Продавец басен

Приняв у меня пати и выслушав пожелания попасть в зону, где можно ловить рыбу высоких уровней, он взялся за весла и принялся грести с размеренностью парового двигателя. Мантис уже давно скрылся, а Гус все греб и греб — лишь через час он поднял весла, закрепил их, бросил якорь, удалился на корму и закурил большую черную трубку.

Первой же пойманной мною рыбой оказался белый гафурфан, похожий на обесцвеченный лимон с глазами. Я заменил мясо на одном крючке тестом и и следующие полчаса таскал вполне обычную золотую макрель, которой в списке Зилки не значилось, но потом на тесто клюнул шипящий комок щупалец, глаз и клювов, который в списке значился как «будель-будель не спаривающийся». Повертев комок в руках и не обнаружив никаких признаков спаривания, кинул его в инвентарь и продолжил ловитву.

Гус все так же курил, безмятежно пялясь в горизонт. Рот он открыл за все время один раз. Сказал «Дал бы рыбки, что ли». Я передал Гусу двух макрелей и тот, кивнув, сунул их в инвентарь.

А потом по леске быстро быстро задвигались синие ручки и из воды на меня выставилось злое-презлое, но красивое синее лицо.

— Уйди! — сказал я лицу. От неожиданности, наверное.

Ответом мне было шипение и раскрывшиеся воротником, пульсирующие синей кровью жабры. Зубы у чудища были острые-преострые и тонкие, как зубочистки. И было их много-премного. В лодку оно запрыгнуло одним движением и чуть не выкинуло меня за борт ударом мокрого скользкого хвоста, но тут в дело вмешался Гус, который веслом, как рычагом, поддел синее змееобразное туловище и как-то ухитрился отправить его в воду.

Тварь пыталась вернуться в лодку, кусала борт, отгрызая приличные куски, а Гус ритмично лупил ее по башке веслом, но я не заметил, чтобы жизней у нее от такого обращения становилось меньше. Я повесил на синее чучело «Сглаз», взял второе весло и тоже попытался поучаствовать в битве — мне показалось, что и чудище, и Гус после первых ударов посмотрели на меня с недоумением. Тварь меж тем уже прилично обглодала левый борт но, видимо, откусив слишком большой кусок дерева, вдруг засипела, вцепилась себе в раздувшееся горло, попыталась залезть когтистыми пальцами в рот — и я увидел, как синюю кожу на шее изнутри пропарывает острейшая длинная щепка.

«Мантисская русалка 97 уровня убита. Получено 1291 очко опыта»

Я успел подхватить с волн мешочек. 12 золота и «обида русалки» — голубоватый лоскут не то мяса, не то не пойми чего.

— Предупреждать бы надо, — сказал Гус.

Я протянул ему шесть золотых, — он опять кивнул, поднял со дна лодки трубку, раскурил ее и снова плюхнулся на корму.

— Гус, а можно я с тобой всегда буду рыбачить ездить?

— Можно. Спрашивай в конторе Гуса Гаффи. Или лучше сразу мне напиши, в конторе без комиссионных обойдутся. Только ты это…

— Если насчет русалки, то я не могу гарантировать, что не поймаю еще чего-нибудь такого.

— Да не… Ты бы благословение у морского владыки сперва получил, раз такой рыбак знатный. Прямо на причале алтарь есть, плохонький, правда. Так и скажи, «дай мол, рыбацкой удачи, Владыка, долгой, пожертвую десять золотых» — точно даст. Чай, не бычков на веревочку ловишь-то, дело выгодное.

После такой долгой тирады Гус замолчал и не открывал уже более рта, даже когда я выловил небольшую, но весьма кусачую акулу, которая, едва оказавшись в лодке, попыталась совершить ампутацию гусовой ноги.

— Пять больших гафурфанов, комес с оторванным хвостом, о, обида русалки! — повезло, бонубо, четыре тликса, вездесуй хрящеватый крупный… ну, и самсики, три кило с будель-буделем неполовозрелым. Неплохо-неплохо, это же «Королевскую флотилию» на двенадцать персон как раз собрать. Что же, прижми палец к чеку и получай заработанное!

«На ваш счет в банк Мантиса поступило 1265 золотых»

Я успел заметить, что «обида» в чеке была оценена в 720 золотых, но все равно сердце радостно екнуло при виде суммы.

— Спасибо, Зилка!

— Ну, тогда уж и тебе спасибо! Рыбаков-то много, но чтоб за сотню навыка перевалили — таких у нас по двум пальцам пересчитать можно, а русалка без того не словится. Как ты только и пробил потолок-то такой мелкий? Знаю многих рыбаков, которые уже по десять лет сидят на 95–96, и это еще и с удочками лучшими.

Я показал Зилке свою удочку.

— Святая Амалея! Ну, повезло тебе, парень! Хоть скажешь по секрету старому Зилке — откуда ты ее достал-то?

Я уже открыл было рот, чтобы поведать Зилке историю приобретения удочки, а потом вдруг закрыл его.

— Мне жаль, Зилка. Но рыбацкие секреты нужно хранить.

— Понимаю! — рассмеялся Зилка. — У нас и повара лучшие свои тайные рецепты за закрытыми дверями колдуют, не хотят делиться. И правильно! Нет, ну а что? Всплывет информация о том, что такие удочки падают из мишек-нерпоедов, как попрется народ кланами на север этих мишек искать да истреблять, как обзаведутся все крутыми удочками — и не видать мне больше семиста двадцати золотых за русалочьи внутренности. А мне медицинские счета оплачивать надо и вон еще какую кучу народа содержать.

В саду перед домом меня встретило соломенное чучело с выпученными глазами и ртом, заткнутым сложной конструкцией из старой тапочки и веревочек.

— О, Ним, привет, — рыбы принес?

— Макрели полно, еще окуней, кефали чуточку.

— Так сгружай в телегу к этому… гениально придумано! Считай, холодильник вечный. А я тогда сейчас у тебя тут лука нарву, за морковью и ячменем сгоняю — и будет уха в большом котле. Разольем потом по бутылкам -и пусть этот упырь свой суп каждый день лакает.

— А вы чего не бегаете?

— Да набегались уже. Лукась ногу вывихнул, лежит вон, сам себе ее лечить пытается. Сивка предложила помочь, так он чуть не с визгом к себе в комнату убрался и задвижку закрыл.

— А чего это он так визжал?

— А черт его знает. Но он ее в таком месте вывихнул, я и не знал, что они там вывихиваться могут. Я уже и за льдом ему бегал, и подушку еще одну снизу принес, а он все лежит, хнычет и пуляет себе под одеяло малыми исцелениями -только они у него, по-моему, никакие. У нормальных жрецов они прямо горят золотом, а у этого — как ослиная моча.

— Евы еще не было?

— Да не… Дрыхнет поди, она, по-моему, двое суток уже на ногах. Огонь девка, да? Вообще круто, когда девчонки — умные. Я так считаю, что вообще нормально жить, если у твоей девчонки голова на плечах есть. Ты согласен?

— Целиком и полностью, — сказал я. — И вообще жить — это замечательно!

Глава 7

Ева вернулась в игру утром — злющая, как черт, и досталось от нее всем. Лукасю — за травму, Акимычу — за то, что скорость и бег прокачаны плохо, Сиви — за то, что на столе — грязная посуда и крошки, мне — за компанию.

— Твой идиотский класс вообще почти отсутствует в игре! Знаешь, какие комментарии полезные к топикам о нем⁈ «Пробовал, муть, удалил». «Хрень, а не класс». «Такие классы спецом делают, чтобы народ персов рероллил»

— Я его специально не выбирал, а сменить я его не могу.

— А я почему теперь должна с ним мучиться?

Мне тоже хотелось вспылить, но я не стал. Хватит в доме одной кикиморы.

— В общем, ты — артефакторик.

— Кто?

— Так называют классы, которые привязаны ко всякой байде, которую они делать и с собой носить должны. Вообще многие классы вынуждены инвентарь хламом, чтобы нормально драться, забивать, демонологи таскают камни душ, шаманы — тотемную ерунду всякую, но чистые артефакторики это, например, изобретатели или рисовальщики. Одни бомбы, взрыв-машины, пулялки всякие мастерят и используют, а рисовальщики — редчайший класс, очень крутой, — делают себе помощников из бумаги, и те за них воюют. Но, конечно, артефакторика — не для нубов совсем, это изврат для опытных игроков. Твоя ведьма — тоже артефакторик чистый. Она изготавливает всякую мерзость, а потом ею убивает врагов. В основном это зелья — уникальные, чисто ведьмовские — и всякие прочие ведьминские штучки. Твой стиль боя в идеале такой: ты находишь место, где будешь драться, обвешиваешь его по периметру всякими пучками и лоскутками, ставишь колдовские силки, маскируешь гнойные ямы, разбрасываешь пузырьки с отравой, готовишься-час другой, а потом вполне можешь разнести группу неопытных игроков-туристов, которые сдуру забредут к тебе на болото. Если кто-то — отравленный, околдованный и сведенный с ума — к тебе все-таки на последнем издыхании приползет, то ты можешь попытаться затюкать его ножиком — другого оружия ведьма использовать не умеет. Я так думаю, что этот класс идеален для психопата-социофоба, который живет где-нибудь в лесу и хочет, чтобы к его норе никто никогда не приближался, но ума не приложу: какой от него может быть толк в нормальном бою. Кстати, силы у ведьм обычно мало, но все-таки не ноль, это уже какой-то твой персональный затык. Согласна с комментаторами, высказавшими мысль о том, что такие классы специально создают, чтобы игроки их потом менять должны были.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.