Страница 8 из 81
Бьёрн постучал в дверь, и она тут же открылась.
— Здравствуйте, проходите, пожалуйста, — сказала стройная женщина лет сорока с ярко-рыжими кудрявыми волосами. — Вы ведь Регинины друзья?
— Ага, — отозвался Бьёрн, проходя в квартиру.
Руслан поздоровался и тоже вошёл.
Тесная прихожая с красивыми фотообоями — будто в стене проход в уютный летний дворик. Сандали, туфли и тапочки аккуратно составлены в обувнице. На вешалке только летняя одежда — женская и детская, никаких забытых с осени пуховиков и шерстяных шарфов.
— Проходите прямо в обуви, — предложила хозяйка. — Я всё равно сегодня буду уборку делать.
Видящие проследовали за женщиной на кухню.
— Чаю? Кофе? Какао?
На кухню сунулся рыжий мальчишка и спросил:
— А мне какао можно? Здрасте!
— Здорово, — Бьёрн протянул ему руку. — Ты Иван?
— Да, — мальчик важно поздоровался сначала с Бьёрном, потом с Русланом. — А вы кто?
— Я Бьёрн. А это мой ученик.
— А, вы, как мама, в университете работаете, да?
Бьёрн хмыкнул, а Нина Александровна сказала:
— Ваня, я сейчас сделаю тебе какао, и ты пока в своей комнате посидишь, хорошо?
— Ладно…
Бьёрн уселся так, чтобы Ваня оказался спиной к Руслану, и взялся расспрашивать мальчика о всякой ерунде. Руслан не сразу осознал, что наставник отвлекает ребёнка, чтобы он, ученик, начинал работать. Едва сообразил — тут же начертил три знака. Нет, никаких существ на мальчике не пряталось. Щупалец, лиан, веток и прочих следов присутствия паразитов тоже видно не было. Хотя это, конечно, ещё ничего не значит.
Мальчик с кружкой какао ушёл в свою комнату, и Нина Александровна, глядя ему вслед, спросила:
— С ним всё в порядке?
Руслан ждал, что ответит наставник, но тот молчал. Тогда Руслан кашлянул и сказал:
— На первый взгляд, да. Скажите, как он себя ведёт? Как спит? Что-то изменилось с… с того дня?
Женщина медленно покачала головой:
— Спит Ваня тревожно, но это понятно после пережитого. То есть бессоницы нет, от кошмаров не просыпается: я его теперь ночами сторожу. Не могу успокоиться. Ест с аппетитом. Играет, с друзьями общается. Вот только мне порой кажется, что его что-то тяготит. Как будто он о чём-то молчит…
— Ну, дети часто не всё рассказывают родителям, — пожал плечами Бьёрн, пристально глядя на хозяйку квартиры.
— Нет, у Вани от меня секретов нет. Я, смею надеяться, так его воспитала, что он понимает: мама — его друг. Маме можно доверять. Он всегда мне всё рассказывает. И как однажды на спор украл шоколадку в «Домовом», и как курить пробовал. Знает, что я не буду ругаться.
Бьёрн хмыкнул, но спорить не стал. Вместо этого сказал:
— Расскажите в деталях, что было в день перед тем, как его нашли на Фрунзе.
Нина Александровна рассказала. Оказывается, накануне Ваня приехал из лагеря. В лагере ему очень понравилось, он был оживлённым, весело рассказывал маме и старшей сестре, с кем познакомился, во что играли и прочее-прочее. С удовольствием съел испечённый к его приезду пирог с клубникой, поболтал с друзьями и мирно лёг спать часов в девять. Квартира у них двухкомнатная: в одной детская Вани, в другой живёт мама и ночует приезжающая на каникулы сестра-студентка.
Утром Нину Александровну разбудил телефонный звонок. Незнакомый строгий мужчина сказал, что её сын Иван найден во дворе дома по улице Фрунзе и доставлен в больницу.
— Я чуть с ума не сошла, — вздохнула женщина. — Узнала номер больницы и побежала как была, прямо в тапочках и халате. Тут недалеко.
К счастью, Ваня был цел. Только очень напуган. Увидев маму, он обнял её и разревелся. Строгий мужчина допрашивал её два часа и смотрел как на преступницу. Впрочем, она его прекрасно понимала. Сама бы так смотрела на мать, чадо которой обнаружилось в другом квартале в пижаме и в слезах.
Ваня заверил маму, что он вообще ничего не помнит с того момента, как уснул. Проснулся он в незнакомом дворе. Какой-то дворник тряс его за плечо и спрашивал, где он живёт. Потом дворник вызвал медиков и полицейских. Ване было очень страшно и холодно. Он сразу попросил позвать маму, но его сначала привезли в больницу и долго разглядывали, спрашивали про семью, про здоровье и всё такое.
А Нина Александровна только тогда вспомнила прошлогоднюю новость: тогда тоже нашли мальчика в пижаме, не помнящего, как он очутился возле чужого дома. Мальчик был ровесником Вани, поэтому новость неприятно запомнилась. Кажется, это был тот же двор.
— Если бы это была глупая шутка, Ваня мне бы сказал. А он поклялся, что не знает, как туда попал. А потом как будто что-то хотел сказать, но не стал. Я не знаю, что и думать. В нашем чате ещё и про девочку рассказывали. Её тоже нашли в этом дворе в прошлом месяце. Она живёт в одном подъезде с тётей Ваниного одноклассника. Вы разберётесь, что случилось?
Женщина встревоженно посмотрела сначала на одного видящего, потом на другого.
Бьёрн сказал:
— Мы постараемся. Счас нам надо наедине с Ваней поговорить. Вы его позовите, а сами посидите в своей комнате. Когда закончим, я дам знать.
Руслан подумал, что надо бы, наверное, добавить «не волнуйтесь», но язык не повернулся. Ведь пока совершенно неясно, что с мальчиком. Может быть, волноваться надо и даже очень.
— Иван, — начал Бьёрн, когда мальчик вошёл на кухню и уселся за стол, — расскажи-ка, что ты в лагере видел?
Ваня покосился на дверь, потом потыкал пальцем сахарницу, подвинул вазочку с конфетами и наконец ответил:
— Ничего.
— Обманывать нехорошо
— Я знаю, — с несчастным видом сказал Ваня. — Но я обещал, что взрослым не скажу. Даже маме.
— О, ну тогда я выйду, а ты скажи моему ученику. Он не взрослый. Вот твоей сестре сколько лет?
— Двадцать один! Она почти что старая.
— А ему девятнадцать. Ещё не старый! — усмехнулся Бьёрн и вышел.
Руслан растерялся, плохо представляя, как разговаривать с ребёнком.
— Ты правда не взрослый? — настороженно спросил мальчик.
— Моложе Бьёрна и твоей мамы. И даже твоей сестры. Значит, не очень взрослый, получаюсь.
— Ладно, — вздохнул Ваня. — Тогда, наверное, можно…
Он снова подвигал вазочку, снял крышку с сахарницы и покатал её по клетчатой клеёнке.
— Мы там, в лагере, видели покойника.
Руслану стало не по себе.
— Прямо в здании?
— Не, там, где старые яблони, мёртвые. Он там живёт.
— Страшный?