Страница 20 из 33
— Что это за дамы?
— Их четыре: виконтесса де Безьер, госпожа Кларина де Бомон, Жозефина де Бейль и графиня де Бурж. Вместе с баронессой де Вальян они составляют кружок весёлых вдовушек, которые наслаждаются свободой, похоронив мужей. Я представлю тебя им, а дальше ты и сам справишься. Они падки на красавцев, а твоё положение при дворе будет для них столь сладкой приманкой, что они не устоят перед удовольствием попробовать тебя соблазнить.
Марк невольно усмехнулся. Графиня, заметив это, пожала плечами.
— Знаю, что тебе это неинтересно. Их уловки для тебя не опаснее, чем охотничьи стрелы для крепостной стены. Но использовать их интерес в своих целях ты можешь.
— Более того, я это сделаю, — пообещал Марк.
— Хорошо, я жду тебя вечером. Симонетта, ещё кусочек. И не зевай, у меня в чашке закончился отвар!
И камеристка, которая влюблённо смотрела на барона, испуганно присела в поклоне и схватилась за кувшин.
— Погоди, — повелительно скомандовала графиня, увидев, что он собирается откланяться. — Я хотела тебя спросить. Ты поймал того мальчишку, который украл у меня изумруд?
— Почти, — кивнул Марк, вспомнив мокрого оборотня, которого не так давно вытащил из котла со странной мерцающей жидкостью. — Но он снова от меня ускользнул.
— В чём ты его обвинишь, если поймаешь? — деловито уточнила она. — Ты же не можешь обвинить его в краже изумруда.
— Конечно, он же ворованный. А больше он ничего не украл, верно?
— И всё же я хочу, чтоб ты его поймал и передал мне.
— Зачем?
— Пусть он отработает стоимость камня, если не сможет его вернуть.
— Хотите взять его в пожизненное рабство? — усмехнулся Марк. — Как вы собираетесь его удержать? Хотите, чтоб он снова вас обчистил и исчез?
— Это моя забота, — сурово заметила старушка, сверкнув стальным взглядом из-под розового чепчика. — Я хочу, что б ты привёл его ко мне. Думаю, что он мог вернуться к баронессе де Флери. Поищи у неё.
— И как я его оттуда выцарапаю, если он там?
— Просто скажи мне, я выкуплю его.
— Я подумаю, что можно сделать, — Марк снова попытался встать, но графиня опять остановила его.
— А изумруд? Ты нашёл его?
— Не совсем, — ответил Марк, припомнив изумрудный кабошон, лежавший в его сейфе в ожидании празднования восемнадцатилетия короля. — В любом случае, он не ваш.
— Я бы так хотела заполучить его…
— Сожалею.
— Ладно, ступай, — печально вздохнула она и жестом велела камеристке положить на свою тарелочку третий кусок пирога. — Я жду тебя вечером.
И Марк, простившись с ней, отправился домой.
Он надеялся немного отвлечься от расследования, побеседовать с женой, поиграть с Валентином, потискать его щенка, который становился уже похожим на большого волкодава, правда пока только исключительно длинными крупными лапами и большими, свисающими на глаза ушами. Однако вместо этого ему пришлось выслушивать упрёки деда, который приехал к обеду, чтоб подарить Мадлен очередное колье из заветной шкатулки своей покойной супруги. Впрочем, это был лишь предлог, и когда она после обеда выпорхнула из-за стола и помчалась по залам по своим делам, он сурово взглянул на внука.
— Почему ты не был сегодня на заседании малого королевского совета? Ты мог явиться туда хотя бы для того, чтоб тебя представили, как его нового члена.
— А то меня там не знают, — усмехнулся Марк, крутя в пальцах тонкую витую ножку филигранного кубка. — Послушайте, ваше сиятельство, король объявил мне свою волю о включении меня в совет, однако тут же дал поручение, которое считает важным. Поскольку он не сказал, что моё присутствие там обязательно, я счёл возможным пропустить это заседание.
Маркиз подозрительно прищурился.
— Ты сам так решил или получил разрешение короля не появляться на заседании?
— Сам, — глядя ему в глаза, заявил Марк.
— И что это за поручение? Опять расследование? Ты снова, как обычный сыщик, рыскаешь по городу, вылавливая мелких жуликов?
— Нет, я расследую убийства купцов, которые привозят в город ценные товары. Обеспечение безопасной торговли — это одна из обязанностей короля. Разве нет?
— Возможно, но для этого…
— Вы меняете ваше мнение так же часто, как перчатки? — перебил его Марк. — Ещё недавно вы говорили, что я могу заниматься тем, чем считаю нужным. Так вот, моё мнение остаётся неизменным. Я буду делать то, что мне нравится. И оставим эту тему.
— Упрямец!
— Кто б говорил!
— Ладно, оставим, — маркиз взял со стола свой кубок. — По крайней мере, ты обживаешься в этом доме и во дворце ведёшь себя в соответствии со своим титулом. Но, может быть, тебе стоит подумать о том, чтоб занять пост главы тайной полиции? Граф Раймунд давно заслужил повышение…
— Когда он покинет свой пост, я буду всячески продвигать на его место барона де Грамона, — возразил Марк. — Рене идеально подходит на роль паука, сидящего в центре паутины и дёргающего за ниточки. Впрочем, и графу покидать свой пост рано. Так что оставьте эти мечты. Просто смиритесь с тем, что ваш внук занимается расследованиями по приказу короля, как я смирился с тем, что вы надели на мою голову графскую корону. У меня и без королевского совета и прочего официоза добавилось обязанностей при дворе, так оставьте мне хоть какую-нибудь отдушину!
— Не ворчи, — буркнул маркиз. — Я желаю тебе добра. Впрочем, ты пока слишком молод, чтоб стремиться к стабильности и высокому положению. У тебя кипит кровь. В этом возрасте хочется брать на приступ самые высокие крепостные стены и бросаться в бой против отборных сил врага. Я понимаю. Я сам был таким и так же отбивался от стремления отца сделать из меня царедворца. Всему своё время.
— Благодарю за понимание, — улыбнулся Марк.
Маркиз какое-то время поглядывал на него из-под лохматых седых бровей, а потом покачал головой.
— Не знаю, на кого ты похож больше, на Аделарда или на Лорана. Оба были своенравными и любили риск, и, помня об их печальной судьбе, я беспокоюсь за тебя. Возможно, я слишком давлю, но пойми, с тех пор, как ты занял в моей жизни и в моём сердце подобающее тебе место, я чувствую, что ты всё дороже мне с каждым днём. И то, что ты такой наглый и упрямый, что твои глаза такие же, как у моей милой Марианны, заставляет меня всё более ценить каждый час, проведённый рядом с тобой.
— Я всё понимаю, ваше сиятельство, — проговорил Марк, тепло взглянув на него, — и поверьте, я благодарен вам не только за то, что вы избавили меня от необходимости считать каждую монету и поселили в этом доме, но и за вашу любовь и заботу. Я постараюсь оправдать ваши ожидания, насколько это возможно для меня.
— Всё звучало чудесно, пока ты не закончил фразу, — обиженно буркнул маркиз. — Давай перестанем лить этот словесный мёд приправленный перцем, и поговорим о чём-нибудь другом. Что ты делаешь сегодня вечером?
— Мне нужно к графине де Лафайет.
— К этой сплетнице? И именно нужно? — удивился де Лианкур.
— Именно так. Она снабжает нас информацией, а сегодня должна свести меня с несколькими дамами, которые, вероятно, дадут мне весьма полезные для расследования сведения. После этого я сразу же вернусь домой.
— Надеюсь. Впрочем, говорят, что её салон неплох. Когда-то она была очень хороша и остроумна. Может, и я как-нибудь навещу её по старой памяти.
— Кстати, вы помните некоего барона де Вальяна? — встрепенулся Марк.
— Которого?
— Того, у которого дом на улице Монтегю и молодая жена. Он умер пару лет назад.
— Ах, этого… — пробормотал маркиз. — Я не знал, что он умер. Мы с ним почти ровесники.
— Говорят, что последние годы он стал совсем плох и, похоже, выжил из ума.
— Неудивительно. Он и в молодости был не в своём уме. Я был тогда при короле Франциске и носил титул графа де Лорма, как ты теперь. И был таким же красавцем, за что де Вальян терпеть меня не мог, но предпочитал злословить за моей спиной, не решаясь на открытый поединок. Впрочем, это продолжалось недолго. Однажды он со своим отрядом захватил небольшой городок Гёрлиц и разграбил его. В этом не было никакой нужды, к тому же магистрат не поддерживал алкорцев, соблюдая нейтралитет. Франциск, узнав об этом, пришёл в ярость. Он наорал на де Вальяна и даже дал ему затрещину перед всем штабом. В этом Арман был похож на него. Короче, король приказал ему вернуть горожанам награбленное и выплатить компенсацию в той сумме, которую назовёт магистрат. Франциск сам проследил за исполнением этого приказа, а потом выгнал де Вальяна из армии. Заметь, это было время, когда каждый солдат был на счету, но король считал, что лучше иметь десяток верных и отважных воинов, чем сотню ненадёжных мародёров.