Страница 60 из 83
— Ой-йё… — вздохнул Гай. — Ладно. Дайте хоть одеться.
Когда он вышел в кают-компанию, Джипси рявкнул над самым ухом:
— Капитан на мостике! — хотя никакого мостика тут и в помине не было.
Однако, собравшаяся в полном составе команда вскочила со своих мест и почему-то разразилась бурными аплодисментами. Гай чувствовал себя неловко, да и ситуация была странная.
— Ладно, ладно… Я вам что — артист? — пытался сбавить градус пафоса Кормак.
— Артист, — сказал Карлос. — Исполняешь знатно.
По всему выходило, что они вовсе не считали его схватку с Ксавьером Саважем позорищем. Даже наоборот — осуждали безрассудство, но были вполне довольны своим капитаном! Этот момент еще следовало прояснить.
— Старший помощник, доложите обстановку!- обернулся он к Джипси.
Тот попытался сделать серьезное лицо:
— «Одиссей» с пристыкованной «Эсперанцей» совершает очередной оборот вокруг Помеграната. Сейчас мы — над дневной стороной. Длительность витка — 100 стандартных минут… Системы «Одиссея» исправны на 93%, «Эсперанцы» — на 65%, но техгруппа работает над этим — благо с дроидами у пиратов проблем не было…
— А пираты что?
— Так пираты сдались после того как Саваж сбежал. Я подумал — а что бы сделал ты? И заморозил их к чертовой бабушке. Лежат теперь все выжившие стройными рядами в трюме «Эсперанцы» — а это без малого семьдесят человек, в основном специалисты. Ждут своей участи. А еще…
— Что еще?
— Еще у них в трюме две сотни черных скафандров… Ну, тех, которые на Причиндалах еще…
— Вот ведь гадство! — Гай представил себе, что было бы, если бы они активировались.
Без ЭМИ-подавителя им будет очень сложно совладать с «Ельциным». Но вот что было бы точно сложно — так это выжить в схватке с десятикратно превосходящими силами пиратов во время атаки «Эсперанцы» без этого хитрого прибора.
— А Давыд Маркович?
— А что Давыд Маркович? — спросил Давыд Маркович. — Давыд Маркович нашел Бориса Николаевича, и теперь думает, что ему с ним делать. Один самонадеянный поц взял моду портить ценное оборудование, без которого наш гештальт может и не закрыться! Я имею мысль — пусть этот шлемазл поскорее приходит в себя и объясняет нам всем, как он намеревается забрать автоматический колонизатор из той дыры, куда его засунуло!
Гай попытался переварить всё, сказанное вредным ИскИном, но сумел только спросить:
— Какой еще Борис Николаевич? Он что, рашен?
— Не делайте мне сердце, молодой человек,- сказал Давыд Маркович. — Покушайте, попейте и вдолбите себе наконец в мозг — нельзя быть таким безответственным! Это такое должно было прийти в голову — в одиночку убивать Ксавьера Саважа!
— Всё, я понял, понял, обещаю исправиться.
— Кушайте, молодой человек, не обляпайтесь!
Команда расстаралась и приготовила настоящий праздничный стол из полуфабрикатов. Гай снова подумал, что им категорически необходим нормальный кок. Несмотря на то, что копченая птица и консервированные салатики и другие идентичные натуральным продукты, разогретые или приготовленные пищевым автоматом выглядели вполне аппетитно, до блюд домашней кухни им было далеко.
Он бы и сам встал за плиту — но обязанности капитана всё-таки предполагали несколько иное расходование времени. Наконец, все расселись.
— Милостив к нам Господи буди, и посылай нам и дальше еду на блюде! — провозгласил Джипси.
Гай в первый раз слышал такую молитву, но в целом остался доволен — сам он вводить подобные порядки на корабле пока не решался, хотя ему претило начинать ужин просто с чавканья. Поэтому он сказал:
— Аминь! — и принялся орудовать вилкой и ножом.
И чавкать, конечно. Остальные тоже не остались в долгу — на некоторое время в кают-компании стало не до разговоров. Первым сдался Мадзинга, примерно через семь минут:
— Уф-ф-ф, — сказал абордажник.
— Ох! — сказал его лысый коллега, откинувшись на стуле и блаженно погладил живот. Заморро явно прибывал в благодушном расположении духа: — На «Самтере» так не кормили. Разве что, если Эбигайль что-то приготовит между вахтами… Кстати, она обещала что убьет тебя, кэп!
Гай почесал затылок и подумал, что гастрономические пристрастия у всех разные.
— Так что там с «Ельциным»? — наконец спросил он. — Давыд Маркович, дайте картинку на мониторы и расскажите что к чему!
— Минуточку, молодой человек… Тут новые данные с зондов. Ну вот. Вы хотели картинку — я даю вам картинку!
На мониторах кают-компании появилось изображение Помеграната. Свое название планета получила от красновато-лилового цвета растительности, которая царствовала здесь. Ядовитая для человека, горячая и густая атмосфера, полная сероводорода и углекислоты, тем не менее была вполне пригодной для жизни многочисленных живых организмов. Более всего они напоминали кораллы, морские губки, некоторые виды мхов и лишайников. Царство животных на Помегранате так и не развилось. Зонды сообщали о колониях одноклеточных организмов, но сложных форм, даже беспозвоночных, обнаружено не было.
Однако, на старой Терре были уверены — планета перспективная. И достойная самого пристального внимания, вплоть до терраформирования. Ну а что — автоматический колонизатор за каких-то сотню лет должен был сделать из нее нечто, напоминающее природу Терры в карбоновом периоде. Царство папоротников и всё такое… Только без динозавров — им взяться было особо неоткуда.
Но этим планам было сбыться не суждено и виной тому был сбрендивший «Ельцин»! Какого-то дьявола он приземлился на дно глубочайшего провала в планетарной коре. Наверняка планетологам и геологам было бы очень интересно разобраться в причинах возникновения такого природного явления, но для неискушенных во всяких карстах, горстах, и грабенах членов экипажа «Одиссея» это была самая настоящая гигантская дыра — в диаметре около трех километров и в глубину — около десяти. Подобные провалы не были редкостью для Помеграната, но этот имел право считаться рекордсменом.
Автоматический колонизатор, кажется, и не собирался начинать работу. Давыд Маркович был уверен — он полностью исправен, во всем виноват управляющий компьютер!
Гай пялился в экран, пытаясь разглядеть в пурпурном мареве очертания огромного корабля. Сделать это было проблематично — он полностью зарос местной фауной!
— И какие есть мысли? Что делать с этой штукой? — молчание было ему ответом.