Дамнар. Неведение

Отпавшая кожа вампира в несколько мгновений ссохлась, истончилась и быстро истлела, как лист бумаги, охваченный пламенем.

Джастина всё ещё трясло, но раны на спине быстро затягивались, превращаясь сначала в шрамы, а затем и они разгладились, будто и не было ничего. Тогда Джастин в изнеможении сел на камни и обратил внимание на изучающего его деревенского старосту.

Всемир, уловив уставший взгляд Джастина, отвесил земной поклон:

– Благодарствуем, господа, за спасение душ невинных.

Джастин кивнул, перевёл Олафу фразу старосты – тот махнул рукой, принимая благодарность. Заметил, что человек явно хочет поговорить ещё с Джастином, и отправился к мёртвому Грифону, помогать сыну разделывать тушку чудовища.

Староста, видя, что завладел вниманием вампира, спросил:

– Что, тяжко? И князь тоже так летать умеет и раны залечивать?

Джастин пожал плечами:

– Он лучше летает. Не знаю, как младший брат с крыльями управляется – мне, видимо, выдержки не хватает. И раны заживляет – глазом моргнуть не успеешь.

– Младший? – Всемир заинтересованно опёрся о свою палку обеими руками и подался вперёд. – А что ж не ты правишь, коли ты старше его будешь?

Джастин, чувствуя, что ноги его всё равно сейчас не очень-то слушаются, решил, что отвлечься беседой не такая уж плохая идея. Во всяком случае, пока восстанавливаются силы.

– У нас не по старшинству власть переходит – не как у людей. Да и, строго говоря, мы людьми никогда и не были. То есть, я человеком был частично, – видя непонимание в глазах старосты, Джастин решил уточнить, – мы с ним братья как по отцу, так и по матери. Мать у нас – эльф. Эльфы – почти как люди, только живут сильно дольше, и магией наделены гораздо чаще, чем другие народы. Я был зачат, когда Отец ещё человеком был. А Сет – когда Отец уже дамнаром стал. У меня с братьями разница в возрасте около девяноста лет. Собственно и вышло, что я ещё до войны был живым, а Сет сразу родился таким, как он есть сейчас, во время короткого перемирия.

– Весомая разница. Да ты, выходит, и меня постарше будешь, – Всемир искренне удивился, лицезрея перед собой мужчину, которому нельзя было дать более сорока, а то и тридцати лет. – Есть ещё братья?

– Да, один. Но он на светлой стороне остался. Сейчас, фактически, наследник лесного трона.

– А как же вы все на тёмной оказались, ежели раньше оба на светлой были? Рогатый соблазнил чем?

Джастин расхохотался.

– Багхес – то? Нет. Этот хорнд тутошний лесной житель, хоть и действительно какой-то силой обладает. Подозреваю, что он какой-то местный Пан, но не хочет говорить об этом прямо.

Вампир немного призадумался, но продолжил, чувствуя расположение к старцу:

– Отец нам сказывал, что, когда в Долину Теней спускался, договор со Смертью заключил за плату немалую. Сету после гибели отца перешёл этот долг. И, возможно, я не прав, что так говорю, но я очень счастлив, что не мне его выплачивать… Собственно, Сет изначально уже проклятым родился. Вероятно, что Замок его силой между мирами ходить и наделил, да только спросить не у кого.

– А сам?

Короткий вопрос старца и собственное разбитое состояние заставили Джастина нырнуть в памяти почти на полвека назад.

Глаза заливала кровь. Лоб, щёку и подбородок жгло огнём от рваной раны, но он практически не обращал на неё внимание. Одно из теневых чудовищ – мантикора, оставила след своих когтей на правой стороне лица Джастина. Он смог извернуться и воткнуть кинжал ей в глаз. Но как только распрямился, один из степных орков насадил его на пику, пригвоздив, как бабочку, к туше поверженного каменного великана. Сквозная рана пришлась на область ниже сердца, под рёбрами. «Кажется, задета селезёнка… или желудок», – пронеслась мысль в голове.

Джастин, собирая все силы, метнул не выпавшее из руки оружие в продолжающего сражение вампира неподалёку. Лезвие воткнулось в плечо врагу. Тот обернулся, отвлёкшись, и один из людских рыцарей снёс кровососу голову. И сам пал следом от стрелы, вонзившейся в прорезь шлема. Откуда она была выпущена, Джастин уже не видел. Голова бессильно повисла на бок, кровь из раны залила и второй глаз. На то, чтобы отпустить древко пики и протереть лицо не хватало сил. Сознание стремительно угасало с каждой каплей жизни, за которую он цеплялся всеми возможными способами. В какой-то момент он устал сражаться, и отключился, краем мысли почувствовав движение магических потоков Вириди Хорта.

Очнулся он оттого, что некто протирает ему глаза тряпкой, помогая разлепить веки от запёкшейся крови, крепко склеившие их. Закончив, незнакомец отошёл в сторону. Острая боль в животе и собственная рука, всё ещё сжимающая древко пики помогли очнуться. Тело немного гудело от проходивших сквозь него энергетических потоков. С огромным усилием Джастин смог открыть один глаз.

Стояла глубокая ночь. Битва, начавшаяся в сумерках, была завершена. Создания тьмы неспешно ходили по полю брани, добивая тех, кто шевелился. Уже успели приползти трупоеды и устроили пиршество. На Джастина нахлынула разъедающую душу горечь. Он понимал, что всё было зря. Их отряд собирались использовать как наживку, но подмога так и не пришла. Все они полегли.

Один из гулей подобрался совсем близко к Джастину. Пока тот был ещё жив – эту особь он не привлекал. А вот нога тролля как раз вызвала гастрономический интерес. У Джастина не было физических сил отвернуться от зрелища. Некстати вспомнились сплетни, что тёмные порой веселятся, накачивая паралитиками пленных, кидая их в сознании на съедение подобным чудищам.

– Да уж, приятного аппетита. Ну-ка брысь! – послышался знакомый голос с сильной долей сарказма, но Джастин никак не мог вспомнить, кому он принадлежит. Попытка приподнять и повернуть голову успехом не увенчалась. Он слышал лишь, что некто, видимо тот, кто протирал ему глаза, подошёл ближе.

Гуль сипло зашипел, обнажая жёлтые зубы с застрявшими кусками плоти в щелях между ними. Мерзкая, наполовину сгнившая физиономия нежити, измазанная в тёмной крови, всё ещё сохраняла человеческие черты, чем нагоняла больше жути. Тошнотное напоминание о том, во что может превратиться живой после смерти. Трупоед бросил свою трапезу и торопливо отбежал, заслышав тихий рык неизвестного обладателя знакомого голоса.

Через пару мгновений Джастин охнул от внезапно усилившейся боли. Бледные руки с заострёнными ногтями резко схватились за пику и с лёгкостью переломили древко, оставив торчать из тела совсем короткий штырь. Затем незнакомец его практически обнял и быстро снял с этого шампура.

Перехватило дыхание. Частью разума Джастин понимал, что и так уже давно должен быть мёртв, как и остальные. А после освобождения от пики наверняка получил бы болевой шок, но, как назло, сознание отказывалось его покидать.

Незнакомец очень бережно, если не сказать, что нежно, положил дрожащее, подёргивающееся от мелких конвульсий, почти мёртвое тело Джастина на землю. Когда бледный отодвинулся, и его лик осветила луна, Джастин всё ещё не узнавал незнакомца. Паренёк болезненного вида… Взъерошенные волосы местами склеились от крови и ещё чего-то чёрного. Он был в одних лишь кожаных штанах со множеством внешних карманов. Лицо, руки и торс испачканы в засохшей крови. Похоже, что он как раз отходил от Джастина, пытаясь её с себя стереть. Глаза незнакомца отливали алым оттенком не только по радужке, но и по белку. «Вампир?»

Лицо казалось смутно знакомым, но образ ускользал, никак не желая всплыть в памяти. Ещё от него тянулся к Джастину тонкими нитями магический поток. Он плохо разбирался в этом. Природа одарила его лишь толикой магии огня. Наибольшее, что он мог сделать за годы тренировок, это высечь из пальцев несколько искр, и разжечь с их помощью костёр. Ну и более-менее замечать и различать потоки энергии в окружающей среде.

– Какой прок от владения стихией воды, если я до сих пор так и не смог научиться лечить? – в голосе незнакомца звучала боль. – Аэлдулин, жаль, что мы встретились снова при таких обстоятельствах, по разную сторону баррикад, – парень, сокрушаясь, покачал головой, устроился поудобнее и продолжил с ожесточением тереть себя тряпкой.