Буря и ярость

— Я чувствую это, — сказал он, прижимая мою руку к своей груди. — Я чувствую тебя, но я чувствую что-то такое с тех пор, как впервые встретил тебя. Как будто я всегда знал тебя. Мы говорили об этом, но я думал… Я думал, что это было просто что-то странное. Может быть, оба наших воображения работали сверхурочно, но был ещё и этот… разряд, который я чувствовал всякий раз, когда мы касались друг друга.

— Я тоже чувствовала это, — я наклонилась к нему. — С Мишей всё было по-другому. Я имею в виду, что я могла чувствовать его. Например, я знала, что мы были связаны, но это было больше походило на ментальную связь. Не физическую. Не так, как эта.

Зейн опустил наши соединённые руки между нами.

— Может быть, это потому что… это предназначалось быть так.

Я закрыла глаза. Так и предназначалось быть. Он. Я. Защитник. Истиннорождённая.

— Боже, — он издал короткий смешок. — Если то, что сказал твоей отец, правда, а поскольку он и есть тот самый долбаный Михаил, полагаю, что всё правда. Мой отец должен был привезти тебя сюда, а не…

А не Лейлу.

Сглотнув, я слегка покачала головой и открыла глаза.

— Я просто не понимаю. Я не понимаю, как всё это могло произойти и почему.

— Ну, может быть, мы скоро получим ответы на некоторые вопросы, — сказал он. — Я пришёл разбудить тебя. Мэтью уже здесь. Он с Николаем. Ты готова увидеть его?

Не совсем, но я кивнула, и когда Зейн поднялся, он повёл меня с собой.

В тот момент, когда я увидела Мэтью, мне снова стало десять лет, и единственное, что заставило меня почувствовать себя лучше, это его объятие.

Я отпустила руку Зейна, и меня не заботило, кто находился в комнате. Я бросилась к нему, как будто он держал тарелку с кексами. Я бросилась к нему, и он поймал меня, обхватив руками, а когда я сделала глубокий вдох, то почувствовала его запах… От него пахло домом.

— Девочка, — сказал он, на секунду отрывая меня от земли. — Мне очень-очень жаль.

Я впилась пальцами в его рубашку, держась изо всех сил за Мэтью… он олицетворял меня прежнюю. До того, как я приехала сюда с Зейном. До того, как Миша… сделал то, что сделал. Я не хотела отпускать прежнюю себя, поэтому не отпускала его целую вечность.

Мэтью пришлось высвободить мои руки, как будто я была осьминогом. Когда он подвёл меня к креслу, я увидела, что Николай сидит в своём кабинете за письменным столом, а Зейн… стоит рядом со мной, как часовой.

Как будто он всегда был там.

Мэтью сел в кресло напротив меня, и я посмотрела на него, действительно посмотрела. Под его опухшими глазами растянулись тени, а в уголках рта залегли тонкие морщинки. Он заговорил, но я опередила его.

— Это была ошибка, — сказала я, положив руки на колени. — Так сказал мой отец. Что всё это время я должна была быть связана с Зейном.

— Мы не знали, Трин. Мы думали, что поступаем правильно, — он взглянул на Николая, а потом на Зейна. Прошла долгая пауза. — Твоя мать должна была отвезти тебя к Эбботу. Так она нам сказала, и по сей день мы с Тьерри понятия не имеем, почему она этого не сделала. Может быть, она просто чувствовала себя в безопасности с Тьерри, со мной, и ты так хорошо это восприняла… — он откинулся на спинку стула, прерывисто дыша. — Ты так хорошо поладила с Мишей. Мы подумали, что это он. Мы начали тренировать вас вместе, и вы были связаны. Мы ничего не подозревали об этом, пока… не приехал он.

Я взглянула на Зейна, и хотя его лицо было впечатляюще стоическим, я почувствовала, как его замешательство смешалось с моим.

— Вы, кажется, сразу нашли друг друга, — продолжал Мэтью. — Как будто ты была там и видела его прибытие, и он… он знал, что ты в Большом Зале, хотя никто из нас не знал, что ты там. Он нашёл тебя в ту ночь, когда ты была ранена. Он знал, а Миша, нет.

— Это правда, — сказал Николай, привлекая наши взгляды. Он был сосредоточен на Зейне. — Мы все сидели, разговаривали, и вдруг ты занервничал. Сказал, что тебе нужно на свежий воздух. Мы пробыли на улице не более двух минут, как наткнулись на неё.

Зейн медленно кивнул и посмотрел на меня.

— Я не знал, что она ранена. Мне просто нужно было выйти и продолжить идти.

— Защитники выбираются при рождении. Так нам сказали, и это похоже на правду. И хотя вы двое никогда не были связаны, ты смог почувствовать её, — слабая улыбка появилась и исчезла, когда Мэтью провёл рукой по лицу. — Вот тогда мы и поняли, что это ты. Мы просто не знали, что делать, и твой отец тоже…

— Он ничего не прояснил. Он просто позволил всему этому случиться, — я резко вздохнула. — Миша не был плохим человеком. Я знаю, что не был. Ты должен знать это, Мэтью. Он был хорошим и нормальным и…

— И он никогда не должен был быть твоим Защитником. Мы совершили ошибку, Тринити, а ошибки… — он покачал головой. — Я до сих пор не знаю, как он дошёл до этого. Я думаю… может быть, эта связь запутала его, сделала восприимчивым к влиянию Баэля, заставила его чувствовать и думать так, как он думал, — Мэтью склонил голову. — Это единственное, что имеет смысл.

Может быть, в этом и был смысл.

Возможно, Мэтью был прав, что эта связь, навязанная не тому Стражу, медленно отравила его, но я не была в этом уверена. То, что он сказал… он сказал, что Предвестник был здесь, то же самое сказал и мой отец.

Мэтью знал это. Как и Николай. Я сказала об этом Мэтью и Тьерри по телефону. Зейн повторил всё своему клану. Было легче думать, что всему причиной была связь. Мне хотелось думать, что так оно и было, потому что если бы это был Миша — если всё это время это был он, — я не была уверена, как должна была это переварить.

Как мне продолжить жить?

* * *

В сумерках я шла по незнакомому лесу, следуя по хорошо протоптанной тропинке, тянущейся по территории общины. Я понятия не имела, куда она ведёт, но решила, что Зейн найдёт меня, когда в общине закончится встреча.

Мэтью всё ещё был там, и они говорили о том, что нашли в доме сенатора… в доме, который, как мы только что узнали, этим утром был стёрт с лица земли. Об этом трезвонили во всех новостях, и люди говорили, как им повезло, что сенатор был в своём родном штате Теннеси во время того, что они посчитали, странным пожаром от короткого замыкания.

Очевидно, сенатор был плохим парнем, и нам нужно было точно выяснить, как он был связан с Баэлем, и что он планировал делать с этой школой.

Я должна была быть с ними на встрече, но я просто не могла больше сидеть спокойно. Мне нужно было пространство, потому что я…

Я всё ещё не плакала.

Ни слезинки.

Я не знала, почему. Я чувствовала, что со мной что-то не так. Можно было подумать, что я не пыталась пропустить через себя произошедшее. Я пыталась. Я была зациклена на этом. Я акцентировала все свои мысли на этом, прокручивая в памяти почти каждый день нашей с Мишей жизни, осознавая, где были признаки его несчастья… но это? Его недовольство сделало его открытым влиянию, потому что им манипулировали.

Миша был для меня целым миром, а я его даже не знала. Не совсем, и это было так же трудно проглотить, как и его предательство. Но я всё ещё не плакала и не понимала этого…

Я споткнулась об упавшее бревно, но вовремя спохватилась.

Вздохнув, я выпрямилась и продолжила идти, пока лес становился всё гуще, и стало появляться всё больше светлячков, мелькающих и исчезающих в нём. Миша называл их молниеносными жучками. Когда мы были младше, мы ловили их руками и гонялись с ними друг за другом.

В груди взорвалась боль, когда я обогнула толстое дерево и наткнулась на… домик на дереве?

Да. Это был домик.

Домик на дереве с чем-то вроде огромной смотровой площадки. Я оглянулась через плечо в сторону главного дома. Я всё ещё была на их территории, так что держу пари, что когда-то он был сооружен для Зейна. Для Зейна и Лейлы.

Сейчас в груди заныло ещё сильнее, потому что я действительно любила Зейна, и если раньше всё было сложно, то теперь всё было чертовски запутано, потому что Защитники и Истиннорождённые…