Страница 222 из 276
В украинской столице — Харькове — был опубликован шпионский роман «Запах лимона» Льва Рубуса (под этим псевдонимом скрывались его настоящие авторы Лев Успенский и Лев Рубинов), сразу же ставший библиографической редкостью. При этом писатели, сами того не подозревая, настолько точно изобразили технологию работы спецслужб, что сотрудники ленинградского «Большого дома» посчитали публикацию несвоевременной. По этой причине пришлось передать рукопись в частное издательство «Космос»[214].
Подобная технология оригинальностью не отличалась и в России была известна ещё с XVIII века, если не раньше. Основной целью авторов в подобных случаях было зарабатывание денег, поэтому обвинять их в этом — последнее дело, сами они этого никогда не скрывали. С точки зрения действовавшего советского авторского законодательства откровенный плагиат в этих произведениях обнаруживался довольно сложно, речь могла идти только о недобросовестном заимствовании некоторых сюжетных линий, сама форма произведения — перевод оригинального текста — и вовсе лишала возможности правообладателя, если бы он даже неожиданно появился, предъявить какие-либо претензии.
Так как введение доверчивого читателя в заблуждение относительно истинного авторства книги рассматривалось законодателем как мелкое мошенничество, то и ответственность за него, по уголовному закону, возлагалась не на исполнителя (переводчика), а на заказчика, то есть непосредственно на издателя.
7.3. Честный плагиат
В 1932 году Демьян Бедный написал стихотворную балладу «Как 14-я дивизия в рай шла». Надо сказать, что даже для такого популярного представителя похабного, а следовательно, популярного в народных массах жанра частушек и куплетов, как Ефим Придворов, это его произведение является просто апофеозом пошлости — возможно, поэтому его и включили в советскую школьную хрестоматию. Остановись бывший придворный кремлёвский поэт на стихотворном её варианте — и беды бы не было, но захотелось Придворову славы пролетарского драматурга, для чего он и переделал балладу в масштабное антирелигиозное обозрение «Как 14-я дивизия в рай шла. Занимательное, дива и любопытства достойное, силой благочестия и убеждения исполненное и красноречием дышащее народное зрелище в трёх священнодействиях, с музыкой, пением, танцами».
Демьян Бедный в кремлёвской квартире на фоне собственной библиотеки
Учитывая исключительно развлекательный жанр революционной пьесы, дирекцией Центрального управления цирками она была включена в постановочный план Московского мюзик-холла! Однако коллеги незамедлительно увидели, что сюжет «14-й дивизии» заимствован у Михаила Булгакова и является стихотворным переложением «вещего сна» героя романа «Белая гвардия» 30-летнего полковника Алексея Васильевича Турбина, отрывки которого печатались в журнале «Россия» ещё в 1925 году: «— Как же вы? — спрашивал с любопытством и безотчётной радостью доктор Турбин, — как же это так, в рай с сапогами, со шпорами? Ведь у вас лошади, в конце концов, обоз, пики? — Верите слову, господин доктор, — загудел виолончельным басом Жилин-вахмистр, глядя прямо в глаза взором голубым, от которого теплело в сердце, — прямо-таки всем эскадроном, в конном строю и подошли. Гармоника опять же. Оно верно, неудобно… Там, сами изволите знать, чистота, полы церковные».
И в балладе:
Строго говоря, в соответствии с п. 6 ст. 9 Постановления ЦИК СССР и СНК СССР от 16 мая 1928 года «Основы авторского права» не являлось нарушением авторского права «пользование чужим произведением для создания нового произведения, существенно от него отличающегося, с тем, однако, что переделка повествовательных произведений в драматические и киносценарии и наоборот, а равно драматических произведений в киносценарии и наоборот допускается лишь с согласия автора или его правопреемников». То есть с точки зрения закона это было как бы не нарушение, но спросить у автора оригинального произведения всё равно было надо.
Надо сказать, что кульбит, исполненный кремлёвским скоморохом, был довольно опасен, так как к 1932 году произведения Михаила Булгакова практически перестали печатать, а его пьесы «Бег», «Зойкина квартира», «Дни Турбиных» были полностью изъяты из репертуара театров. В статье о Михаиле Афанасьевиче в «Литературной энциклопедии», вышедшей в 1930 году, отмечалось, что «Михаил Булгаков не сумел ни оценить гибели старого, ни понять строительства нового. Его частые идейные переоценки не стали поэтому источником большого художественного творчества… М. Булгаков вошёл в литературу с сознанием гибели своего класса и необходимости приспособления к новой жизни. Принял победу народа не с радостью, а с великой болью покорности». Да и что, собственно, нужно было спрашивать у врага народа?
Несмотря на тотальную нехватку оригинальных драматических произведений, связанных с советской тематикой, пьеса Д. Бедного сразу же попала под огонь критиков, которым прежде всего не понравилась её форма — как следовало из названия, постановка планировалась в духе народного балагана. Почувствовав неладное, Ефим Алексеевич, как всегда, обратился за защитой к И. В. Сталину — направил ему письмо с подчёркнуто уважительной интонацией, а не как раньше, когда мог запросто обращаться к вождю «Родной»:
«Глубокоуважаемый] Иос[иф] Виссарионович. При создавшихся — совершенно катастрофических для меня — обстоятельствах мне не остаётся другого выхода, как обращения к Вам. Прошу я немногого: организации в Мюзик-Холле ЗАКРЫТОГО показа моей „Дивизии“, на котором могли бы присутствовать и Вы. Дело идёт вовсе не о пустяке. Гениальный анекдот давно влёк меня к себе и послужил темой для брошюры. Теперь он мною инсценирован. Задача, которая была поставлена мною и разрешалась в содружестве с совершенно исключительными по талантливости мастерами (режис[сёр] Каверин и худож[ник] Сапегин), была: положить начало театру НАРОДНЫХ ЗРЕЛИЩ. Кто знает историю таких „зрелищ“, тот в оценке спектакля не впадёт в ту ошибку, в которую впадают некоторые товарищи, стыдливо опускающие свои целомудренные глаза при показе некоторых моментов спектакля. Народное зрелище есть народное зрелище. Ему присуща некоторая грубоватость — чисто внешняя, ядрёность, сочность. На сцене не припудренные развратные маркизы, а здоровые деревенские девки. Нет зализанной пошлости, есть здоровая откровенность живой непосредственности. Зритель первых рядов, который брезгливо подожмёт губы, должен проверить себя: не говорит ли в нём остаток наследственного или нажитого БАРСТВА, сомнительного эстетства и трусости. Спектакль должен быть проверен прежде всего на рабочем зрителе. Но до этого зрителя пьеса дойдёт уже будучи обкорнанной, зализанной, изуродованной. Мною и Кавериным принимаются во внимание многие дельные указания, но не все. Есть сцены (напр., полицейского архангела с девушкой), удаление которых для нас непереносимо. Мы просим строгого и окончательного просмотра пьесы, которая — на что у нас имеются данные — будет иметь успех именно у того нерафинированного зрителя, для которого мы создавали и оформляли пьесу, и будет первым шагом к созданию театра народных зрелищ, театра феерии, мелодрам, патетических представлений, балаганных площадок, словом, всех тех форм, которые наиболее доходчивы к массовому зрителю. Как агитатор, я видел перед собою новое широкое поле, новые способы воздействия зрительно-агитационного. Новизна и смелость моего первого „художественного балагана“, вызвав восторги одних, приводят в раздражение других. Орудуют активно — последние. Вокруг пьесы образуется нездоровая атмосфера. Я уже видел 180-градусные повороты в оценке: „великолепно, но знаете…“ И — оглядка. Не будет ли какой установки. Пока явная установка — на свистопляску. По инерции. Я, еле державшийся от работы и треволнения на ногах, вчера свалился. Ушёл из театра, махнув рукой на всё. Спектакль отложен снова на несколько дней. По городу ползут слухи.
214
В 1972 году в издательствах «Воениздат» и «Молодая гвардия» вышел роман «Джин Грин — неприкасаемый» Гривадия Горпожакса. Авторами приключенческого романа с очевидными пародийными намёками на творчество Я. Флеминга был самодеятельный творческий коллектив выдающихся советских писателей в составе Григория Поженяна, Василия Аксёнова и Овидия Горчакова.