистское издание «Наш путь», а также просоветские газеты «Молва» и «Трибуна».
Но особенно благоприятная обстановка для беженцев из России всё-таки складывалась в Югославии. Правящий король КСХС (королевства сербов, хорватов и словенцев) Александр I Карагеоргиевич — выпускник Пажеского корпуса в Санкт-Петербурге — был счастливо женат на правнучке Александра II Марии Румынской, прекрасно говорил по-русски. С началом Великого исхода монарх решил воспользоваться ситуацией для осуществления масштабных реформ в югославских промышленности, образовании и культуре, для чего пригласил в Югославию более 75 000 высокоподготовленных специалистов в различных областях. Неоценимый вклад эмигранты оказали в развитии наукоёмких отраслей — авиации, связи, строительства. При активном участии офицеров РИА в кратчайшие сроки была завершена реформа армии, создана боевая авиация, ПВО и т. д. Многие специальности из числа тех, которыми владели русские, в королевстве просто отсутствовали, и в этом смысле они оказали своё существенное влияние на общее состояние экономики страны (к примеру, русские отставные офицеры-топографы и землемеры составили первое подробное описание земельных угодий страны, генеральные планы, кадастровые книги, которые использовались до недавнего времени).
По понятным причинам среди учёных, пожелавших здесь остаться, преобладали бывшие профессора и преподаватели университетов юга России: Новороссийского, Донского (Варшавского), Киевского, Харьковского и некоторых других. Так, по данным Т. Миленковича, к началу 1922 года в эту страну прибыли 88 университетских преподавателей, 836 инженеров, 108 агрономов, 370 учителей средних учебных заведений, 185 врачей, 401 юрист и судья, 133 адвоката, 150 деятелей искусства (Миленкович Т. Общество русских ученых в Югославии, 1921–1940 // Сб. Русская эмиграция в Югославии. М., 1996. С. 136).
В общей сложности в югославских университетах преподавали свыше 1000 русских профессоров и учёных, только в одном Белграде их было более 700.
Всё было как в советском анекдоте про евреев: если в аэропорту им. Бен Гуриона в Тель-Авиве по трапу самолёта спускается еврей и не держит в руках футляр со скрипкой, то он — пианист.
Такая активность вынужденных переселенцев стала основанием для утверждения главы югославского парламента Л. Ивановича о том, что «прибывшие к нам русские представляют собой лучшее, что Россия имеет».
В мае 1928 года по предложению Сербской академии наук и её председателя А. Белича в Белграде начало свою работу оргбюро I съезда русских эмигрантских писателей и журналистов: от русской диаспоры Белграда его подготовкой занимался редактор газеты «Возрождение» А. И. Ксюнин, от югославской — председатель югославского Союза русских писателей и журналистов Е. А. Жуков.
25 сентября 1925 года на торжественном открытии форума с рефератом «О значении и задачах съезда» выступил известный российский писатель Василий Немирович-Данченко. Всего же на съезде было заслушано 17 докладов по 11 темам, большей частью касавшимся организационных основ литературной жизни. Всего в нём участвовало около 600 делегатов, в том числе 3. Гиппиус, Д. Мережковский, Б. Зайцев, И. Шмелёв, А. Куприн, Е. Чириков, П. Струве, А. Бем и др.
1-й съезд Союза писателей и журналистов за рубежом. Белград, 1928 г.
В итоге съезд принял решение основать Зарубежный союз русских писателей и журналистов. На резолюции белградского форума непосредственное влияние оказал и тот факт, что за несколько месяцев до его открытия в Риме состоялась международная конференция по вопросам авторского права, которая была созвана с целью внесения изменений в положения Бернской конвенции 1886 года. Учитывая, что в 1925 году Италия уже имплантировала существенные поправки в национальное законодательство по защите интересов авторов, именно участие итальянских юристов оказало основное влияние на документы, касающиеся адаптации положений конвенции 1886 года к современным условиям, прежде всего связанных с развитием средств коммуникации — радио, например, — а также расширения объектов охраны за счёт признания личных неимущественных прав авторов, что, в частности, нашло отражение в признании охраны прав авторов при трансляции по радио их произведений (ст. 11 bis).
Также был повышен уровень охраны авторского права в связи с включением устных литературных произведений (лекций, речей, проповедей и т. п.) в круг произведений, охраняемых в соответствии со ст. 2 конвенции. Правда, в её дополнительной статье (2 bis) государствам-участникам предоставлялись права исключать полностью или частично из объектов охраны политические доклады и речи, произнесённые во время законодательных или общественных собраний, в том числе в судах, а также определять условия, при которых эти лекции, проповеди или речи могли цитироваться в СМИ.
К числу принципиальных новелл т. н. «Римского пересмотра» относилось признание личных прав автора, сохранявшихся за ним, в том числе и при отчуждении имущественных прав, как издание, публикация, или постановка. В ходе состоявшейся дискуссии крупнейший специалист в области интеллектуальной собственности доктор Эдуардо Пиола Казелли выступил в поддержку международной охраны личных неимущественных прав, при этом подчёркивал, что принцип права авторства на произведение, и в особенности права требовать признания своего авторства и противодействия всякому изменению этого произведения, способного нанести ущерб неимущественным интересам автора, уже признан юридической наукой и доктринами многих государств. Важным было и отражение в рабочих документах конференции того обстоятельства, что, по мнению её участников, развитие современных способов передачи информации неизбежно приводит к многочисленным посягательствам на целостность произведения, а также на частные и личные интересы автора, тогда как его исключительные имущественные привилегии становятся всё менее абсолютными из-за изменений политического или социально-культурного характера. Принимая во внимание многочисленные возражения, поступившие от стран — участниц т. н. общего права на это утверждение, необходимый компромисс был найден в редакции ст. 6 bis, в которой говорилось: «Независимо от имущественных прав автора и даже после уступки этих прав он имеет право требовать признания своего авторства на произведение и противодействовать всякому искажению, извращению или иному изменению этого произведения, способному нанести ущерб или репутации автора».
Также принципиальной была достигнутая между участниками договорённость о сохранении за национальным законодательством свободы действий в отношении регламентации не только процедуры правовой защиты, но и условий осуществления авторских прав.
Принимая во внимание такие изменения в международной доктрине авторского права, на I съезде русских писателей и журналистов в изгнании была создана специальная комиссия, разработавшая основные положения по защите исключительного права писателей-эмигрантов. Итоговый документ, разработанный этой комиссией с учётом имевшейся специфики, представлял из себя некий обобщённый вариант, состоявший из положений российского закона 1911 года, новелл Римской конвенции и авторского законодательства стран пребывания. Таким, хоть и опосредованным способом, русские литераторы оказывались включены в общую международную систему защиты авторского права.