Печать Крайчега

— Луана… это же моя мама? — Сельва медленно кивнула. Бони еще раз вчиталась в строки, нахмурив брови. — Я думала, что вы не общаетесь… Почему же она никогда не писала мне? Почему ни разу не приехала, если знала, где мы живем? — Теперь девушка не могла сдерживать слез, мокрой пеленой застелившие глаза.

— Все сложно, крошка. Но теперь, полагаю, мне придется рассказать тебе правду, хоть она и ужасна. Мы с твоей мамой пытались защитить тебя всеми силами, но их оказалось недостаточно. — Бони напряглась. Что такого ужасного могла рассказать бабушка? Что может быть еще хуже, чем известие о смерти матери? — Я не просто болею, крошка. Меня проклял твой отец двенадцать лет назад из-за того, что я отказалась отдать ему тебя и свою дочь Луану. Проклятье передается по женской линии со смертью носителя, и следующим на пути этой болезни была моя дочь, а потом и ты, милая. — Бони с расширенными от ужаса глазами смотрела на бабушку, не веря, что все это правда. Может, болезнь поразила больной мозг? — Поэтому я взяла тебя к себе и скрылась подальше от громкого мира, наложив печать пустоты, чтобы нас не нашел никто из магов внешнего мира. Луана искала способ снять проклятье и спасти тем самым себя и тебя от беды. Но теперь, как видишь, мы остались одни. — Старушка, не удержавшись, судорожно всхлипнула, но слез не было. Она давно уже не могла плакать.

— Но как? Почему… ОН был так жесток?

— Он плохой человек, Бони, вот и весь ответ. — Девушка уставилась на край полинялого ковра, узоры которого то и дело размывались из-за выступивших слез. Может она и не знала маму, но всегда надеялась увидеть ее, обнять… А родной отец оказался садистом, из-за которого самый родной на земле человек испытывал ужасные страдания. — Луана искала ответ, и ее смерть не случайна.

— Там написано, что это инфекция.

— Сейчас лекари излечивают любые инфекции, и стоит это всего пару монет. — Сельва недовольно нахмурилась. — Я почти уверена, что твою мать нашел и убил твой отец, крошка. Вряд ли он оставил попытки найти тебя. — Бони не знала, что ответить, что сказать. Она просто сидела в ногах старушки и теребила уголок пледа, носясь мыслями где-то далеко в большом городе, полном плохих людей.

— Так значит… Это не болезнь? Зачем ты мне врала так долго? Зачем столько страдала? Проклятье ведь можно снять! — Глаза Бони наполнились живой надеждой, но угрюмый взгляд старушки немного погасил ее энтузиазм.

— Я пыталась и не раз. Не один десяток лекарей и магов всех знаков осматривали меня. На мне глубокая печать черной магии, она сильна и жестока. Никто не может мне помочь. Но я не жалуюсь. Моя жизнь была не так плоха, и довольно долга. А вот тебе, моя детка, стоит опасаться. Я не хочу, чтобы ты страдала так, как я.

— Но если маги не смогли…

— Еще не все потеряно. Никто из чародеев не смог определить точно, что это за печать. Твоя мама пыталась это выяснить, но она не успела. Боюсь, крошка, тебе придется выяснить это, чтобы освободиться от проклятья. А я постараюсь жить как можно дольше, чтобы дать тебе время. — Бони, не выдержав, схватила бабушку в объятия, тихо глотая слезы, но прерывистое дыхание говорило само за себя. С усталой грустной улыбкой Сельва гладила внучку по спине, моля небеса дать ей время и сил.

Глава 3

Бони ехала на твердой задней части телеги, в сотый раз тихо вздыхая. Конечно, от тряски и бесконечной дороги она устала и у нее болела спина, не говоря уже об онемевших ногах, но вздыхала она по другой причине. У нее неспокойно было на душе из-за того, что пришлось оставить бабушку на попечение чужого человека. Хорошо, что дочь соседки согласилась помогать за небольшую плату, что они могли ей предложить.

Теперь Бони ехала в полную неизвестность и даже придумать не могла, что предпринять, чтобы отыскать нужную информацию. Если ее мать, живя в большом городе и имея некоторые связи, не смогла ничего узнать за двенадцать лет, то у Бони просто не было шансов!

Девушка вгрызлась зубами в чуть царапающийся ноготь, не заметив, как разгрызла его до крови. Палец начал ныть, но Бони продолжала откусывать кусочки ногтя, добиваясь абсолютной гладкости, которой достичь зубами было просто невозможно.

Возница что-то громко прокричал, и Бони вздрогнула, словно выходя из транса. Так как она прослушала, что тот сказал, решила осмотреться — на горизонте появились первые строения города. Сердце девушки заколотилось. Услышав характерный звук, она повернула голову в другую сторону, где в нескольких сотнях метров на большой скорости проходил груженный тяжелый поезд. Конечно, она могла воспользоваться остатками благ цивилизации, но там каждого пассажира фиксировали документально, а бабушка советовала не светить ей своим именем без надобности.

Город встретил деревенских торговцев светом включенных фонарей. Бони с удивлением и восхищением смотрела, как яркие лампы высоких столбов освещали улицы, мощенные камнем и плиткой. В больших городах оставалось электричество, но его вырабатывали настолько мало, что едва хватало на освещение и производственные нужды. Бони читала в книгах, что раньше у каждого жителя города были горы техники, плиты, лампы и даже телефоны, по которым они могли спокойно общаться, но открытие возможностей магии изменило мир до неузнаваемости. Правительство стало настолько зависимо от магов и одновременно с тем настолько уязвимо, что им пришлось жестко подминать под себя эту сферу деятельности. Для того чтобы опасные навыки не распространялись среди обычных людей, были упразднены технические блага, способные бесконтрольно передавать тонны запрещенной информации. Теперь телефоны древнего образца были доступны лишь высокопоставленным лицам и военным. Для использования радиотехники нужно было получать лицензию и разрешение, не говоря уже о телевидении. Абсолютная свобода сменилась тотальным строгим контролем деятельности. Маги превратились в элитную когорту, остальные же влачили среднюю или нищенскую жизнь, работая на производствах или частных хозяйствах.

Бони старалась поменьше осматриваться на улицах, чтобы не привлекать внимание комиссаров, однако найти адрес в незнакомом городе оказалось достаточно сложно. Ей пришлось спросить дорогу у нескольких прохожих прежде, чем она заметила темный потрескавшийся фасад трехэтажного заштукатуренного дома. Вход в здание был со двора, так что пришлось с усилием открывать скрипучие железные ворота. Во дворе стояла тишина, и Бони показалось, что на нее вот-вот налетит злая дворовая собака, но никого не было: ни собак, ни жильцов.

Бони поправила ремешок сумки, перекинутой через плечо, где лежали ее нехитрые пожитки. Основная ее ежедневная одежда была на ней: прямые темные брюки из мягкой ткани и светлая длинная кофта, напоминавшая толстовку и платье одновременно. Единственным недостатком такой кофты были длинные рукава, но Бони давно к ним привыкла. Многие девушки в городах и деревнях носили юбки до колен или в пол, сверху прикрываясь вариантом удлиненного приталенного женского камзола, но Бони не любила юбки. А вот покрой камзола ей нравился, но он обычно стоил дорого.

Порыскав в кармане, Бони достала ключ, переданный ей бабушкой, но тот оказался не нужен. Вставив его в замок, девушка почувствовала, как дверь тут же легко поддалась, чуть скрипнув. Осмотревшись вокруг и не заметив никакого движения в подъезде, Бони вошла в квартиру, от страха сжимая в кулаке ключ до боли. Приглушенный свет заходящего дня еще проникал в окна, создавая в комнатах легкий полумрак, от которого девушке захотелось убежать с воплем. Но вместо этого она медленно прошлась по просторной пустой квартире, не зная, на что конкретно обращать внимание. Бумаги, раскиданные в беспорядке на полу, явно говорили о том, что здесь уже прошлись с поисками, и ничего стоящего найти не получится.

Бони с грустью вздохнула, глядя на старый растрескавшийся деревянный пол и несколько таких же древних тумб. Деревянные рамы окон давно забыли, что такое краска, посерели и разбухли. Между запыленными стеклами лежали тельца мумифицированных мух. «До чего же мрачно» — решила девушка, собираясь покинуть пустую квартиру, но боковым зрением заметила движение и от неожиданности вскрикнула. Первым порывом было бежать без оглядки или защищаться, но на нее с таким же удивлением смотрела молодая женщина невысокого роста с темными, искусственно завитыми волосами. Лицо женщины было красиво, Бони не дала бы ей больше двадцати пяти лет. Та, придя в себя после первого шока, сделала небольшой шаг к девушке.