Из ряда вон

Глава 21, в которой парень принимается за королевскую работу

Это было, пожалуй, лучшее утро за последние несколько лет. Солнце заглянуло сквозь щелочку в неплотно задернутых занавесках, поиграло лучами на стенах и потолке, прохладный ветер донес шум водопада и шелест листвы.

Гай нехотя открыл глаза и улыбнулся: Эби спала тут же, рядом, по-детски положив под щеку ладонь. Простыня сбилась, открывая взгляду ладные загорелые ноги, волосы разметались по подушке… Как же она всё-таки была хороша!

Прошлепав босыми ступнями по полу, Кормак добрался до штанов и, уже застегивая ремень, вышел на улицу. Долина под присмотром Эбигайль процветала! Появились новые яркие цветы и диковинные деревья, дорожки были чистенькими, постройки — выкрашены приятными пастельными тонами, газоны содержались двумя суетливыми мини-дроидами в идеальном состоянии. На одном из них как раз катался Мич, болтая ногами перед автоматическими сенсорами робота и мешая ему трудиться. Робот гневно пиликал, но сбросить коварного монстра не мог.

Спустившись к искусственному водопаду, который приводил в движение гидроэлектростанцию, Гай, отфыркиваясь и тряся башкой, умылся и отправился в оранжерею — за свежими овощами. Из-под ног порскнули в разные стороны пеструхи — эдакие полудикие генномодифицированные аналоги кур. Пушистые шарики размером с крупную ворону с удовольствием поедали насекомых-вредителей и отличались удивительной носкостью.

— Носкость… — пробормотал под нос Кормак. — Слово-то какое дурацкое!

Он заглянул в рощицу, где на невысоком дереве с разлапистой кроной был сооружен птичник для пеструх. Полтора десятка пятнистых яичек уже ждали в мягком гнезде из сена, соломы и пуха.

Насвистывая какой-то привязчивый мотивчик под нос, Кормак готовил на кухне завтрак. Ничего сложного: салат из свежих овощей и зелени, яичница и пышущая жаром буханка пшеничного хлеба из автопекаря. А еще — домашний лимонад из запотевшего в леднике кувшина.

— А я проснулась — а тебя нет…

Эби стояла в дверном проеме, закрутившись в простыню — видны были только лодыжки и изящные изгибы шеи и плеч.

— А я есть,- сказал он и шагнул навстречу. — Никуда я не денусь!

— Уй-юй-юй какой холодный! — пискнула девушка.

— Это я тут умываться ходил…

— А душевую кабинку я для кого из Сезама тащила?

— Ну, в водопаде оно того… Аутентичней!

— Да-а-а? Тогда держи простынь, я сейчас!

Кусок ткани оказалась в руках у обалдевшего парня, и он проводил взглядом во всех отношениях приятную девушку и подумал, что это — настоящая провокация! У него тут сковородка шипит, а у нее там — где надо стройненько, а где надо — кругленько, и слушать вот эти счастливые визги из-под водопада — это просто издевательство!

Они как раз завтракали, когда задребезжал зуммер охранной системы — кто-то подъехал ко входу в Долину и дал знать о своем присутствии. То есть — банально нажал на кнопку звонка.

Гай потянулся за планшетом и буркнул:

— Надо сменить звук, бесит…

Эбигайль иронично глянула на него:

— Это четвертый гость за неделю, а? Бесит его…

Парень только хмыкнул. На экран планшета он вывел изображение с камеры и показал его Эбигайль:

— Медвежонок. Из егерей. Такой по пустяку беспокоить не стал бы… Это что должно было случиться, чтобы он к монарху в отпуске заявился?

— Да я вижу, что тебе на месте не сидится. Иди уже — карать и миловать… Только давай чтобы не как в прошлый раз, ага?

— Ну а чего? Я ж не особенно там… Да и латиносы эти — они же всё поняли тогда. И в целом такие вещи полезны — для профилактики, — сказал Кормак не очень уверенно.

Ну, может это и было плохой идей — надавать оплеух трем молодчикам, которые в течение месяца пытались выжить из прибрежного поселка ресторатора родом с Порто Россо, поскольку считали, что жить и работать там имеют право только уроженцы Гвадалахары. Великовозрастные засранцы обрисовывали ему стены, гадили под дверью, даже облили автомобиль валерьянкой — от чего представители местного семейства кошачьих потеряли берега и превратили капот машины в настоящий притон. Вроде бы и смешно — а с другой стороны — прецедент! Гвадалахарцы общину не регистрировали, поселок подчинялся исключительно планетарному законодательству, и если бы у них получилось — это стало бы прецедентом, этнические группировки и диаспоры могли бы закусить удила. А так — пара оплеух и доходчивое разъяснение с трансляцией в сети… Конечно, этим вроде как должна была заниматься формирующаяся полиция, но ресторатор — сеньор Дюбуа таки дозвонился на одну из прямых линий, которые регулярно устраивал Гай, и рассказал о проблеме. Монарх решил ее — быстро и демонстративно. Иногда людям стоит напоминать, что на Ярре есть один хозяин, и никто более не вправе указывать его подданым, где и как им жить и чем заниматься.

После оплеух горячие юноши были направлены к сеньору Дюбуа — отрабатывать ущерб, и по итогам так и остались там работать — на постоянной основе… Всё-таки совсем уж пропащие личности фильтр Академии не проходили. Не каждый яррец учился на подготовительном, но каждый — проходил курсы и собеседование. От тотального академического образования пришлось отказаться — всё-таки не всякий имеет способности и усидчивость, и что теперь — отказывать в виде на жительство, например, отличному повару, если он не способен переварить текст учебника по философии?

Правда, безвозмездная ссуда всё так же осталось прерогативой выпускников подготовительного отделения, для переселенцев без образования предусматривались беспроцентные кредиты на жилье и программа финансовой помощи на открытие собственного дела. И — всегда можно было найти работу на одном из государственных проектов, ведь планета и система представляли собой одну непрекращающуюся стройку!

Например, отправлять медвежат с Кондопоги на дневное отделение в Академию никто не стал. Дядя Миша поручился за них — и теперь у Гая было две сотни егерей, большая часть из которых совмещала патрулирование лесных массивов с учебой на заочном отделении — на биологическом факультете, конечно. Они получали нормальные деньги за систематические наблюдения и сбор материала для научных работ маститых ученых — и числились ассистентами на кафедрах зоологии, ботаники, энтомологии и многих других.

И вот, один такой лохматый младший научный сотрудник чуть ли не приплясывал от нетерпения, ожидая единственного и неповторимого монарха Ярра — Гая Джедидайю Кормака.