Носитель фонаря

– И что у нас стряслось? – поинтересовался Дэдди, заглядывая под стол с огромным разделочным ножом в руках.

– За мной гонятся! Фиолетовые! У нас клановая война!

– О том, чтобы выйти врагам навстречу и сразиться с ними, как мужчина, речи, насколько я понимаю, не идет? – спросил Дэдди. – Ладно, ладно, шучу. Сколько их? Я с ними справлюсь?

Судя по голосам из зала, фиолетовые уже избавились от чесотки ярости и искали меня по ресторану.

– Давай-ка сюда, – скомандовал Дэдди, открывая крышку большого железного бака. – Прыгай и зарывайся в отбросы.

Он едва задвинул крышку обратно, как в кухню ворвались.

– Рыжая тощая тварь пробегала? – резко спросил неприятный голос.

– Пробегала, – ответил Дэдди. – И выбежала через задний ход, туда. Поймаете, дайте ей пинка за кувшин разлитый.

Я сидел, скорчившись среди рыбьих потрохов и апельсиновой кожуры, и размышлял, что унижение – это ерунда по сравнению со многими другими неприятностями. Дэдди, насвистывая, рубил что-то своим тесаком. Опять послышались хлопанье двери и топот подкованных сапог.

– Там тупик и никого нет, он не возвращался?

– Там не тупик,– сказал Дэдди. – Там у левой стены – люк в канализацию, если прыгнуть вниз, то ищи-свищи.

– Ты его знаешь? – спросил, судя по голосу, Конабиц.

– Видел, – сказал Дэдди. – Нагловатый парнишка, пару раз приходил рыбу продавать.

– Где живет, знаешь?

– Без понятия, тут таких сотни ходят.

– Если увидишь еще – задержи и сообщи сюда, – шуршание бумаги. – С нас будет причитаться.

– Заметано! – сказал Дэдди, открыл крышку бака – я аж похолодел – и высыпал мне на голову ведро картофельных очистков.

– Тут он нигде не мог спрятаться?

– Ну, посмотрите в холодильнике в кладовке, да только он забит весь. Точно, что в канализацию утек ваш рыжий, я вроде слышал, что решетка люка хлопала.

Конабиц грязно выругался.

– Не, там катакомбы, – ответил Дэдди на вопрос, который я не расслышал, похоже, очистки в ухо забились. – Лабиринт, даже со следопытами без толку искать, нюх там -ха!– так перекроет любому нюхачу, что он потом и собственную задницу не унюхает. Правда, и выход наружу найти не всякий сможет, так что вероятнее всего утопнет ваш рыжий в дерьме, или крысы его съедят, можете сразу на кладбище его ловить. Что он натворил-то хоть?

– Он вор и мошенник! – ответил кто-то из фиолетовых с такой убежденностью, что я сам чуть ему не поверил.

Ну, это и по роже видно, – весело ответил Дэдди и опять застучал тесаком.

Глава 2

– Они в зале засели, – негромко сказал Дэдди минут через десять, открывая бак и рассматривая мою голову, торчащую из помоев. – Заняли лучший столик, а заказали только кувшин дрянного морса, ждут кого-то.

– Ничего, я тут спокойно еще посижу, – сказал я. – Хоть до вечера.

– Это вряд ли, у меня таймер сработает через четверть часа, а мой сменщик выдаст тебя с потрохами – жуткий тип. Лучше поехали к люку, нырнешь в канализацию, как и было говорено, а там уж разберешься.

– За что мне это все? – горько поинтересовался я у пространства. – Почему мне просто не дают спокойно жить, я ничем не заслужил, чтобы со мной так обращались!

– А ты чувствовал бы себя лучше, если бы знал, что все это заслужил? – с любопытством спросил Дэдди.

Я промолчал, и мы поехали, взвизгивая колесиками бака, к люку.

– Вылезай тихонько и быстро, пригнись и ныряй в люк, скобы на стенке, не свалишься. Если за тобой полезут в погоню – не дрейфь, там реально катакомбы жуткие, неделями можно бродить.

– Я не хочу неделями бродить по канализации, – угрюмо сказал я. – А у меня правда наглый вид и рожа мошенника?

– Если только очень издалека смотреть, – Дэдди мотнул головой в сторону люка.

Я со вздохом вылез из бака и нырнул под поднятую решетку. Из люка пованивало, противно-склизкие металлические скобы были натыканы в произвольном порядке далеко друг от друга, я кое-как их нашаривал ногами. Вывернутый вслед бак с отбросами не улучшил настроения, потому что немалая часть помоев пролилась на мою многострадальную башку.

Надеюсь, Гус не припрется в «Трапезу» искать меня, – думал я. Впрочем, в порту ему ошиваться тоже не стоит, раз там фиолетовые бродят, хотя от корабельных причалов «Вонючка» далеко пришвартована. Зная повадки и обычаи моего слуги, я надеялся, что он, не мудрствуя лукаво, просто засядет в одной из матросских пивных перед пирсами, тем более какие-то наличные у него после посещения аукциона имеются. Не раз уж он такое проделывал, и мне, к счастью, так и не удалось отучить его от этой предосудительной привычки.

Когда самые тщательные поиски в виде махания то левой, то правой ногой, не принесли никакого успеха в деле нахождения очередной скобы, я решился прыгнуть. Точнее, сперва уцепился за последнюю скобу, извиваясь всем телом, пополз по стене и повис на вытянутых руках, а потом со словами «ну, ладно…» разжал пальцы, готовясь к долгому полету и бесславной смерти в конце его. Но вряд ли я пролетел больше полутора метров как с громким хлюпаньем приземлился задом в воду, взорвавшуюся волной таких неповторимых ароматов, что я немедленно вскочил, не озаботившись вопросом, насколько целы все кости.

Когда глаза совсем привыкли к местному освещению, я увидел, что стою в тоннеле с очень низким сводчатым потолком из серого кирпича, прямо над головой у меня – темная труба с крошечным ярким окошечком люка в немыслимой дали, а под ногами – канава глубиной примерно по колено, наполненная жидкостью, фосфоресцирующей зеленоватым светом. По жидкости медленно дрейфовали разнообразные малопривлекательные штуковины, в одной из которых я опознал гнилую луковку.

В конце концов это не может быть настоящая канализация, успокоил я себя, припоминая волшебные особенности местных ночных горшков. Просто сюда сваливается весь хлам и сливаются все стоки, чтобы исчезнуть во время очередного обновления мира. А вонища, наверное, сгенерирована геймдизайнерами по дефолту – прямо вижу, как они сидят и обсуждают – не добавить ли тухлятинки? легкий шлейф навозного амбре? гамма выдержанного кошачьего лотка? достаточно ли выражены нотки тошнотворной кислятины?

И раз тут все само по себе исчезает, значит, бессмысленно искать место, куда эта канализация должна сливаться – выход нужно искать вверху. Уйти подальше и искать очередной такой же люк.

Эта сокровенная часть Вивана была очень поучительна и наводила на философские мысли о том, какая гадость может скрываться под внешним лоском и блеском – увидели бы все эти холеные курортники, над чем они веселятся, танцуют и едят – их бы стошнило от такой правды жизни. Со стен сочилась пузырчатая слизь, от запаха слезились глаза, то и дело приходилось обходить сталактиты из чего-то исключительно омерзительного. Тоннель бесконечно делился, разветвлялся и петлял, и когда я счел, что достаточно далеко ушлепал по фосфоресцирующей жиже, то принялся задирать голову, пытаясь увидеть подъем наверх. За это я тут же бы вознагражден тем, что на лицо шмякнулась отвратительная плюха чего-то липкого с потолка. Взвыв от отвращения я, как мог, оттерся мокрым рукавом.

– Потерялссссяя? – ласково прошептали мне из мрака.

Я дернулся, хотя не очень-то испугался, скорее от неожиданности. Первую секунду воображал, что это кто-то из фиолетовых меня-таки достал, но потом сообразил, что вряд ли живой человек может свисать с потолка такой бесформенной кучей.

– Потерялссся! – удовлетворенно вздохнули с потолка.

– Вы кто? – спросил я.

Молчание было мне ответом. Но темная масса, кряхтя, частично перевалилась с потолка на стену, и я смог разглядеть ее получше. Это был студенистый бесформенный мешок, частично прозрачный, если понятие «прозрачность» может включать в себя такие составные части как грязь, коричнево-зеленый цвет и малоаппетитные объекты, в этой прозрачности застрявшие. Я, кажется, признал в одном из объектов большой крысиный череп и очарован этим зрелищем не был.