Босиком по звёздам

Джек посмотрел на Риту и Михаила из-под длинной челки, коротко гавкнул и снова открыл пасть, свесив язык, из-за чего казалось, что он широко улыбался.

— Ну ладно, Джек пойдёт отдыхать, а мы уберём пока корм. Сюда.

Женщина провела гостей в террасу, уставленную стеллажами. На них лежал корм, медикаменты, миски, одеяла, ошейники и намордники — всё, что могло понадобиться волонтёрам приюта. Михаил Андреевич покорно сгрудил мешок корма на одну из полок и пошёл за вторым.

— То, о чём мы договаривались, в силе? — шёпотом спросила Рита.

— Да, Алёнка скоро принесёт щенят. Вы уверены, что это хорошая идея? так же шёпотом отвечала владелица приюта. — Ваш сосед кажется… очень хмурым. Он точно не причинит собаке вред?

— Нет, что вы! — с жаром заверила её Рита. — Он только кажется таким. Потому что несчастен. Но на самом деле Михаил Андреевич — очень отзывчивый человек. Поверьте мне.

Ей пришлось умолкнуть, потому что отзывчивый человек принёс ещё один мешок корма.

— Пойдем, покажу щенков, — предложила хозяйка и провела Риту в дом. Комнаты были жилыми, но всё равно присутствовало ощущение беспорядка, потому что то одну, то другую собаку забирали в тепло и везде лежали ветеринарные принадлежности.

В большой коробке без одной стенки были постелены одеяла, на которых сидела небольшая светлая собака со смешно торчащими ушками. Вокруг неё возились такие же светлые, почти жёлтые щенки, в силу возраста очень смахивающие на лабрадоров.

— Привет, малыши, — протянула Рита, присаживаясь рядом. Собака нервно переступила лапами, тихонько рыкнула.

— Будьте осторожны, она хорошая, но будет защищать щенков.

— Я не буду их трогать. Но вы посмотрите, какие миленькие, какие хорошие!

Щенки возились, залезали друг на друга и потешно падали, кувыркаясь через голову, и мать покровительственно смотрела на всю эту неразбериху.

— Хотите, одного вынесу, покажем вашему соседу?

— Да, давайте.

Когда они вышли из дома, начал накрапывать дождик. Рита раскрыла свой неизменный красный зонт, укрывая хозяйку приюта и щенка на её руках. Он беспокойно шевелил лапами и тыкался носом в её грудь. Рита не сразу увидела Михаила Андреевича. Он стоял в стороне, у одного из вольеров, уткнувшись лбом в прутья, и капли дождя падали на его плечи и кепку.

— Михаил Андреевич, смотрите, кто тут есть! — воскликнула Рита нарочито радостно. — Одна из собак ощенилась, вы посмотрите, какой малыш.

Михаил скользнул по желтому комочку безразличным взглядом.

— Мелкий будет, — вздохнул он.

— Зато верный, — с долей обиды ответила женщина. — Не хотите посмотреть?

— Нет, — вздохнул Михаил. — Ты всё тут? Поехали скорее, у меня передача по первому начинается.

— Кто в ваше время смотрит ещё телевизор? Интернет же есть!

— Я смотрю, — буркнул михаил и поплёлся к выходу.

Рита повернулась к хозяйке приюта.

— Извините, что так получилось. И спасибо.

— Это вам спасибо за помощь, — отозвалась та, прижимая к груди щенка. — Я так и знала, что нельзя ему доверять собаку. Ну что ж, приезжайте ещё.

— Обязательно приеду. До свидания.

Рита поспешила за михаилом Андреевичем, испытывая жуткое разочарование. Она была уверена, что всё получится просто: он увидит щенка, его старческое сердце растает, и будет на этом свете на два счастливых существа больше, а Равновесие запишет плюсик на её счёт. Но раны Михаила оказались слишком глубокими, старыми, заскорузлыми, чтобы так легко можно было от них избавиться. Он вышел за забор, вставил ключ в замок машины и вдруг замер. Закрыл глаза большой рукой, и плечи его беззвучно затряслись.

— Михаил Андреевич! Вы чего? — Рита подлетела к нему, положила руку на плечо.

— Что ж я за человек такой? — проговорил он не своим, глухим голосом. — Он там мокнет… В клетке. А я поеду свои тупые передачи смотреть.

— Кто мокнет?

— Да пёс этот… — Михаил сделал небольшую паузу и как будто с усилием проговорил: — Джек этот.

Рита еле сдержалась, чтобы не засмеяться от облегчения. Старческое сердце дрогнуло! Но не от желтого щенка, а от взрослой кудлатой собаки со смешливой пастью. И как она сама не догадалась?

— Ты давайте заберём его? — предложила она.

— Как у тебя всё просто, — михаил отнял руку от лица. Глаза его были красными, в морщинах блестела влага. — Это ж не игрушка, это живое существо! Как я его заберу — в квартиру?

— Ну хотите, я его сначала у себя поселю? — ляпнула прежде, чем успела подумать, Рита. Куда в её разгромленную квартирку ещё и пса?

Вот и Михаил смерил её оценивающим взглядом.

— Какую тебе собаку? Я бы и ворону у тебя отобрал.

— Это ворон, — проворчала Рита. — И его нельзя отобрать, он свой собственный.

Они помолчали.

— Как думаете, где лучше Джеку будет: спереди или сзади?

— Сзади, конечно. Если он не ездил раньше, может испугаться и устроить нам ДТП, — ответил Михаил прежде, чем успел подумать. Они переглянулись с Ритой и заговорщески улыбнулись. Судьба Джека была предрешена.

***

— Едут! — воскликнула Кира, подпрыгнув на месте.

Они стояли у подъезда: Алекс, спокойный и благожелательный, рядом с ним нетерпеливая, яркая Кира, на поручне — хмурый нахохлившийся Май. Из-за поворота показалась старая “Волга” и медленно подъехала ко входу в подъезд. Из её окна торчала лохматая голова незнакомого пса.

— У неё получилось! — взвизгнула Кира, и Алекс положил ей руку на плечо:

— Тихо, не сдавай её.

Вышел Михаил Андреевич. Не обращая внимания на взгляды, он обошёл машину, выпустил пса, прицепил поводок к ошейнику. Появилась сияющая Рита.

— Вот, знакомьтесь: Джек! — объявила она.

Джек натянул поводок, стараясь обнюхать и новых людей, и ступеньки, и поручни. Все было незнакомым, волнующим и интересным.

— Джек и Джек, ничего особенного. Было бы из-за чего тут толпиться. людям пройти не дают.

Михаил Андреевич ворчал, но голос его был мягким, почти тёплым, и в уголках губ поселилась улыбка.

Глава 22, в котором Миетель узнаёт об истинном смысле праздников

Приближающийся Новый год зажег в витринах огоньки, понаставил по городу елок, запустил из каждой щели праздничные песни, наполнил воздух дымом пиротехники и запахом мандаринов. Рита почти постоянно чувствовала возбуждение. Еë, привыкшую к постоянству звëзд, закружило от звуков, запахов и эмоций приближающегося праздника. Счастливая влюбленность не облегчала переживая, и Рита то и дело замечала, что ей хочется то ли плакать, то ли громить что-нибудь от переполнявшего еë счастья.

— Мы приготовим оливье, — заявила Кира, размашисто записывая на листочек "зелëный горошек", — и обязательно заливное.

— К заливному я за триста лет так и не привык, — тихо признался Алекс. — Мясо в желе…

— Это потому что нормального заливного у тебя не было! — отрубила Кира и продолжила: — И обязательно "мимозу".

— И килограмм мандаринов, — подсказал Алекс.

— Килограмм? Мужчина, вы за кого нас принимаете? Пять! Пять килограммов и ни мандаринкой меньше. Рита, на что ты отвлекаешься?

Рита оторвалась от сообщений в ноутбуке.

— Мне пришло ещё одно приглашение на вечеринку. Будут разыгрывать какую-то уникальную колоду Таро.

— Как хорошо, что Рита — наша личная ведьма и никогда не променяет нас ни на какие карты.

— Вообще-то я согласилась…

Кира выпустила из пальцев ручку, и она с тихим стуком упала на стол.

— Рита! Ты не можешь так поступить с нами. А мимоза? А смотреть, как Алекс давится заливным?

Рита отвернулась, и в этот момент к столу спланировал Май. Казалось, что он за прошедшие месяцы стал ещё крупнее, сильнее и невыносимее.

— Не умеешь зло шутить — не берись! — заявил он, получая свои законные вкусняшки от Киры. — Это моя прерогатива.

— Ты шутила! Это плохо, очень плохо, — заявила Кира и бросила в подругу подушку, от чего та повалилась на пол, весело смеясь.