Беременна от врага

Аристов отбросил телефон на сиденье, и устало потёр переносицу. Никогда я не видела его в такой ярости. Чего он так злится? Что, блин, стряслось такого? Корову, что ли, проигрываем? Опасаясь случайно попасть под раздачу, закусила губу и старалась не дышать.

Денис нажал какую-то кнопку на пульте, раздалось жужжание, и между нами и водителем опустилась глухая перегородка. Ээээ… Это ещё зачем? Вздрогнула, когда горячая ладонь скользнула по ноге вверх, безжалостно задирая платье.

Медленно повернула голову, чувствуя, как тело предательски отзывается. Горошинки на груди мигом затвердели, посылая по коже стаи мурашек. Я не могла рассмотреть выражения его лица в темноте и замерла, не зная, как реагировать.

Тем временем, его пальцы миновали резинку чулок и подобрались к тонкому кружеву трусиков. Тело требовало развести ноги пошире и позволить ему всё. Но мозг кричал: что-то здесь не так! Аристов неправильно истолковал моё замешательство: властно притянул к себе и грубо сжал грудь через ткань платья, целуя в шею. Его запах и касание губ к чувствительной шее срывали все тормоза. Горячее дыхание этого мужчины распаляло, словно ветер — искру на сухой листве. Ох, чёрт возьми! Вот только почему-то поцелуй какой-то злой. У меня так засос останется!

— Ай! Да что с тобой? — тяжело дыша, упёрлась ладонями ему в плечи и оттолкнула.

Денис замер, всматриваясь в меня. Машина остановилась на светофоре рядом с какой-то яркой витриной, освещая лицо Аристова. Я ужаснулась тому, каким безумным и потерянным казался его взгляд. Мы снова тронулись, и снова в салоне сделалось темно.

Аристов дёрнул плечом, сбрасывая мои руки, затем наклонился вперёд, сжимая голову руками. Я одёрнула платье и постаралась успокоиться.

Тронула его за плечо.

— Что случилось?

Но Денис не отреагировал. С ним явно творилось что-то не то, а впереди сделка века, будь она неладна!

— Эй! — настойчиво потрясла его плечо, и снова ноль эмоций в ответ.

Тогда я потянула его на себя, а когда он поднялся и устало откинулся на спинку сиденья, взяла его лицо в ладони и развернула к себе:

— Денис, что происходит? Объясни!

Молчание затянулось, и я уже было решила, что он не ответит, когда почувствовала, как он сжал моё запястье, отводя мою руку от своего лица, а когда попыталась высвободиться, не позволил сделать это и переплёл свои пальцы с моими. И этот невинный жест окончательно выбил у меня почву из-под ног.

Придвинулась к нему вплотную и положила голову на плечо, мысленно посылая лучи поддержки и тепла, пытаясь без слов сказать, что я рядом, я с ним сейчас, я за него. Потёрлась виском о ткань пиджака, слушая знакомый запах и стук сердца.

Наши руки по-прежнему были переплетены, и я почувствовала, как Денис провёл большим пальцем по моему, от самого его основания вверх до ногтя, и это было во сто крат интимней, чем самые откровенные прикосновения, а потом я услышала:

— Я просто думаю, что сегодня всё провалится к чертям собачьим. И тогда это будет полный крах. Месяцы уйдут на то, чтобы покрыть убытки.

Наморщила лоб, пытаясь вспомнить то, что уже слышала о сегодняшнем вечере:

— Если не будет подписан контракт? Который в папке, которую дал мне Илья?

— Да.

— Но…ведь не всё зависит от тебя одного, Денис? Не стоит принимать всё так близко, иначе… никакого здоровья не хватит.

Вздохнула, прогоняя мрачные воспоминания, затем добавила:

— Все болезни от нервов, слышал такое? Не подпишем этот контракт — подпишем другой, подумаешь!

— Подумаешь? — Аристов выдернул свою руку и усмехнулся. — Я работал над этой сделкой год, Вика!

— Это так важно для тебя?

Сцепила ладони и отодвинулась в сторону, тут же уловив произошедшую в нём перемену и холодность. Молчание — знак согласия.

— Что ж, - сложила руки на колени. — В таком случае мы сделаем всё, чтобы заполучить этот контракт. И мы справимся, слышишь?

— Мы? — насмешливо переспросил Аристов. — Не смеши, Вика. Никаких «мы», ясно тебе? Молчи и улыбайся, и не вздумай что-нибудь выкинуть, иначе я тебя убью. Приехали.

Он снова нажал кнопку на пульте управления, и перегородка между нами и водителем исчезла. Я растерянно оглянулась. И вправду — мы во дворе моего дома. Аристов достал ноутбук и сказал, глядя в экран:

— У тебя час, не больше.

Вздохнула и взялась за ручку двери:

— Какой там дресс-код?

— Без галстука, так что не перестарайся.

22. Сделка века

Денис.

Машина остановилась на дорожке около загородного дома. Вышел сам, затем открыл дверь и помог Вике, стараясь думать о предстоящей сделке, а не о том, как приятно, что она идёт рядом, что именно её рука сейчас лежит на моём локте, что она сегодня со мной, а не с кем-то ещё.

Из панорамных окон бил яркий свет, доносились смех и музыка. На крыльце стояли мужчины. Внутри неприятно кольнуло, когда узнал среди них Амина ибн Хабиба и Йозефа Шульцмана, исполнительного директора «Эрдол Индастри», нашего главного конкурента за европейские рынки.

Вика резко остановилась:

— Чёрт!

— Что такое?

— Грёбанную папку с бумажками забыла в машине!

— Бог с ней! Скорей всего, сделки не будет, — покачал головой и снова посмотрел на крыльцо, где ибн Хабиб и Шульцман мило трепались.

Спелись друг с дружкой у нас за спиной, чёрт бы их побрал! И когда только успели? Новейшее оборудование, позволяющее модернизировать всё производство и получить сверхприбыль, будет у «Эрдол Индастри», а не у «Русь Пром». И никакой другой производитель не сможет дать нам то же качество, что завод ибн Хабиба. Это провал, полный провал. Скрипнул зубами от злости. Вика выдернула руку и упрямо замотала головой:

— Ну, уж нет! Мы сюда ради сделки приехали, или как? Иди, я вернусь за бумагами и догоню!

Вздохнул и пошёл к крыльцу, прямиком к несостоявшемуся партнёру и ненавистному конкуренту. Завидев меня, те сразу умолкли. Шульцман смотрел с плохо скрываемым превосходством. Поздоровался за руку сначала с ним, затем с ибн Хабибом. Араб сказал:

— Денис Александрович, дорогой друг, рад приветствовать тебя в своём доме!

Его губы улыбались, глаза нет. Словно подведённые сурьмой, они смотрели равнодушно и холодно. Амин ибн Хабиб был одет в традиционную белую арабскую одежду. По возрасту он мне в отцы годился. Шульцман, напротив, едва ли был старше, но нездоровый образ жизни отпечатался на его выпирающем животе и лоснящейся красной роже. Так, ладно, нужно осторожно подойти к сути, но спрашивать по поводу сделки при конкуренте — плохая идея.

— Шикарный дом, — обвёл глазами особняк.

— Благодарю, — сдержанно кивнул араб. — Всегда выбираю самое лучшее.

Заметил, как они с Шульцманом хитро переглянулись. Да уж, дело дрянь.

— А вот и я! — раздалось за спиной.

Оглянулся и отступил в сторону, позволяя Вике присоединиться к нашему кружку по интересам. Вздохнул, и начал было:

— Господа, позвольте представить вам…

— Тори! — поражённо прохрипел ибн Хабиб, глядя в упор на мою секретаршу.

И столько всего было в этом коротком слове! Тоска, боль, старательно подавляемое желание, надежда?! Я убрал руки в карманы, прищурился и повернулся к своей спутнице, требуя взглядом объяснений.

— Амин, — сдержанно кивнула Карамзина. — Как поживаешь, хорошо? Чудно.

Вика едва взглянула на араба, зато тот уставился на неё, словно баран на новые ворота. Почувствовал, как дёрнулась бровь, затем спросил, переводя взгляд с одного на другую:

— Так вы знакомы?

Вика быстро посмотрела на меня, закатила глаза так, что заметил только я, скривила губы и сказала:

— Амин — друг Феликса, моего покойного мужа.

— Позволь поправить, хабибти, я друг семьи, не только Феликса, да упокоится с миром его душа.

— Нет, — холодно отрезала Вика, — ты именно, что друг Феликса, и, будь так добр, общайся со мной на русском языке, потому что твой язык я не понимаю!