Чешуя

Рябиновка встретила их глухим собачьим лаем из-за заборов. Они пронеслись сначала по одной улице, потом по соседней, и там-то Полоз почуял логово бабки, о которой говорил Руслан.

С виду дом как дом, разве что забор глухой и очень высокий. В приоткрытую дверь в воротах виднеется высокое крыльцо и дерево у порога.

А чутьё Полоза говорило: это нужный дом. Здесь живёт бабка, способная лишать видящих дара!

Мотоциклы они бросили у соседнего забора: справятся быстро — никто не успеет покуситься на их байки.

Предвкушение билось птицей в груди и делало биту в руках обманчиво лёгкой, а походку текучей. Полоз первым скользнул на бабкину территорию.

Справа от дома картофельное поле. По краю раскинулись узорные листья и вьющиеся плети, а между ними зрела на грядке огромная тыква. Ближе к забору, напротив дома, сарай и банька. С них и начнём.

Полоз пронзительно свистнул, призывая хозяйку дома.

— Эй, бабушка-старушка! К тебе гости!
Бита гулко стукнула о стену бани: это Аспид не сдержал рвущееся наружу предвкушение.

Из-под крыльца в приоткрытое окно с белой занавеской порскнул здоровенный чёрный кот. Секунду спустя дверь в дом приоткрылась, и оттуда донеслось бормотание:

— Что же тебя, Васенька, напугало? Кто это к нам пожаловал?

Из дома шаркающей походкой вышла старушка. Оглядела Змей неприятно цепким взглядом и спросила:

— С чем пришли, мальчики?

— Ты видящих дара лишаешь? — нарочито грубо спросил Полоз.

— Бывает, бывает, — мелко засмеялась она.

— Зря ты это, бабулька…

С крыши вдруг спикировала стая прозрачных ворон — только что там никого не было, и вот!

— В стороны! Защита! — рявкнул Полоз.

Таких тварей он не видел, но чутьё вопило, что это опасно.

— Уничтожение, Ужик! Аспид, защита!

Сам Полоз увернулся от тройки птиц и начертил изгнание второго уровня. Вороны не поддались. А вот уничтожение Ужика в клочья разметало одну из тварей.

— Общее уничтожение! Раз, два, три!

Он отшатнулся от одной из птиц, пропустил мимо другую и уже почти завершил знак, как вдруг Аспид закричал. Страшно, без слов.

Полоз закончил знак и только тогда повернулся.

Невозможная тварь вывернула плети-щупальца из-под земли и схватила Аспида.

Тварь походила на пугало, сплетённое из гибких лоз. Вместо головы у монстра была та огромная тыква с грядки. Но таких существ просто не бывает.

— Давай, Джек! — завопила бабка. — Давай!

И засмеялась. Её дребезжащие смешки, заглушая вопли Аспида, становились всё громче и громче, впивались в уши и порождали дикую головную боль.

«Джек» крепче обвил Аспида, поднял его над землёй. Выпустил несколько новых щупалец рядом с другими вторженцами и чуть не поймал Ужика.

Аспид замолчал и обмяк. Кажется, тварь так придушила его, что он потерял сознание.

Полоз запретил себе отвлекаться на головную боль и уворачивался от зелёных щупалец, не останавливаясь ни на секунду. Чёрт с ним с этим «Джеком»: надо поймать старуху!

— Не доросли ещё со мной тягаться! — захохотала бабка, и земля взорвалась десятками, сотнями щупалец.

Через пару минут и Полоз, и Ужик были опутаны отростками «Джека».

— Неси их на поле! — велела бабка. — Нечего мне двор марать.

«Джек» развёл им руки, пережал пальцы щупальцами и так сдавил локти и запястья, что Полоз старался не дышать слишком глубоко, чтобы суставы не треснули от малейшего напряжения.

Казалось, сила уходит из тела. То ли перетекает в монстра, то ли развеивается над картофельными кустами…

— И что мне с вами делать, касатики? — бабка добрела до края поля, над которым висели Змеи. — Вот велю я Джеку снять с вас штаны да развесить вас на заборе вверх тормашками.

Она засмеялась. Но её яркие цепкие глаза оставались холодными.

— Что, Васенька, напугали тебя хулиганы?

Бабка наклонилась и погладила слишком большого кота со слишком широкой пастью.

Кот вскинул лобастую морду и тряхнул головой.

— Что? А, слышу-слышу, едут. Что ж, повезло вам, мальчики… повезло… Джек, палки ихние поломай и спать!

Где-то внизу, у земли, послышался треск и хруст. Потом огромная тыква, видная Полозу самым краем глаза, медленно опустилась. Жуткое тело монстра распалось на отдельные лозы, но Змеи так и остались висеть в воздухе.

Время текло медленно-медленно. Мучительно растянутое тело сначала болело, потом онемело, а затем и вовсе будто перестало существовать. Сколько времени прошло?

В открытую в воротах дверь зашли какие-то люди. Слышались шаги, разговоры, дребезжащий бабкин голосок.

Потом послышался знакомый встревоженный голос.

— Я сказала: пропустите!

Кобра? Что она тут делает? Удивление вышло слабым, но хоть какое-то чувство.

Снова возня. Шаги. Разговоры. Отзвуки сирен. Опять шаги.

Когда их наконец опустили на землю, у Полоза уже не было сил говорить. Хотелось одного — закрыть глаза и заснуть. Спать и спать часы напролёт.

Их быстро осмотрели и погрузили на носилки. Где-то на границе восприятия маячила Кобра и вроде бы её разноглазый мальчишка.

У машины скорой помощи кто-то сказал:

— Внимательнее надо друзей выбирать, парень.

Полоз заставил себя приподнять голову. Так и есть: Руслан.

— Он нам не друг.

Немного сил на злость, оказывается, осталось.

Дверь закрыли, и машина понеслась прочь из Рябиновки.

«Перевёрнутый мир»

Унижение — именно это чувство наполняло Полоза к полудню следующего дня.

Мало того, что их уделала старуха с тыквой, так ещё и в больницу притащился спецотделовец из их города и долго отчитывал Полоза и Ужика, как мальчишек.

А всё этот чёртов Руслан!

К моменту выписки Полоза трясло от ярости и унижения.

…Была ещё одна причина паршивого настроения и желания съездить кому-нибудь в рожу, но о ней Полоз старался даже не думать. Ночью ему снились кошмары. Тяжёлая чёрная жуть заполняла палату, наваливалась на грудь и не давала дышать. Парализующий страх, беспомощная неподвижность, ощущение близкой смерти. Полоз трижды просыпался, хватал ртом душный больничный воздух — и каждый раз с отчаянием понимал, что чёрная жуть снова здесь и снова заполняет палату.

Только на четвёртый раз он проснулся по-настоящему. И долго лежал в темноте, глядя в потолок.