Страница 8 из 54
— Я не опоздала, я была в кадрах. Вот, видишь? — показала на бейдж.
— Денис Александрович был недоволен.
— Пфф! Подумаешь! Переживёт.
Стянула шёлковый шарфик, повесила аккуратно пальто на плечики, закрыла дверцу шкафа и натолкнулась на два испуганных глаза за толстыми стёклами очков. Илья воровато оглянулся по сторонам и зашептал:
— Вы что, вы что? Так нельзя! Не вздумайте так говорить! Здесь повсюду уши!
— Да что я такого сказала?
Растопырила локти, уперев ладони в бока. Синее платье-футляр туго обтягивало фигуру. Нет, пиджак снимать не стану, прохладно здесь. Чайку ещё попить, что ли, согреться? Открыла шкаф рядом с кофемашиной и наклонилась в поисках чайника и чая, не замечая, что Илья вдруг странно притих, и продолжила бубнить себе под нос:
— Я ничего такого не сделала! Так что пусть твой Денис Александрович недовольство своё засунет в…
— Виктория! — раздался за спиной обволакивающий низкий голос.
Чуть не треснулась макушкой о дверцу шкафа. Оглянулась резко и увидела Аристова с пачкой бумаг в руках. Он подошёл к Илье, передал ему документы, указав на какие-то пометки и ярко-зелёный листик, присобаченный сверху, затем медленно обернулся ко мне, прищурил глаза и процедил:
— В мой кабинет. Живо.
Проследовала за ним под сочувствующим взглядом второго помощника. Аристов развалился в директорском кресле. Я села на стул напротив, выпрямив спину и скрестив руки на груди. Было тихо, будто перед грозой. Мужчина сказал ровным голосом:
— Жду кофе со вчерашнего дня.
Раздражённо закатила глаза и сказала:
— А толстяка не мог попросить сделать?
Вздрогнула и зажмурилась, когда мужчина вдруг громко ударил ладонью по столу. Втянула голову в плечи и недоумённо на него посмотрела. Совсем с катушек слетел? Аристов поднялся и принялся обходить стол. Я сидела, не зная, как реагировать, ни жива, ни мертва.
Он исчез из поля зрения, а затем я услышала его тихий злой голос над самым ухом:
— Кажется, я предупреждал тебя вчера, но, видимо, до тебя туго доходит. Так, куда и что я должен засунуть? И как ты называешь коллегу?
Я молчала, понимая, что ситуация глупа и абсурдна. Бесило, что он стоит за спиной, а я даже обернуться не могу, потому что тогда покажу слабость и страх. Ноздри щекотал запах апельсина, свежести и злости. Воздух трещал от напряжения.
Прикусила губу, стараясь не дышать слишком часто и громко. Я чувствовала спиной его близость, но он не касался меня. Аристов продолжил:
— С какой стати ты решила, что можешь кого-то оскорблять здесь? Моего помощника, меня? Забыла, где твоё место, и кто ты сейчас? — его губы вот-вот коснутся моего уха, а голос звенит от едва сдерживаемой ярости. — Тогда я напомню. Ты никто. Пустышка, решившая отчего-то, что лучше других. Это прокатывало когда-то для сопливых школьников, но то время давно прошло. Весьма прискорбно, что ты так и осталась в нём, манерами и мозгами. Но остальные-то продвинулись дальше.
Поджала губы и хотела встать, но в ту же секунду Аристов сдавил мне плечи и удержал на месте:
— Это взрослый мир, а не школа. Ты больше не королева, и здесь нет твоей свиты и подпевал. По факту ты даже не секретарша, так — пустое место, девочка принеси-подай. Убери тебя — никто и не заметит. Помни об этом, когда в следующий раз решишь открыть свой грязный рот. Потому что если я ещё хоть раз услышу нечто подобное, я тебя вышвырну отсюда с такой характеристикой, что ни одна приличная фирма даже на порог не пустит. И никакая тётя из отдела кадров тебе не поможет. Я достаточно понятно объяснил?
— Да, — цежу сквозь зубы, а меня разрывает от ярости, что вынуждена выслушивать всё это, и ничего не могу сделать.
— Не слышу.
Продолжает нависать со спины, а у меня уже сил нет терпеть это напряжение. Словно незримая нить натянулась между нами и дрожит, дрожит от усилия, рискуя порваться в любой момент.
— Да. Денис Александрович, — все усилия брошены на то, чтобы держать лицо.
— Надо же, а теперь исчезни с глаз, — шагнул в сторону, а я едва слышно выдохнула, поднялась и вылетела пулей из кабинета.
— Так и сказал? — нахмурилась тётя Света, продолжая разрезать отбивную.
— Слово в слово! — я драматично взмахнула вилкой. — Представляете? Он угрожал мне! Совсем охренел!
Тётя Света молча отправила в рот кусочек. Я поковыряла едва тёплого лосося. В обеденное время в ресторанчике было полно людей. Наконец, крёстная сказала:
— Так нельзя, Вика.
— Что?
— Тебе нельзя с ним ссориться.
— Но…
— Послушай, — тётя Света подалась вперёд. — Аристов приближен к генеральному. Антон Назарович к нему очень прислушивается. И — да, одно его слово, и тебя здесь не будет, и я ничем не смогу помочь. В открытую конфронтацию с начальством нельзя вступать ни в коем случае, и ты больше никогда так не делай!
— Но что же мне делать? — я наклонилась ей навстречу и зашептала. — Эта неделя была просто адом! Я не могу работать в таких условиях! Этот гад нарочно надо мной издевается! Принеси кофе! Не такой! Переделай! Отнеси юристам! Забери бумаги у геологов! Почему так долго? Опять у тётки в кадрах прохлаждалась? Ещё раз повторится — оформлю прогул! И так постоянно! А сегодня, знаете, что он заставил меня делать? Разбирать по цветам коробку скрепок! И ещё спрашивал, поняла ли я задание! Козёл!
— Тшшш! — зашипела тётя Света, опасливо озираясь по сторонам. — Прекрати немедленно!
— Это ужас просто! Я больше так не могу!
— Я вытащу тебя оттуда, — прожевав отбивную, сказала крёстная.
— Правда? — с надеждой ахнула я.
— Правда! — кивнула тётя Света, пристально глядя на меня. — Используем принципы Аристова против него самого. Но нужно действовать хитро, чтобы он ничего не заподозрил.
— Что надо делать? — я отложила вилку и подалась вперёд, ловя каждое её слово.
— Во-первых, сведём на нет наше с тобой общение на работе. Понятия не имею, откуда он узнал, но пусть думать забудет, что мы с тобой как-то связаны, так безопаснее. Во-вторых, не конфликтуй с ним, это главное, Вика! Услышь меня!
— Это сложно.
— Постарайся.
— Хорошо.
— Так, и главное. Я разузнаю всё-всё про его предыдущих секретарш. Выспрошу, у кого нужно, подниму архивы и личные дела, из-под земли достану реальные причины увольнения каждой. Тебе останется только повторить то, что удалось им. Мы сделаем его жизнь невыносимой. Но! — крёстная подняла вверх палец. — Будь осторожна, не дай Аристову повода уволить тебя по статье. Он должен попросить тебя написать заявление по собственному желанию. Только тогда мы сможем провернуть перевод к Ксении Тарасовне. И всё будет так, как мы и хотели.
— Гениально! — с придыханием прошептала в ответ.
— Затягивать нельзя, как ты понимаешь, Ксения Тарасовна не может вечно быть без секретаря, и мне придётся закрывать эту вакансию, рано или поздно.
— Не беспокойтесь, тёть Свет, — кивнула я, хищно улыбнувшись. — Вы, главное, подскажите, что делать, а уж я исполню всё в лучшем виде.
5. Долго ест
Вика.
— Долго ест? Что это значит? — спросила у тёти Светы.
Несколько дней спустя мы шагали вместе к метро после работы. Удерживая крёстную под локоть, я всматривалась в листок бумаги.
Поскользнулась на мёрзлом асфальте, но крёстная удержала меня. Я скомкала листик и сунула в карман, подышала изо рта паром на озябшие пальцы. Тётя Света сказала:
— Это комментарий, который он отправил в ответ на запрос безопасников, когда первая секретарша написала заявление по собственному. У девочки из моего отдела есть подружка из финансового сектора. Так вот, болтают, что та секретарша вернулась с обеда на пять минут позже. Он вызвал её к себе в кабинет, и уже через час той не было в компании.
— Вот, псих! Из-за пяти минут? Рилли?
— Угу.