Магия сдвигается

— Я почти уверена, что он так думает обо всех. — Меня мудрость Мэхона не обошла стороной, что заставило меня пофантазировать о насилии.

Кэрран вздохнул.

— Мэхон обожает своих дочерей. Если бы Джордж прямо сейчас пошла к своему отцу, заплакала и сказала, что ей плохо без Эдуардо, и она чувствует себя ужасно, Мэхон бросил бы все и побежал искать Эдуардо.

Я моргнула.

— Серьезно?

Кэрран кивнул.

— Но она этого не сделает, и я с ней согласен. С ее точки зрения, почему она должна манипулировать своим отцом? Она не просит у него щенка. Она говорит ему, что вот мужчина, которого она любит, и ожидает, что он справится с этим, как и подобает любящему родителю. Она его дочь, и она такая же, как он. Они бодаются столько, сколько я их знаю. Она всегда будет любить его, но иногда она ненавидит его. Это один из тех случаев.

Должно быть, интересно было расти в такой семье.

— Ты манипулируешь им?

— Я знаю, что версия Царя Зверей Мэхона должна говорить и делать. Когда я хочу, чтобы он что-то сделал, я представляю ситуацию в таком свете. С Мэхоном иногда достаточно зарычать и заявить, что он сделает это, потому что я — Царь Зверей. Он ожидает диктатуры, потому что, по его мнению, именно так должен поступать хороший Царь Зверей. Если бы я попробовал ту же тактику с Джимом, он бы сказал мне, что вернется позже, после того как мне осмотрят голову.

— Царь Зверей Мэхона — суровый человек, который принимает трудные решения, да?

— Мм-хм. И у которого нет времени на глупости. — Кэрран поднял глаза. — Машина.

Мгновение спустя я тоже услышала ее — глухой рев водяных двигателей. Он зашипел и затих. В дыру просунулась белокурая голова Джули.

— Привет.

— Хай, — сказала я.

Голова Джули исчезла, ее заменила нога в петле веревки. Веревка двинулась вниз, опуская Джули на пол пещеры. На ней была ее рабочая одежда: старые джинсы, черная водолазка и ботинки. Тактический топорик покоился в петле на ее поясе. Топорик «Кестрел» длиной тринадцать дюймов весил восемнадцать унций. Его широкое бородатое лезвие сужалось к острому шипу, который загибался вниз, заточенный до узкого острия. Он был задуман как инструмент, который иногда можно было бросить в гнилые бревна для развлечения. Джули решила сделать его своим любимым оружием. Ни одно из моих объяснений универсальности и легкости мечей не произвело на нее никакого впечатления.

Я вздохнула. У меня было много отличных мечей, сбалансированных и сделанных специально под нее. Когда она впервые начала носить топор, я пыталась подтолкнуть ее к мечу, но она воспротивилась, пока я, наконец, не спросила ее, почему она повсюду таскает его с собой. Она ответила: «Потому что я могу проделать дыру в чем угодно». Я решила, что для меня этого достаточно.

Если бы мертвые могли судить живых, Ворон, мой приемный отец, вероятно, перевернулся бы в могиле из-за топора. Он посвятил свою жизнь тому, чтобы научить меня обращаться с мечом. Он рассматривал его как идеальное оружие. Но Ворон был давно мертв, и я изгнала его призрак из своей памяти. Он все еще время от времени общался со мной, но его голос больше не направлял меня по жизни.

Джули поморщилась.

— Это машина Эдуардо?

Я кивнула. Дерек соскользнул вниз по веревке.

— Хорошо. — Она повернулась к наполовину раздавленному «Тахо». — Уродливые желтовато-оранжевые… Упыри. Много их.

Она медленно обошла машину и посмотрела вверх, ее взгляд был прикован к точке примерно в шести футах над автомобилем. Ее глаза расширились. Она слегка улыбнулась, словно смотрела на что-то прекрасное.

— Похоже на пламя, — пробормотала она. — Прекрасное пламя. Не оранжевое и не желтое, больше похожее на бронзовое.

— Бронзовое? — Какое, к черту, еще бронзовое?

— Ну, золотистое, такой серебристый оттенок бронзы, — сказала она. — Прямо там произошел взрыв. — Она указала на «Тахо». — Как розовое золото. Очень красивое. Я никогда не видела такого раньше.

Синий цвет означал человека, серебряный цвет означал божественное, слабый желтый означал животное… Я никогда раньше не сталкивалась с золотисто-серебристой бронзой. Что, черт возьми, мне с этим делать? Это даже не звучало правильно. Существо оставило розово-золотистый цвет… Надо мной бы посмеялись.

Джули наклонила голову.

— Это не так уж странно.

— Что ты имеешь в виду? — спросил Кэрран.

— Магия обычно не бывает одного цвета, — сказала она.

— М-сканеры печатают ее в одном цвете, потому что они на самом деле не такие точные, — добавила я.

— Настоящая магия меняется и меняет оттенки, — сказала Джули. — Магия упырей выглядит желто-оранжевой, но это больше похоже на смешивание оливкового и оранжевого с чем-то светло-коричневым. Даже у вампиров есть следы красного и синего в их пурпуре. — Она подняла глаза. — Что бы это ни было, оно очень однородное. В нем очень мелкие вкрапления золота и серебра, но большая часть из них одного цвета.

Единая магическая сигнатура означала, что все, что ее создавало, излучало очень концентрированную специфическую магию.

— Синий есть?

Джули покачала головой.

Синий цвет означал человеческую магию. Любой вид человеческого производного, например, у упыря или оборотня, показывал синий цвет в их магической подписи. Они никогда не могли полностью избавиться от следов своей человечности. Что бы это не было, оно изначально не значилось как человек.

Я потерла лицо. Информация не дала мне никаких новых идей.

— Где примерно находится эта бронза?

Джули нахмурилась.

— Примерно в четырех футах над машиной.

Я встала на капот «Тахо» и забралась на его крышу.

— Что ты задумала? — спросил Кэрран.

— Еще не знаю. Я просто пытаюсь разобраться в происходящем. — Я встала.

— Хорошо, ты на месте, — сказала Джули.

Я ничего не почувствовала. Я смотрела на небо, ожидая, что с небес упадет подсказка мне на голову. На данный момент я бы приветствовала удар.

Отсюда мне была видна вся пещера, два туннеля, вся местность, из которой мы пришли, земляной пол, о который ударился «Тахо», рыхлая почва, взрыхленная упырями, когда они карабкались к нему. Мой взгляд привлек блеск справа. Что-то блестящее отражало свет на земле. Идентичная искра светилась слева, на точно таком же расстоянии. Хм. Я медленно повернулась. Больше искр, пробивающихся из-под земли.

Я соскользнула с «Тахо». Отсюда блеск был невидим. Я вытащила из кармана немного марли, опустилась на колени в том месте, где, как мне показалось, я его видела, и смахнула грязь. Рыхлая почва отодвинулась, обнажив узкую ленту полупрозрачного блестящего песка. Он выглядел хрупким, но не крошился, словно какой-то сильный жар коснулся песка и наполовину расплавил его до состояния стекла.

Джули опустилась на колени рядом со мной и протянула руку, чтобы смахнуть еще больше земли.

— Не трогай. — Я дала ей марлю. Первое правило выживания в Атланте: если ты видишь что-то странное — держись от него подальше.

Мы начали счищать землю, я с Джули с одной стороны, Кэрран и Дерек с другой. Через двадцать минут мы расчистили место, и я снова взобрался на «Тахо». Идеально лента из стеклянного песка, шириной около восьми дюймов, окружала автомобиль, лежа поверх земли, как тонкая корка грязного льда на поверхности пруда после первых заморозков. Кто-то, возможно упыри, пытались скрыть ее, но не тут-то было.

— Бронза? — спросила я Джули.

Она кивнула.

— Что это значит? — спросил Кэрран.

— Я думаю, что здесь был взрыв магии. — Я указала на область над машиной. — Вероятно, это след телепортации. Группа упырей из района Освальдов пришла сюда и была телепортирована туда, где собрались остальные упыри. И это стеклянное кольцо является физическим доказательством этого. — По крайней мере, это было уже что-то. — Для телепортации обычно требуется якорь, какое-то вещество из того места, куда вы телепортируетесь. Хью носил воду. Эта стеклянная штука, вероятно, является якорем. Я определенно хочу его попробовать.