Правила боя

Он шмыгнул носом и потянулся за платком.

– Ваше сиятельство, – взмолился я, – умоляю, короче!

– Поймите же, наконец, мои чувства! – маркиз с трудом сдерживал слезы.

– А вы поймите, что там идет бой, гибнут люди, заложникам угрожает смерть!

– Да, смерть – это ужасно. Как жаль этого человека, который упал с лестницы, как он был неосторожен!

– Двор, – напомнил я маркизу. – Что у вас во дворе?

– Да, двор… Там хранятся разные стройматериалы и стоят два моих вертолета. Один – просто чудесная модель, с поплавками, может садиться на воду… А сверху двор затянут пленкой, понимаете, чтобы не портились материалы, да и вертолеты… Я же не могу построить в средневековом замке ангар.

– Но как же взлетать, садиться?

– О, пленка убирается и восстанавливается автоматически. Вот здесь, – он поставил крест на рисунке в блокноте, – стоит пульт управления.

– Делаем так, – я взял из рук маркиза блокнот. – Паша, ты со своей братвой выходишь из донжона первым, прикрываешь нас и вообще держишь двор. Если сажинские бойцы еще воюют, помогаешь им. Но главная задача – прикрыть нас! Понял?

– Понятно, чего там, – ответил Паша и подозвал своих бойцов: – Братва, значится так…

– Седой, мы пробиваемся в главное здание, вот здесь разделимся, – я показал точку на плане. – Я с кем-нибудь иду налево, в готический коридор, двое идут в часовню, двое – во двор. Решайте сами, кто – куда…

– Можно я с тобой? – поднял руку Терек.

– Давай. – По большому счету мне было все равно, кто пойдет со мной, рассчитывал я только на свои силы, но если спина будет прикрыта, тоже неплохо.

Седой разобрался со своими и доложил:

– Мы готовы. Вперед?

– Вперед! – скомандовал я, и мы полезли из подвала наружу.

Первыми, распахнув настежь тяжелую дубовую дверь, во двор вывалилась пашина братва во главе со своим командиром.

Я вышел наружу, прищурился от солнечного света и оглядел двор. Двор был пуст, в проеме ворот валялась сорванная взрывом с петель огромная створка, бревно, служившее запором, тлело с одного конца, другим упираясь в кирпичную кладку прохода. Привыкнув к солнцу, я разглядел скорченные трупы в черных комбинезонах – раз, два, три, четыре, нет, пять – нога в шнурованном ботинке торчала из-под жалкого куста, пробившегося через дворовые камни.

Пять террористов – совсем неплохой счет в нашу пользу, подумал я и тихо скомандовал:

– Седой, братва – вперед!

Я пошел первым, сжимая в правой руке «мини-Узи» с большим, под тридцать два патрона, магазином. Пока все было хорошо, и тишина во дворе, и пятеро убитых террористов, но настораживало отсутствие сажинских бойцов и то, что из главного здания не слышалось ни выстрелов, ни криков о помощи на арабском языке. Да и окна-бойницы выглядели угрожающе.

И только я так подумал, как пришла пора и нам вступить в бой – из двух бойниц одновременно раздались автоматные очереди. Они прошли над нашими головами, но пашина братва грелась на солнышке и была отличной мишенью даже для неопытного стрелка. Я мельком оглянулся – двое упали, явно раненые или убитые, остальные залегли и открыли беспорядочную стрельбу даже не по окнам, а просто по фасаду. На нас дождем посыпалась каменная крошка.

Входная дверь открывалась, естественно, наружу. Я рванул бронзовую ручку, готовясь отпрыгнуть в сторону, но дверь не подалась. Хороший многовековой дуб был прочен, как камень.

– Сейчас, братан, – раздался за спиной голос Феодора.

Я оглянулся. Невесть откуда взявшийся «медвежатник» тащил на спине свою огромную сумку с амуницией. Остальные оставили «багаж» в донжоне, взяв с собой только самое главное – оружие и патроны.

– Сейчас, братан, – повторил Феодор и раскрыл сумку.

Он соорудил из пластида две внушительные лепешки и пристроил их на дверные петли.

– Вдоль стеночки встанем, – сказал он спокойно, – сейчас пошумлю маленько.

Хлопнули два негромких взрыва, дверное полотно покачнулось и с грохотом упало на камни двора.

– Теперь – по плану, – сказал я Володе Седому.

Он кивнул.

Ко мне пробрался Терек, взглянул по-собачьи снизу вверх – пойдем? – я прикрыл глаза – пойдем! – и мы бросились в зияющий дверной проем.

Было темно и тихо, справа и слева угадывались двери. Я осторожно потянул на себя левую дверь, она неожиданно легко подалась, открыв проход в готический коридор с таинственной «нюрнбергской девой» внутри.

Оттуда пахнуло темнотой, холодом и особым запахом давно заброшенного, нежилого помещения. Терек прижался к моей спине и дрожал всем телом, я, помню, так же дрожал перед первым боем, не от страха, а от того, что кровь уже закипела, а тело еще ждет действия, и липший адреналин выходит этой самой противной мелкой дрожью, которая исчезает после первого же выстрела.

Я нащупал в кармане фонарик, положил его на пол, включил и сразу отдернул руку. На свет никто не выстрелил и не бросил гранату, значит, можно рисковать дальше. Я поднял фонарик и ступил в царство готических кошмаров.

Острый сводчатый потолок, в котором терялся луч фонарика, неоштукатуренные стены из кирпича мрачного пурпурного цвета, гулкое эхо шагов…

Судя по начерченному маркизом плану, коридор шел вдоль всего левого крыла здания и упирался в глухую стену, замыкавшую периметр главного здания. У этой самой стены и должна стоять знаменитая «нюрнбергская дева», но до нее было еще идти и идти.

Из стены в чугунном захвате, имевшем форму костлявой руки скелета, торчал факел. Я вытащил его и чиркнул зажигалкой. Не знаю уж, чем были пропитаны засунутые в факел тряпки, но он сразу же занялся, подарив нам не только свет, но и изрядное количество копоти.

– Давай, – прошептал из-за спины Терек.

Я передал ему факел и выключил фонарик.

С левой стороны коридора виднелись заложенные кирпичом бойницы, между которыми торчали из стен кронштейны факелов, справа, через каждые три шага – неглубокие ниши, украшенные предметами пыточного мастерства.

Я различил потухший горн с разложенными вокруг него клещами разных размеров, какими-то причудливо изогнутыми железяками и длинными острыми металлическими кольями, с которыми, при случае, можно было смело идти на медведя или быка. В целом, все это напоминало сильно увеличенный и покрытый ржавчиной набор врача-стоматолога средней руки в обычной российской поликлинике. В другой нише стояло грубо сделанное, но оттого особенно прочное кресло со специальными кольцами для удержания рук, ног и головы в удобном для палача положении. Здесь же висели разнообразные кнуты и плети с полированными от частого употребления ручками, а на полу валялись опять-таки клещи и железяки, вроде бы брошенные впопыхах мастером-палачом, срочно вызванным на дом к очередному клиенту.