Страница 14 из 18
– Я… – жалко начал Йока, надеясь хоть что-то сказать в свое оправдание, но Песочник его перебил:
– Да ладно. Ты молодец, хорошо удар держишь. Я видел. Почти до конца простоял. Иди отсюда, потом поговорим.
Йока отошел в полном недоумении. Злится на него Песочник или нет? Что он сделал не так? Что значит «я с тобой потом поговорю»?
– Ты чего такой смурной? – Ему навстречу попался кто-то из «старой гвардии» рощинских и широко улыбнулся. – Здорово дрался! А что нос разбили – до свадьбы заживет! После обеда приходи в ресторацию в парке. Отпразднуем!
– Ага, – кивнул Йока.
Змай незаметно оказался рядом.
– Хорошенькое дело, Йока Йелен в ресторации пьет со Стриженым Песочником, – шепнул он Йоке на ухо. – Я бы телеграфировал в «Славленские ведомости», газетчики понабежали бы это заснять и сунуть в утренний выпуск.
– Ну и телеграфируй! – злобно ответил Йока и пошел вперед.
– Эй, Йока Йелен! – засмеялся Змай ему в спину. – Не думал, что удар в нос так сильно на тебя подействует!
– При чем тут удар в нос?! – Йока развернулся.
– Да перестань. Чего ты расстроился-то?
– Я не расстроился, – вздохнул Йока примирительно.
– Вот и славно. Представляю, как твои домашние обрадуются, когда ты явишься к ним в таком виде.
– Не собираюсь я домой. Пошли к тебе в шалаш… Надо рубаху постирать, а то мама в обморок свалится…
Змай посоветовал не стирать рубаху в ручье Гадючьей балки, и они отправились на речушку Сажицу, бегущую из Беспросветного леса в Лудону. Идти до Сажицы было порядочно, но Йока никуда не торопился.
Солнце поднялось и пригревало, пожженные луга остались позади, и путь к речке лежал через просвеченные насквозь березовые рощицы, желтые полянки, покрытые цветущей мать-и-мачехой, и зеленые опушки c пятнышками ветреницы.
– Змай, ты видел, как я дрался? – спросил молчаливый до этого Йока.
– Видел. Издали.
– И как?
– Нормально. Подучиться, конечно, не мешает, но в целом – неплохо. Главное – смело. Мне вначале было трудно не обращать внимания на боль, а для тебя это, похоже, не проблема.
– Нас учили. Нас учат вольной борьбе.
– А… – протянул Змай, – тогда понятно.
– Я не об этом. Слушай, что я сделал не так? Почему Стриженый Песочник на меня разозлился?
– Разозлился? Я не заметил. По-моему, наоборот, он был доволен. А ты что, из-за этого до сих пор киснешь?
– Я не кисну, я думаю. Он сказал: «Ты что, дурак?» И еще сказал, что потом со мной поговорит.
– А ты не думай. Раз сказал, что поговорит, значит поговорит. И тогда все выяснится.
– Слишком просто.
– А ты хочешь сложней? Пожалуйста, думай сложней.
– Змай, послушай… А то, что я… Ну, что не смог вернуться… И вообще, прут выронил… Это как? Он не из-за этого?
– Нет, не из-за этого. У каждого в драке свои возможности, свой порог. Конечно, чем он выше, тем лучше. Но у тебя он не самый низкий. И если бы Стриженый Песочник этого не понимал, он бы не был местным предводителем. Кстати, он мне понравился. Полководец. И не такой дурак, каким прикидывается.
– Он не прикидывается, это у него лицо такое.
– Пойдешь с ним пить? – спросил Змай.
– Нет.
– Отчего так?
– Не хочу.
– Жаль, никуда не успеем съездить сегодня. Да и кому тебя покажешь с такой рожей?
Йока потрогал распухший нос и оплывший глаз: пожалуй, Змай прав. Впрочем, отражение в реке оказалось немного приличней, чем он опасался.
Сажица имела пологие берега и илистое дно: стоило ступить в ее ледяную воду, и снизу поднялась черная муть.
– Ну и как тут стирать? – беспомощно спросил Йока. – Сейчас рубаха еще и почернеет.
– А ты подожди, – посоветовал Змай, усаживаясь на траву, – муть уляжется. Чё-то многовато синяков тебе понаставили.
– Заметно?
– Под рубашкой – нет. А без рубашки пожалуй что да. И даже очень.
Ноги перестали чувствовать холод, пока черный ил оседал на дно. Йока уже собирался нагнуться к воде, когда заметил, что со стороны Беспросветного леса к ним приближается лодка. Она показалось из-за поворота совсем близко, и прятаться было бессмысленно, хотя Йока вовсе не хотел, чтобы его кто-то разглядывал. На корме с одним рулевым веслом в руках стоял человек в брезентовой куртке, в высоких сапогах и нелепой зеленой шляпе с завязками под подбородком, которая показалась Йоке знакомой. Цапа Дымлен! Этого только не хватало!
Он совсем забыл, что усадьба Важана стоит на Сажице и речка питает его многочисленные фонтаны! Интересно, что Цапа Дымлен делал в Беспросветном лесу? До усадьбы отсюда не меньше полутора лиг. Йока еще некоторое время надеялся, что Цапа его не узнает, но напрасно: тот повернул к берегу и замахал Йоке рукой.
– Это кто? Еще один знакомый чудотвор? – спросил Змай.
– Нет, это эконом Важана. Которому ты передавал привет.
– Я по-другому представлял себе экономов… Эконом – это же солидней, чем дворецкий, или я неправ?
– У нас нет эконома. Но, вообще-то, наверное…
Цапа пристал к берегу, ловко управляясь с веслом, а Змай любезно принял у него конец.
– Здравствуйте, господин Йелен! – Эконом Важана пошел на нос, сильно раскачивая лодку. – Какая приятная и неожиданная встреча.
Йока застыл с окровавленной рубахой в руках, не зная, что на это ответить. В прошлый раз он, конечно, был одет неважно, хотя и чувствовал себя вполне уверенно, теперь же почему-то растерялся. Впрочем, ненадолго.
– Здравствуйте, Дымлен, – сказал он, чуть приподнимая голову, – я тоже рад вас видеть.
– Цапа, меня можно называть просто Цапа. Я же не какой-нибудь аристократ, я простой человек. – Он кряхтя спрыгнул с лодки на берег и зачем-то отряхнул руки друг о друга, искоса поглядывая на Змая.
– Я бы предпочел официальное обращение, – ответил Йока.
– Как скажете, господин Йелен. Официальное так официальное. Я не ошибусь, если предположу: вы только что приняли участие в некотором… э… мероприятии на сытинских лугах?
Змай сидел на траве и похихикивал, а Йока никак не мог взять в толк, что он нашел в этом смешного.
– А вы только что вышли из Беспросветного леса?
– Да, я был именно там. В верховьях реки образовался затор, и наши фонтаны начали давать сбои. Я не буду слишком навязчив, если предложу вам помощь? Вы, кажется, собираетесь стирать эту безнадежно и навсегда испорченную рубашку?
– Это не ваше дело. – Йока поднял подбородок еще выше.
– Йока Йелен, поехали к Важану, – неожиданно поднялся Змай. – Не думаю, что он сильно обеднеет, если поделится с тобой рубахой.
– Ваш товарищ заметил это совершенно правильно, – кивнул Цапа Дымлен, – господин Важан действительно не обеднеет. И, не сомневаюсь, будет рад встрече и с вами, и с вашим товарищем. Его зовут…
– Змай, – подсказал тот.
– Я так и думал, – хитро усмехнулся Цапа.
И Йока решил, что в последние два дня все вокруг дурят ему голову…
16 января 78 года до н.э.с. Исподний мир
Письмо, немного подправленное «лучшими людьми», дошло до Государя, несмотря на категорические возражения ректора. Ректор явился на следующее собрание ближе к его концу, полный негодования. Старый, умудренный опытом человек, он был не столько ученым, сколько политиком. Может, благодаря этому университет и процветал много лет?
– Вы ополоумели? – он кричал и топал ногами. – Все собрания прекратить! Все письма сжечь! Все разговоры забыть навсегда! Нашлись спасители мира! Я бьюсь за существование университета как рыба об лед, а мне подкладывают такую свинью! Тупоголовые бездари!
Он был смешон в гневе и никого не напугал.
– Кто составлял эту крамолу? – Ректор скомкал в тонкой холеной руке разложенные на кафедре черновики и потряс ими над головой.
Зимич, сидевший в первом ряду амфитеатра, поднялся – чего бояться человеку, в одиночку убившему змея?