Страница 184 из 276
Владимир Владимирович требует установления ему налогообложения как трудящемуся, а не как индивидуальному предпринимателю (читай: нэпману. — Авт.): «Я могу платить в полугодие не более 300–350 руб. налога, и то, если он мне будет рассрочен как трудящемуся. Настоящее заявление надо считать постоянным, так как в продолжение нескольких лет заработок не изменяется (3000 рублей в это полугодие излишка, полученного за полное собрание сочинений, считать не приходится, так как это случайность, и эти деньги ушли полностью на расходы, указанные в моём заявлении, и на покрытие происшедшей кражи, следствием чего и явился мой долг в 1950 руб.). Заработок этот равняется 6000 руб. при 50–55 % организационных и производственных расходов».
В следующем обращении в инспекцию от 3 сентября 1926 года Маяковский также просит считать журнал «ЛЕФ» не коммерческим, тот действительно был глубоко убыточным изданием, а расходы на приобретение материалов для его печати в сумме 900 рублей тоже отнести к производственным.
Судя по всему, конфликт с финансовой инспекцией был достаточно серьёзным и длительным, поэт пытался использовать в свою пользу все аргументы, предусмотренные законом, в том числе указывает, что на его иждивении находятся нетрудоспособные члены семьи: мать Александра Алексеевна и сёстры. Вместе с ними — вполне себе трудоспособные Лили и Осип Брик.
Однако, по мнению многих советских литераторов и драматургов, в вопросе оплаты писательского труда действительно царил абсолютный беспорядок.
В 1933 году при Оргкомитете ССП было создано Управление по охране авторских прав, которое в 1938 году получило всесоюзный статус. За основу его практической работы был взят опыт созданного ещё в конце XIX века великим драматургом А. Н. Островским «Общества драматических писателей и оперных композиторов», то есть организаторы пошли путём создания сети уполномоченных агентов. Как писал В. Г. Камышев в работе «Права авторов литературных произведений», у советского писателя не было монополии на произведение, и издательство или журнал могли напечатать его без писательского ведома. [1.99] Право на вознаграждение в авторском праве осталось, но в двадцатые — начале тридцатых годов в СССР часто случалось так, что произведение печатали, а с писателем связаться не могли (или не хотели). Автора не находили, он не отвечал на письма — во всяком случае, такой была распространённая отговорка, — и через некоторое время его гонорар обращали в доход издательства. Такая простая схема часто применялась в основном в провинции или в национальных республиках, поэтому, когда писатель об этом неожиданно узнавал, ему приходилось обращаться в суд. Нередко конфликты возникали из-за различий в принятых в республиках гонорарных ставках. На самом деле гонорары в СССР действительно были разными: в среднем от 250 до 800 рублей за авторский лист. Такие отличия были связаны с различными обстоятельствами. Так, в 1936 году Союз писателей предоставил статистику, согласно которой 2660 писателей получали в месяц по две тысячи рублей, — сумма, надо сказать, довольно внушительная. Однако их реальные доходы определить трудно, поскольку у литераторов часто бывало сразу несколько источников дохода. Подрабатывали переводами и преподаванием гуманитарных дисциплин, а также устраивались на предприятия и в государственные учреждения. Кроме того, в советское время считалось обязательным перечислять часть гонораров и премий в различные фонды и подписываться на ежегодные государственные займы, что серьёзно влияло на их бюджет.
Только в 1934 году согласно циркуляру НКФ РСФСР от 15 января 1934 года № 225/1336 сумма производственных расходов, уменьшающих доходную часть для налогообложения, была увеличена до 50 % и предоставлялась без каких-либо доказательств. В том случае если указанные расходы писателя её превышали, для получения соответствующей скидки необходимо было предоставить дополнительные оправдательные документы. В расчёт принимались затраты на творческие поездки для сбора материала, на стенографирование и перепечатку материалов и произведений, на приобретение книг, журналов, газет, на оплату переводов, необходимых для работы писателя, на организацию встреч с лицами, описываемыми автором в своих произведениях. Для членов ВКП(б) кроме производственных расходов из общей суммы литературного заработка также исключались отчисления в партийную кассу (партийные взносы).
10 февраля 1934 года «Литературная газета» сообщила о введении нового способа взимания подоходного налога. До 1933 года он удерживался единовременно с годового дохода. Теперь налог взимался с текущих доходов, путём удержания части выплачиваемого писателям авторского гонорара. При получении авторского гонорара без заключения издательского договора (произведения, публиковавшиеся в периодической печати) он начислялся по ставкам и правилам, установленным для рабочих и служащих; при получении гонорара по издательскому договору налог удерживался в соответствии с утверждённой шкалой. При выплате гонорара до 75 рублей налог не удерживался. При получении гонорара в размере от 75 до 100 рублей удерживалось 0,5 % выплачиваемой суммы, от 100 до 200 рублей — 1 %, от 200 до 500 — 2 %, от 500 до 750 — 3 %, от 750 до 1000 — 4 %, свыше 1000 — 6 %. (Из-за высоких налоговых ставок большинство литераторов всё же не могли обеспечивать семью, занимаясь лишь творческой деятельностью. К примеру, поэт В. И. Лебедев-Кумач со своих внушительных доходов был вынужден платить налог в 48,25 %, при том, что артисты театров при сопоставимом заработке платили всего лишь 6 %).
В газете также сообщалось, что Центральное бюро и Московский горком Союза писателей проводят кампанию по заключению тарифных соглашений с издательствами. Для авторов вводилась поощрительно-премиальная система оплаты. Она заключалась в том, что после выхода книги из печати и оценки её качества специальной комиссией из представителей издательств и писателей автору, помимо договорного, мог быть выплачен дополнительный гонорар. Писатели, которые содействовали снижению себестоимости книги, высокому качеству её оформления и сокращению авторской правки, досрочно сдающие рукописи, должны были получать от издательств производственные денежные премии. Авторы, не сдавшие рукописи к назначенному сроку, могли были быть привлечены к ответственности — такие дела подлежали рассмотрению производственно-товарищескими судами.
Налог при выплате авторского гонорара в отсутствие издательского договора удерживался с писателей полностью и без дальнейшего перерасчёта. Подоходный налог при выплате авторского гонорара по договору взимался лишь как аванс, с обязательным перерасчётом по истечении года. Перерасчёты производились финансовыми органами на основании сведений, предоставленных им издательствами, о размере удержанных авансов в счёт налогов и об общем доходе писателя по договорам (их указывал автор в декларации).
В 1938 году Наркомфин СССР вынес на утверждение законодательных органов новый проект изменения инструкции к закону о подоходном налоге. В ССП подготовили письмо на имя В. Молотова. По мнению его авторов, предложенные изменения резко ухудшали положение писателей. К тому же с подобной схемой взимания налогов писатели уже были знакомы — она существовала до 1933 года. В соответствии с новым порядком восстанавливалось обложение доходов писателей за истекший год, при этом предусматривалась обязательная подача деклараций и отчётов фининспекторам о производственных расходах. Таким образом, писатель должен был уплачивать подоходный налог только через год после его получения, но при этом порядок исчисления суммы производственных расходов зависел от личности конкретного сотрудника финансового ведомства. Далее в письме В. Молотову авторы приводили пример, из которого был виден реальный результат изменений. Писатель, который за год получил два гонорара по 10 тысяч рублей, при действующей системе заплатил бы 2430 рублей, а по новой инструкции — 4625, то есть почти вдвое больше; драматург, получающий 6 тысяч рублей в квартал, — соответственно 1580 и 6225 рублей (почти вчетверо больше). Резкое возрастание налогов касалось в основном писателей, имеющих до 24 тысяч рублей годового заработка. Для тех, кто зарабатывал 120 тысяч рублей в год, налоги увеличивались на 30 %. Авторы письма пришли к выводу: «Следовательно, „реформа“ налогового обложения писателей приведёт к ухудшению материального положения основной массы писателей и значительно меньше коснётся писателей, имеющих большие заработки». При всём этом чёткой системы оплаты литературного труда по-прежнему не было, прежде всего из-за отсутствия понятных критериев оценки различных по форме результатов интеллектуальной деятельности. Кроме того, существовали различные условия, связанные с национальной спецификой. Республиканские государственные издательства ощущали эйфорию от ничем не регулируемой свободы при общении с авторами. Достаточно было включить то или иное произведение в издательский план, а дальше, как уже говорилось, литератора могли просто потерять, в буквальном смысле этого слова. Некоторые, в том числе достаточно известные, литераторы с удивлением обнаруживали свои книги изданными в далёких республиках Средней Азии, например.