Страница 17 из 276
Драматизм ситуации заключался в том, что это послание на правительственном бланке поступило из Москвы и было подписано Карлом Радеком — членом исполкома Коминтерна — и Николаем Бухариным — кандидатом в члены Политбюро ЦК РКП(б). Они же потребовали немедленно допустить к защите подсудимых представителей III Интернационала. Статья в лондонской газете, сообщившей эту сенсационную новость, называлась «Kremlin comedians». Довольно трудно не согласиться с такой позицией лондонских журналистов.
Если показательное убийство виновника еврейских погромов на Украине атамана С. Петлюры прежде всего из-за своей «показательности» было явлением единичным, то боевая активность в Европе членов армянской националистической партии Дашнакцутюн, среди которых было достаточно агентов ИНО ОГПУ, превзошла все ожидания.
После кровавых событий, произошедших в Османской империи в период с 1915 по 1918 год, в ходе которых были зверски убиты более миллиона армян, причём в основном женщин и детей, члены правительства, виновные в этнических чистках, с помощью немецкого посольства сумели покинуть Константинополь. Лишённый поста, бывший глава правительства (великий визирь) Османской империи Мехмет Талаат вместе с другими лидерами младотурок Энвером-пашой, Джемалем-пашой, Джемалем Азми, Назым-беем, Османом Бедри и Бахаеддином Шакиром — руководителем «Особой организации» — военной контрразведки, в ночь с 1 на 2 ноября 1918 года сумели сбежать из столицы на торпедном катере кригсмарине.
Вялая попытка экстрадиции высокопоставленных беглецов, предпринятая официальными османскими властями, несмотря на наличие смертных приговоров, постановленных в отношении них Константинопольским военно-полевым судом, ожидаемо потерпела неудачу, и прежде всего из-за позиции МИД Германии. Министр иностранных дел Вильгельм Зольф отклонил законное требование о выдаче преступников на том основании, что «Талаат был лоялен к нам, и наша страна остаётся открытой для него».
Праворадикальные армянские националисты не могли смириться с тем, что главные виновники поистине средневековых зверств в отношении мирного населения получили возможность безбедного и комфортного существования в Германии. В ходе реализации секретной операции «Немезис», целью которой было физическое устранение турецких чиновников и политиков, виновных в геноциде армянского народа, 15 марта 1921 года на берлинской Гарденбергштрассе Согомон Тейлирян застрелил М. Талаата, который после побега жил в собственном доме под именем Али Сали-бей (Сей).
Убийце, несмотря на наличие десятков свидетелей, удалось скрылся с места преступления, однако вскоре он вернулся, так как не был уверен в гибели своей жертвы, после чего его задержали полицейские.
Ситуацию существенно осложнял тот факт, что за несколько дней до этого покушения Тейлирян успел смертельно ранить Арутюна Мкртчяна, который был личным осведомителем великого визиря и передал тому список наиболее известных представителей армянской интеллигенции (более 250 человек), скрывавшихся от турецких властей. Однако обвинение арестованному было предъявлено только в отношении умышленного убийства бывшего премьера союзного Германии государства.
Всего через 2,5 месяца обвинительное заключение и материалы предварительного следствия поступили в Берлинский окружной суд III (Landgericht Berlin III), находившийся в районе Моабит.
Как известно, в отдельных случаях правосудие бывает чрезвычайно зависимо от имеющихся у сторон финансовых ресурсов. Следуя такой логике, партия «Дашнакцутюн» сумела собрать с представителей армянской диаспоры, в основном американской, около 300 000 марок для оплаты услуг трёх самых известных берлинских адвокатов — тайного советника юстиции доктора Адольфа фон Гордона, советника юстиции доктора Йоханнеса Вертхауэра и тайного правительственного советника доктора Теодора Нимейера, профессора права Кильского университета, которым заплатили невероятно большой гонорар в 75 000 марок каждому. Государственным обвинителем был назначен прокурор Голник, судебную коллегию возглавил Эрих Лемберг. В соответствии с процессуальным законом дело слушалось с участием присяжных.
Позиция защиты первоначально строилась на обвинении самой жертвы в совершении ею массовых убийств. Ещё находясь в должности министра внутренних дел Османской империи, Талаат и сам не особо скрывал своей позиции по отношению к иноверцам, в беседе с послом США Генри Моргентау (кстати, этническим евреем) он говорил: «…мы уже избавились от трёх четвертей армян, их больше не осталось в Битлисе, Ване и Эрзеруме. Ненависть между армянами и турками в настоящее время так сильна, что мы должны покончить с ними. Если мы этого не сделаем, они будут нам мстить»
Так в ходе судебных слушаний европейцы впервые узнали о геноциде армянского населения. Даже позднее опубликованный в Берлине стенографический отчет о состоявшемся суде назывался «Судебный процесс Талаата-паши».
При этом защита и сама не видела правовых оснований для оправдания взятого с поличным убийцы, первоначально рассчитывая только на его помилование, тем более с учётом побудительных мотивов, приведших его на скамью подсудимых. Переживший мучительную смерть своей семьи, изнасилование сестёр, которое произошло на его глазах, С. Тейлерян признавался в убийстве, но при этом не признавал себя виновным.
В ходе прений сторон адвокату доктору Й. Вертхауэру удалось убедить присяжных в том, что если константинопольский военно-полевой суд уже приговорил Талаата-пашу к смертной казни, то его убийца никак не мог быть признан немецким судом виновным, так как, хоть и самовольно, но выступал в качестве орудия правосудия, имея при этом личные мотивы. Эта же позиция была существенно усилена и аргументирована его коллегой профессором Нимайером.
Адвокат А. фон Гордон обратился к присяжным: «Господа, думаю, этих разъяснений достаточно, чтобы вы могли определить, какую занять позицию. Знаю, что могут сказать, что тем не менее обидно, что на германской земле убит один из гостивших на ней. В наше время, когда везде идёт борьба, когда между армянами и турками ещё продолжаются бои, с имеющимися фактами необходимо смириться. Каждому известно, что в период правления Талаата пролилось море крови и был уничтожен по меньшей мере один миллион человек — женщин, детей, старых, молодых. И если на улице Гартенберг к этому прибавилась ещё одна капля крови, мы должны тешить себя тем, что живём в страшное время. Я не преследую мысли здесь дать конечную оценку Талаату-человеку, но одно должен сказать. Несомненно, и он с рядом своих товарищей стремился уничтожить армянский народ для того, чтобы создать чисто турецкое большое государство. Несомненно, для этого он применил меры, которые для нас, европейцев, неприемлемы. Но когда говорят, что в Азии жизнь ценится очень дёшево и подобные ужасы можно понять, не надо забывать, что в той же Азии находятся буддисты, которые с нежностью относятся, в частности, к человеку и даже к животным. Тем не менее я не хочу сделать ответственным человека, который лежит под землёй. Ему соответствует то, что сказали два гениальных француза — Гюстав Ле Бон и Анри Барбюс — об ужасах мировой войны: „За отдельными деятелями стоят духи, демоны, которые ведут их, они только примитивные орудия масс, правильных или ложных идей, наитий, которые разбрасывают людей по сторонам, словно шахматные фигурки. Эти деятели думают, что имеют волю, между тем в реальности они действуют под давлением“. Как бы ни было ужасно то, что имело место, тем не менее мы не должны быть такими мелочными, чтобы всё это навязать несчастным личностям. Но ещё страшнее может стать, если немецкий суд к этой судьбе присовокупит спокойно созерцающую бесчестие истину в отношении этого человека, подвергнутого беспримерным испытаниям…»
Однако в ходе судебного следствия стало понятно, что, настаивая на политическом характере совершённого преступления, защита приведёт скамью присяжных к неизбежному признанию виновности подсудимого, которая, безусловно, будет рассматриваться сквозь призму его личной трагедии, но тем не менее… Учитывая, что международный резонанс у процесса был масштабным, его политические цели, которые были намечены Дашнакцутюн изначально, были достигнуты. Адвокаты изменили линию защиты, поставив перед судом присяжных вопрос о вменяемости преступника.