Не причиняя обид

Несмотря на преступление и внешность, она вызывала доверие. Я как-то быстро к ней прикипела.

В тот день у меня случился приступ паники. Агата уговорила охранников привести врача. Тот вколол мне какое-то лекарство, и в итоге я проспала целые сутки. За это время она подсуетилась и выяснила, что моя дочка по-прежнему в роддоме. За неё на себя заботу взяла медсестра Нильса, которая привезла меняв роддом.

Прогнозы были неутешительны. Следователь сказал, что пока не найдут Рейеса, мне свободы не видать. Если меня осудят, малышку отдадут в семью. Такая мысль пугала, но Агата старалась подбодрить меня, рассказывая о похожих случаях.

– Какой суд! Тебя оштрафуют и всё, – говорила она. – Тебя держат здесь только потому, что ещё не выяснили причину поддельного документа. Если ты не преступница, а жертва какого-то гандона, то отпустят, будь уверена.

Однако прошёл месяц, но ничего не изменилось. Я сидела в следственном изоляторе, а моя дочь… Нильса приходила навестить меня всего два раза. Пока моя малышка была у неё, это успокаивало. Сколько это продлится, никто не знал.

Как-то вечером мы с Агатой играли в карты у меня в камере. Я почти не выходила, боясь снова нарваться на неприятности и быть избитой, поэтому она приходила ко мне. Особо буйных держали взаперти, а наши с ней камеры всегда были открыты. Их только на ночь запирали.

Она сидела напротив на соседней кровати, тасовала колоду. А я не сводила глаз с ее татуировок. Агата это заметила. Она раздала карты, затем сказала:

– Я умею. Хочешь, и тебе сделаю татуировку? Инструменты мне дадут. Я уже рисовала тут одной под контролем охраны.

– Да… я не знаю, где и какую, – с сомнением ответила я.

Агата пожала мощными плечами.

– Обычно люди рисуют на теле что-то памятное, ассоциирующееся с их жизнью.

– Нет. Я, пожалуй, не стану рисовать что-то на теле.

Но через два дня я подошла к Агате и смело заявила:

– Всё-таки я решилась. Хочу татуировку. Надпись сможешь сделать?

Агата медленно кивнула.

– Тогда напиши мне у основания шеи «Para salvar la vida».

Она не стала допытываться, почему именно такая фраза. А если бы спросила, я устала бы объяснять, потому что в этой фразе спрятано много тех моих жизней, которые были спасены по чистой случайности. А в последний раз Нильса спасла жизнь не только мне, но и моему ребёнку. Пусть эта татуировка напоминает о том, что мир не без добрых людей, и что все поступки, совершенные мной, именно ради спасения жизни.

***

Перу, г. Трухильо

2025 год

Со встречи с Денисом прошло два месяца. Мы с ним поддерживали связь, но не часто. По большей части наши разговоры сводились лишь к погоде, делам в жизни и… Дэн иногда интересовался, куда я поехала на этот раз.

Хоть я ни от кого больше не убегаю, а путешествовать по миру не бросила. Из Йемена мы с Альваро вернулись в Толедо. Он окончательно ушёл из издательства, чтобы посвятить свою жизнь мне и Нильсе. Потом мы рванули в Куэнку, где я серьёзно поругалась с Кати.

– Ты не можешь продать дом Джона на острове, Эла! Ради чего?

– Он мне не нужен. Как ты не понимаешь? Я ведь не избавляюсь от всей недвижимости Джона, а продаю только тот дом на острове, чтобы купить новый… в другом месте.

Я пока не знала, где именно мы будем жить с Альваро. Разговоры сводились к островам, но это точно будут не Галапагосские острова. Слишком много воспоминаний. Я не смогу жить с другим мужчиной там, где жила с Джоном.

Кати обиделась, но всё равно выставила дом на продажу. А пока ждали покупателей, решили с Альваро рвануть в Перу. Выбрали городок на побережье Тихого океана, нашли лучший отель и наслаждались отдыхом. Целыми днями торчали на пляже Венеция или Playa las delicias. Нильса пищала при виде мягкого песка. Я купила ей ведерко и лопаточки, так она могла играть с утра до вечера.

И в самый разгар отдыха Кати позвонила, чтобы сообщить:

– Нашла покупателей. Они уже определились, но без тебя я дом не продам.

Кати разобиделась настолько, что забыла про доверенность. А я и не догадалась.

– Что-то серьёзное? – спросил Альваро, когда я убирала телефон обратно в сумочку. Мы прогуливались по вечернему городу. Уставшая Нильса сидела у Альваро на руках.

– Придётся завтра ехать в Куэнку. На дом нашлись покупатели.

– Это долгий процесс?

– Не думаю. Кати всё подготовила, только моя подпись нужна.

– Тогда езжай, ставь подпись и возвращайся к нам. Мы с Нильсой справимся без тебя полдня.

Я остановилась.

– Ты уверен?

– Да, – он поцеловал мою дочь в макушку. – Если ты закажешь частный самолёт, быстро управишься. Утром мы позавтракаем в ресторане, потом пойдём на пляж. Я буду звонить тебе каждый час и отчитываться. – Он приник к моим губам на добрые полминуты. – Это лучше, чем мы потащимся в Куэнку всей гурьбой.

Всё сказанное Альваро не должно оставить сомнений – у меня не займёт вся процедура больше часа. Приехать и уехать. И вправду, к чему столько суеты?

Из отеля я позвонила куда следует и заказала частный самолёт. К четырём утра я была уже в небе. А через три часа приземлилась в Куэнке. Позвонив Кати, я уточнила, когда смогу лететь обратно, затем договорилась с пилотом. Цена была вдвое выше за ожидание, но для меня деньги не имели значения.

Утро в Куэнке было солнечным. Пока мы с Кати ожидали клиентов в ее уютном кабинете юридической фирмы, что находилась в центре города, нам принесли кофе. Кати всё ещё дулась.

– Помнишь, что сказал Джон перед смертью? – начала я, отставив чашку с кофе в сторону. – Ты была тогда рядом. «Распоряжайся моим имуществом так, как тебе будет угодно, Эла. Всё это твоё. И не бойся жить». Для меня эти слова как мантра, которую я повторяю перед зеркалом. Думаешь, меня совесть не мучает?

И тут Кати прорвало. Она никогда не говорила со мной в таком тоне. Как старшая сестра. Как мать отчитывает ребёнка за провинность.

– Ты можешь продавать дома Джона. Меня не это заботит, как ты не понимаешь! Я не переживаю за кирпичики. Джон тоже мог продать любимую виллу и приобрести домик в горах. Это было в его духе. Но я переживаю за тебя! Одного взгляда на того журналиста хватило, чтобы понять – он использует тебя.

– Альваро не использует меня, Кати. Он отдал все свои записи обо мне, уволился с работы… На кой черт теперь ему меня использовать?

– Брак. Деньги. Несчастный случай.

– Вот так?

– Это коротко.

– Перестань. – Я подошла к ней и взяла ее руки в свои. – У меня есть ты. Составим супер-пупер брачный договор и… я пока не собираюсь за него замуж.

Мы помолчали. В кабинете урчала стрелка стенных часов. За окном не прекращался гул автомобилей. Через дорогу строился дом, работал кран, слышно было громкое стукание по железной балке.

– И ты рискнула оставить Нильсу с ним?

Слова Кати прогремели как гром. Я поняла, к чему она это сказала. Нильса в его руках, а я за дочь отдам всё, что имею. Но нет. Я доверяла Альваро. Он не поступит со мной так жестоко.

И тем не менее, чувство тревоги не отпускало. Я дважды звонила ему после встречи с клиентами. Дом был продан. Через два дня на счёт поступит хорошая сумма, и можно начинать поиски нового дома. Однако Альваро не отвечал. Я чувствовала, как холод пробирается по спине, а слова Кати становятся всё ощутимее.

В пять часов пилот ждал меня, как и договаривались. По возвращении в Перу, я ещё раз пять набрала Альваро. Теперь абонент стал недоступен. Меня накрыла волна паники. Дрожащей рукой поймала такси и назвала адрес отеля. Через пятнадцать минут влетела в номер. Вещи были на месте: мои, его, Нильсы.

Я внимательно обвела глазами комнату. Балконная дверь нараспашку, занавеску трепал ветер. На подоконнике пустая бутылка из-под колы. На полу возле кровати сандалии Нильсы. Значит, она ушла в шлепках. Постель скомкана, подушки свалены в кучу. Играли? Может быть.

Взгляд правее, и тут я увидела телефон Альваро. Подошла, ткнула в кнопку. Ничего. Заряда нет.