Страница 177 из 276
А. Веденский в патриаршем облачении на фоне собственной коллекции произведений искусства. Фото из журнала «LIFE»
Так что совсем не удивительно, что такие баталии на религиозные темы пользовались особой популярностью у зрителей. Особенно когда от имени богоборцев, помимо народного комиссара, с трибун выступали и известный адвокат Шпицберг, и старые революционеры Скворцов-Степанов, Емельян Ярославский (Миней Губельман), и многие другие.
В 1929 году, когда период «великого перелома» только начинался, власти пытаются активно привлекать В. Маяковского для участия в этой широко развёрнутой атеистической кампании. Поэт вместе с А. М. Горьким, Н. И. Бухариным, А. В. Луначарским выступал на II съезде Союза безбожников, на котором вместе со всеми делегатами поддержал идею об отказе от «заигрывания» с церковью.
Опыт якобинцев, в период Великой французской революции объявивших войну католицизму, грабивших церкви, уничтожавших священные предметы и проводивших карнавалы вместо церковных служб (если Бог есть, то почему он нас не наказывает?), оказался как никогда востребован коммунистами.
Стихи Маяковского «Когда голод грыз прошлое лето, что делала власть Советов?» и «Когда мы побеждали голодное лихо, что делал патриарх Тихон?» выглядят как иллюстрации к приговорам ревтрибуналов. Они были написаны 20 марта 1923 года по партийному поручению, а затем сразу же были напечатаны в «Бюллетене Пресс-бюро Агитпропа ЦК РКП», а уже через несколько дней — во всех центральных газетах:
Всё это откровенная и, по всей видимости, хорошо оплаченная неправда, тем более что подобного отношения к себе Патриарх Тихон[184] никак не заслуживал.
Патриарх Московский и всея России Тихон. 1 ноября 1981 года Архирейским собором РПЦЗ канонизирован в лике исповедников
Когда в начале 1923 года Патриарха перевели из Донского монастыря в тюрьму ГПУ на Лубянке, где его регулярно допрашивали Тучков и Агранов. Обращение с главой церкви, по его собственным словам, «не было особенно крутым»: всё-таки его содержали в одиночной камере и даже готовили ему постную пищу (ничего скоромного он просто не ел). После тридцати восьми дней тюремного заключения Святейший снова был переведён в Донской монастырь под домашний арест. 16 марта 1923 года Я. Агранов предъявил Патриарху Тихону постановление, в котором тот обвинялся в публичных призывах к свержению советской власти и возбуждении масс к «сопротивлению законным постановлениям правительства». Старший майор госбезопасности убеждал его, что можно значительно улучшить отношение властей к церкви, если пойти на определенные уступки и признать вину перед народом.
16 июня 1923 года глава РПЦ обратился в Верховный суд с заявлением: «Будучи воспитан в монархическом обществе и находясь до самого ареста под влиянием антисоветских лиц, я действительно был настроен к советской власти враждебно, причём враждебность из пассивного состояния временами переходила к активным действиям, как-то: обращение по поводу Брестского мира в 1918 году, анафематствование в том же году власти и, наконец, воззвание против Декрета об изъятии церковных ценностей в 1922 году. Все мои антисоветские действия, за немногими неточностями, изложены в обвинительном заключении Верховного суда. Признавая правильность решения суда о привлечении меня к ответственности по указанным в обвинительном заключении статьям Уголовного кодекса за антисоветскую деятельность, я раскаиваюсь в этих поступках против государственного строя и прошу Верховный суд изменить мне меру пресечения, то есть освободить меня из-под стражи. При этом я заявляю Верховному суду, что я отныне советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежёвываюсь как от зарубежной, так и от внутренней монархически-белогвардейской контрреволюции». В московских газетах сохранилось описание того, как москвичи встречали своего Патриарха у ворот тюрьмы. Одна из них писала: «Многотысячная толпа задолго залила всю площадь около тюрьмы. Вдали стоял экипаж. Большой отряд чекистов по обе стороны толпы образовал коридор от ворот тюрьмы к экипажу. После долгого ожидания раскрылись ворота и показался Патриарх. Длинные всклокоченные седые волосы, спутанная борода, глубоко впавшие глаза на осунувшемся лице, ветхая солдатская шинель, надетая на голое тело. Патриарх был бос… Потрясённая многотысячная толпа, как один человек, опустилась на колени и пала ниц… Медленно шёл Патриарх к экипажу, обеими руками благословляя толпу, и слёзы катились по его измученному лицу». Сам святитель Тихон, когда ему задавали вопрос о покаянии перед безбожной властью, отвечал: «Пусть погибнет имя моё в истории, только бы Церкви была польза».
Священнослужители — участники процесса об изъятии церковных ценностей. 1922 г. Фото В. К. Буллы
После изучения общественных настроений Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение отказаться от заранее спланированного публичного процесса над главой церкви, решив сосредоточиться на идеологических методах борьбы с «опиумом для народа».
31 июля в большом зале Консерватории состоялся очередной диспут на тему: «Раскаяние Тихона — кто такое Тихон: патриарх или самозванец — за кем пойдёт народ: за Тихоном или за обновленцами и собором». Мероприятие организовано петербургским антрепренёром, который пригласил для участия в качестве содокладчика (от обновленцев) Александра Введенского, епископов Серафима (Чичагова), Илариона (Троицкого) и архиепископа Крутицкого от Московской Патриархии.
«Вообще, к устройству диспутов надо прибегать с крайней осторожностью, — писал член Центрального Совета Союза воинствующих безбожников СССР А. Т. Лукачевский. — Опыт показывает, что они дают обратный результат — например, разжигают религиозный фанатизм. Стоит только вдуматься в сущность религиозного диспута, и нам логически ясно будет видно, сколько предоставляется возможностей, чтобы диспут получил отрицательное значение. В каждом религиозном диспуте приходится оперировать понятиями и данными различных наук: гносеологии, сравнительного языкознания (например, по критике Библии), истории и археологии; критического отношения ко всему этому от аудитории, мало подготовленной, нельзя ждать… Вот почему Московский Комитет РКП в одном из своих циркуляров предлагает всем райкомам и укомам воздержаться от организации диспутов, допуская их лишь в исключительных случаях, не иначе как с согласия Агитотдела МК. Как правило, диспут можно организовать, когда уже имеется подготовленная аудитория. Например, можно провести диспут при участии учащихся Совпартшколы в виде заключительной главы после лекции по истории материализма и религии» (Агитатор-пропагандист. Владимир, 1922. № 5. С. 12–13).
Судебное заседание по делу об изъятии церковных ценностей.
1922, май. Фото В. К. Буллы
При этом билеты на мероприятия с участием раскольника А. И. Введенского публика буквально рвала из рук, они раскупались по двойной, тройной цене, хотя и так стоили недёшево: первые девять рядов — дороже 150 рублей, галёрка — до 20 рублей. Во время одного из них раскольник[185] говорил собравшимся: «Ладно, будем считать, что я создан Господом, а вы, если так настаиваете, произошли от обезьяны». Луначарский отвечает: «Давайте. Но, сравнивая меня с обезьяной, каждый скажет: какой прогресс! А сравнивая вас с Богом? Какой ужасный регресс!» Так что Александр Васильевич был противником серьёзным и очень опытным.
184
Патриарх Московский и всея Руси Тихон (в миру Василий Иванович Беллавин) 1 ноября 1981 года Архиерейским собором РПЦЗ канонизирован в лике исповедников, 9 октября 1989 года прославлен Архиерейским собором РПЦ.
185
Введенский Александр Иванович — раскольник, проповедник и христианский апологет. Именовал себя митрополитом-Апологетом-Благовестником. В 1944 году покаялся, но в продолжении священнического служения Московской Патриархией ему было совершенно справедливо отказано.