Страница 21 из 54
Чёрт бы его побрал, а ведь он ничего. Очень даже ничего, особенно когда молчит и не показывает свой склочный козлячий характер. Не брился с утра, и щетина отросла. Неосознанно провела ладонью по своей щеке, завороженно наблюдая за тем, как двигаются его челюсти. Наверное, это дико странно, то, что я сейчас делаю — сижу и нагло его рассматриваю. Но ещё более странно, что мне нравится то, что я вижу.
Перехватил мой взгляд и кивнул на свою тарелку:
— Хочешь попробовать?
— Что? Нет!
Я даже поморщилась. Не хочу я мясо, вообще как-то отвернуло от него резко. Поковыряла вилкой в горшочке с пельменями и снова взглянула на него из-под ресниц.
Интересно, какой бы из него был отец? Стал бы он возиться с малышом? Таскать его на руках? Греть бутылочки с молоком? Менять памперсы? Или он из тех, кто скажет, что нянчиться с младенцем — не мужское дело? А ну-ка, скажет, сделай так, чтобы он не орал, мне это мешает думать?
Примерила оба эти образа, и так и не смогла понять, в каком из них Аристов гармоничней, как бы он повёл себя с ребёнком, своим ребёнком?
Разумеется, я не собираюсь иметь с ним ничего серьёзного, Боже упаси, но если подумать, я бы могла стрясти с него какие-то деньги.
На новую кроватку из магазина, а не обоссанную соседскими близнецами. На модную коляску последней модели, а не купленную по распродаже у частников. И врач хороший денег стоит, и палата. И одёжку я хочу красивую малышу, а не какое-то уродское старьё. Это было бы честно, разве нет? Что, если всё-таки сказать ему про беременность?
Зажмотится — пускай катится, ну а вдруг не зажмотится? Это ж всё вперёд, всё полегче мне и маме, у которой заначка не резиновая. Как раз момент, вроде бы, подходящий. Он не такой нервный, как обычно, чуть успокоился благодаря настойке.
Сделала глоток чая и решила зайти с другой стороны:
— У тебя кто-нибудь есть?
Аристов чуть не поперхнулся. Моргнул несколько раз, дожевал стейк и вытер салфеткой рот. Он явно не спешил с ответом. Усмехнулся, наклонил голову и только после этого сказал бархатным низким голосом:
— А что, Виктория?
— Ой, всё! — закатила глаза и вернулась к пельменям. — Не хочешь — не говори. Просто пытаюсь поддержать нашу тухлую беседу.
— А я уж подумал…
— Много думать вредно.
— Нет.
— Что?
— Ответ на твой вопрос. У меня никого нет сейчас.
В груди шевельнулось смутное чувство внутреннего триумфа. Взглянула на него быстро и продолжила осторожно прощупывать почву:
— Но ведь кто-то был? Не жил же ты монахом всё это время?
Стрельнула в него глазами, и снова наткнулась на прищуренный насмешливый взгляд. Словно он что-то подозревает или задумал. Медленно и нараспев Аристов проговорил:
— Быыл. Встречались пару лет, наскучило, решили разбежаться.
— Угу, — сказала себе под нос.
— Ну, а ты? — Аристов наклонился вперёд, складывая сцепленные ладони на стол и оказываясь слишком близко. Его цепкий умный взгляд прожигал насквозь, и мне вдруг даже показалось на миг, что он всё знает. Почувствовала, как против воли вспыхивают щёки. — Встречаешься с кем-то?
— Нет. Я была замужем, но…
— Да, да, слышал краем уха эту душещипательную историю. И что, на этом всё?
Раздражённо дёрнула плечом и поджала губы:
— Разумеется. Как-то не до отношений было. Ну а вот скажи.
Я тоже подалась вперёд, сверля его взглядом:
— Предположим. Чисто гипотетически.
— Какое сложное слово, Карамзина, — смотрит мне на губы, намеренно смущая и провоцируя. — Я впечатлён.
Но меня не так-то просто сбить с толку, когда я вижу цель и иду к ней:
— Предположим…
— Что же?
— Что та девушка, с которой у вас были отношения…
— Просто секс по выходным, Карамзина, ничего серьёзного.
— Не важно, — помотала головой, чувствуя, как меня бросает в жар, и потеют ладони. Словно от его ответа будет зависеть вся моя жизнь. Хотя с чего, казалось бы? — Так вот. Та девушка беременна — что будешь делать?
Выпалила на одном дыхании и замерла, внимательно наблюдая за его реакцией. И это, чёрт возьми, надо было видеть. Его аж передёрнуло и всего перекосило! Скривился, откинулся назад и переспросил с таким лицом, будто лимон проглотил:
— Чего?
— Я говорю, представь ситуацию — та девушка говорит тебе, что беременна, что бы ты сделал?
Вместо ответа Аристов дёрнул плечами и налил себе ещё настойки, затем сказал:
— Что за дебильные вопросы, Карамзина? Это невозможно.
— Да что ты? Ну, а вдруг? — продолжала я ковырять его терпение. — Случайность, форс-мажорчик, пелёнки, коляски, подгузники, мама-папа, все дела, агу-агу? Ты бы, ну, хотя бы помогал ей финансово?
— Обязательно, – Аристов поднял руку, подзывая официанта. — Счёт, пожалуйста.
Затем повернулся ко мне и отчеканил, глядя прямо в глаза:
— Дал бы денег на аборт.
Обратно ехали на такси в полном молчании. Я отвернулась к окну и упрямо смотрела за стекло, хотя снаружи ничего не было видно. Возле гостиницы хлопнула дверью и, не дожидаясь пока Аристов расплатится и договорит с кем-то по сотовому, прошла внутрь, звякнув колокольчиком.
— Девушка, девушка! — администратор даже выбежал из-за стойки мне навстречу.
— Что опять? — сегодня я ещё больше не в настроении, чем вчера. Лучше меня не злить.
— Вы хотели ещё один номер, и он освободился!
Алилуйя! Но, наученная горьким опытом, радоваться раньше времени не стала. Прищурилась внимательно и уточнила:
— С удобствами?
— Конечно! Стандартный двухместный, но вам отдам по цене одноместного, так сказать, в качестве компенсации за доставленные неудобства.
— Давай ключи.
— Пожалуйста, вашу подпись здесь, и вот ваши ключи.
Когда Аристов переступил порог нашего номера, я уже сидела на чемодане, причём, в буквальном смысле, всем своим весом помогая бедняге закрыться. Мужчина замер на пороге, растерянно осмотрел мою пустую тумбочку, мой полный чемодан и нахмурился:
— Что происходит?
— Освободился номер, и я съезжаю, — буркнула, сосредотачиваясь на защёлке, которая готова была вот-вот поддаться.
— Всего одна ночь осталась…
Пропустила мимо ушей его тихий голос. Защёлка наконец-то поддалась, я вскочила на ноги и издала голосом нечто, напоминающее победный клич индейцев.
— Так то! — пнула чемодан, дёрнула его за ручку и покатила в сторону выхода.
— Давай помогу, хотя бы, — он протянул руку, но я шарахнулась от него, словно от чумного.
— Не трогай меня! — рявкнула грубо и обошла его по дуге, выдерживая расстояние в метр, словно он заразный
— Да что стряслось, Вика? Всё ведь нормально было? Какая муха тебя укусила?
Стоя уже в коридоре, оглянулась назад и бросила через плечо:
— Ничего, убийца детей.
— Каких ещё детей? Ты бредишь? Истеричка на всю голову.
— Мясник.
Уже будучи в коридоре, вздрогнула, услышав спиной звук хлопнувшей двери, и продолжила идти быстрым шагом прочь, катя за собой чемодан. Видали, а? Чёртов козёл! Даже у меня таких мыслей не было, чтобы избавляться от ребёнка, который уже есть! А он, значит, будет подачки раздавать с барского плеча… на аборт. А не пошёл бы ты, Аристов?!
Никогда тебе не расскажу! Никогда, никогда, никогда! Подавись своими сраными деньгами! Сама всё заработаю! Вот возьму, и заработаю! И будет у малыша всё красивое и новое! Самое красивое и лучшее! Всем вам назло! А малыш будет только мой, и я ни с кем не стану им делиться, так-то!
Ночью лежала долго с открытыми глазами и смотрела в потолок. Не спалось. Повернулась на бок и провела ладонью по соседней подушке. Море непрошенных мыслей в голове и привычная тревожность тут как тут. Я снова усну только под утро.
До обеда мы были на станции. Сначала Смирнов презентовал в переговорке проект модернизации оборудования, который предполагал несколько этапов его введения. Затем Аристов расставлял персональные задачи на местах и назначал ответственных в головном офисе.