Страница 86 из 102
Мне же, в отличие от Коляна было не радостно, и казалось, что ничего хорошего нас уже не ждёт. Но и погибать при этом тоже не хотелось. Поэтому право на жизнь приходилось отстаивать мечем и огнём в прямом смысле этого слова.
Подошла Катя.
— Ма-а-акс, ты как? — спросила она, растянув моё имя.
В последнее время она всегда так делала, если была настроена дружелюбно и произносила моё имя быстро, когда злилась.
— Да херово, — признался я. — Вот, вообще, не хочу никого убивать, но чувствую, что придётся. Хотя постараюсь просто ломать кости. Мне реально жалко этих людей.
— Знаешь, что я тебе скажу? — Катя обняла меня за шею, но не как женщина мужчину, а по-свойски, как друга и посмотрела в глаза. — Во-первых, эти люди пришли сюда, чтобы убить тебя. Это не солдаты-срочники, которых бросили в мясорубку вопреки их желанию. Эти люди пришли прокачаться и заработать. Пусть не все, но большинство. А во-вторых, у тебя нет выбора!
Я усмехнулся и ответил:
— Сразу бы со второго и начинала, гуру мотивации.
Катя улыбнулась, и мне стало немного легче. Действительно, к чему было рефлексировать при отсутствии элементарных гарантий хотя бы увидеть рассвет? Этому можно было бы предаться потом, на воле, в случае удачного исхода мероприятия.
— Кать, я не знаю, как оно там дальше получится, выживем, или нет… — слова давались труднее, чем я рассчитывал. — Но лучше сейчас скажу: вчера утром я собирался прожить с тобой остаток своих дней тут на Точке. И если бы так всё и сложилось, уверен, что я ни разу не пожалел бы о своём выборе! И я хочу, чтобы ты это знала!
— Случилось то, что случилось! Но ты не парься. Забыли! В бою держись меня, я буду прикрывать, — Катя повертела в руках катану, приложила её лезвие боком к своей щеке и прикрыла глаза. — Я знаю, мы выйдем отсюда. Не можем не выйти!
— Смотрю, ты биту взял? А меч чего? Не достался? Или не хочется руки в крови марать? — послышался голос из-за спины, я обернулся, рядом стоял Вазген и усмехался. — А придётся. Ручки-то замарать.
— Да не вопрос! — я покрутил биту, чтобы немного привыкнуть к тому, как она лежит в руке. — На воле отмою. И ручки. И ножки.
Блатной авторитет хотел что-то сказать, но в этот момент к нам подскочил Генрих и тут же стал раздавать указания:
— Всё готово! Мы красных даже оттеснили от главного входа, сейчас самое время пробиваться. Макс, ты идёшь возле меня, я буду тебя прикрывать!
— Да у меня уже есть телохранитель, — я кивнул на Катю. — Тоже велела возле неё держаться.
— Ну, значит, пойдёшь между нами! — Генрих отправился на задний двор и крикнул. — Первая группа вперёд! Мочи красных!
Призыв «Мочи красных» подхваченный парой сотен голосов огласил двор и толпа вооружённая, кто настоящим мечем, кто топором, а кто просто огромной заточкой, вырвались сквозь дыру в заборе и направились на стоящих в оцеплении бойцов красного альянса.
Учитывая, что основные силы противника штурмовали наш форт спереди, по краям и сзади находилось очень мало бойцов. Их задачей было перехватывать возможных дезертиров и не давать пронести в особняк оружие и припасы. О таком массовом исходе вооружённых людей из дома через задний двор никто и подумать не мог. Мы смели тоненькую полоску неприятеля, практически не заметив сопротивления. Моя бита всего пару раз отбила совершенно неопасные удары каких-то самодельных то ли копий, то ли алебард, но в целом благодаря Кате и Генриху, враг до меня не добрался. А вот сколько народа покрошили мои телохранители, я сказать затруднялся. Катя размахивала катаной действительно как заправский самурай. А мне было не по себе оттого, что меня так оберегали. Хоть я и понимал, что сохранение моей жизни давало всем моим друзьям и соратникам надежду когда-нибудь уйти из этого гиблого места.
Но всё равно было в этом оберегании что-то постыдное, будто я прятался за спины товарищей. И ситуация меня очень сильно напрягала. Но больше всего «убивала» бессмысленность происходящего. Крики, стоны, кровь, отсечённые конечности, вспоротые животы и чёткое понимание, что это всё происходит просто так, без всякой видимой причины, лишь по прихоти слетевшего с катушек искина. Набор нулей и единиц на каком-то далёком японском сервере заставлял людей на русском севере убивать друг друга с особой жестокостью. Приступ тошноты подкатил к горлу. Но не от увиденной резни, а от понимания её бессмысленности.