Страница 1 из 16

Король Фейсал. Личность, эпоха, вера

Васильев Алексей

Алексей Васильев

Памяти Игоря Тимофеева, друга, единомышленника, востоковеда, писателя

ИНСТИТУТ АФРИКИ РОССИЙСКОЙ АКАДЕМИИ НАУК

РОССИЙСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ ДРУЖБЫ НАРОДОВ

Пролог

Кругом был свет, свет и свет. Раскаленное медное солнце выжигало землю, хотя настоящее, летнее пекло еще не наступило. Небо казалось не голубым или синим, а белесым, словно выцветшим от зноя, и будто отражало сероватую пустыню, а свет был пыткой для глаз. Но в одной из комнат в большом доме знатного эр-риядского улема Абдаллы ибн Абдель Латыфа, где его дочь мучилась в родовых схватках, стояла полутьма. Наконец появился младенец. Ко всеобщей радости, это был мальчик: в те времена никто заранее не мог знать пол ребенка. Ни врачей, ни акушерок даже в самых знатных и богатых семьях не было. Бабушка новорожденного не стала омывать его в моче верблюдицы, как это делали бедуинки, а выкупала в теплой чистой воде. Тогда в Эр-Рияде ни у кого не было ни электричества, ни холодильника, но чистой колодезной воды хватало.

Отец мальчика, эмир Неджда Абдель Азиз, известный у себя на родине, а также на Западе и в России под родовым именем Ибн Сауд, подарил гонцу, принесшему радостную весть, теплый плащ – абайю. Был апрель 1906 г. от Рождества Христова, а по мусульманскому календарю – месяц сафар 1324 г. хиджры. Точные даты рождения детей даже в знатных семьях недждийские летописцы, как правило, не называли, а связывали их с какими-нибудь выдающимися событиями. Именно в этом месяце эмир Неджда разгромил своего соперника – джебель-шаммарского правителя Ибн Митаба из рода Ибн Рашидов, погибшего в битве при Раудат Муханна. Эмир вернулся в столицу и через семь дней после рождения мальчика на церемонии в семье своего тестя нарек сына Фейсалом – в честь своего деда.

Спустя почти 70 лет Фейсал, которого назвали «самым могущественным за многие столетия арабским правителем», король страны, где разведали четверть запасов нефти планеты и где находится две главные исламские святыни – Мекка и Медина, принимал делегацию из Кувейта под наведенными телекамерами. Неожиданно к нему подошел его племянник, король наклонился, чтобы его поцеловать, но молодой человек выхватил пистолет и трижды выстрелил в упор. Жизнь Фейсала оборвалась.

Сколько событий прошло за эти десятилетия… Его отец Абдель Азиз мечом, отчаянной храбростью, силой духа, воли и веры создал государство, охватившее большую часть Аравийского полуострова. Прогрохотали и залили планету кровью две мировых войны. Ушли в прошлое Германская, Австро-Венгерская, Османская, Французская, Британская империи. Рухнула Российская империя, ставшая коммунистическим Советским Союзом, казавшимся при жизни Фейсала несокрушимым колоссом, равным по военной мощи США – самой могущественной экономической державе мира. Стали обыденным делом самолеты, радио, телевидение, появилось ядерное оружие, человек побывал в космосе и даже на Луне. Было бы наивной претензией даже перечислить важнейшие события, прямо или косвенно повлиявшие и на жизнь Фейсала, и на судьбу его страны.

Автор этих строк решил рассказать о жизни и деятельности Фейсала, о его победах и поражениях, успехах и неудачах, о его личности. Не слишком ли амбициозная задача? Ведь о Фейсале уже написаны сотни книг и десятки тысяч статей1. Что ж, волей-неволей придется повторять некоторые известные факты. Но, может быть, свой взгляд русского автора, который посвятил изучению Саудовской Аравии и Ближнего Востока много лет жизни, как и обращение к первоисточникам позволят высветить неизвестные стороны личности короля Фейсала и его место в истории.

В годы своей молодости автор избрал историю Саудовской Аравии в качестве предмета научных исследований потому, что ни Маркс, ни Энгельс, ни Ленин ничего не писали об этой стране. О ней не принимались ни решения съездов КПСС, ни постановления Политбюро ЦК КПСС. Поэтому казалось, что и в советское время можно было свободно высказывать свое мнение, не будучи скованным официальными догмами. Не будем лукавить: все же труды автора были созданы под влиянием марксистского подхода к обществу и истории. Пусть игнорируя некоторые догмы, если они сталкивались с фактами.

Главное, чего не хватало прежним исследованиям, – пристального внимания к роли личности, которая могла сломать исторический детерминизм силой характера, воли, умом, удачливостью, пламенем религиозной веры. Вот почему жизнь Фейсала представляет собой вызов для исследователя.

Человек оставляет следы своей жизни в документах, воспоминаниях очевидцев, в материальных памятниках. Политические деятели калибра короля Фейсала оставили такой объем свидетельств и документов, что одно изложение их даже в краткой форме заняло бы тома и тома. Отбор фактов отражал позицию автора, его силу и слабость, знания или невежество, его убеждения или, если угодно, предрассудки. Поэтому читатели могут или разделить его взгляды, или отвергнуть их.

Книга «Король Фейсал. Личность. Эпоха. Вера» – о месте и роли личности, человека и лидера в историческом процессе. Поэтому, с одной стороны, порой нарушаешь хронологические рамки его биографии. С другой – обращаешься к фактам и событиям, как будто бы лежащим вне истории самой Саудовской Аравии, но без которых не понять мотивы и логику его поведения.

За жизнеописание Фейсала взялся мой друг Игорь Владимирович Тимофеев, блестящий арабист, русский писатель-востоковед, оставивший книги, посвященные Ибн Баттуте и аль-Бируни. Его последняя работа «Камаль Джумблат: человек и легенда», переведенная на арабский и французский, стала сенсацией и бестселлером в Ливане. Она принесла ему – увы, посмертно – славу и высший орден Ливанской Республики. Тимофеев скончался в возрасте 58 лет в творческом полете. Он планировал написать серию биографий выдающихся деятелей Ближнего Востока.

И сама тема – жизнь короля Фейсала – и долг памяти подвигнули меня на продолжение его труда. Тимофеев собрал множество книг и документов, любезно переданных мне его вдовой Ольгой Тимофеевой. Пропустив через себя этот материал, Игорь Владимирович, по ее словам, уже был готов к тому, чтобы сесть и написать свой труд. К сожалению, даже черновых набросков не осталось, хотя в моем распоряжении оказались его заметки на полях русских, арабских, английских книг и полтора десятка его интервью на аудиокассетах, которые существенно обогащают книгу. Дополнительные интервью, которые мне удалось взять, архивные материалы, собранные в Саудовской Аравии, США и Англии, кое-какие новые книги сравнительно немного добавили к собранной Тимофеевым базовой информации о личности и деятельности Фейсала.

Уходят из жизни современники Фейсала. Стареют те, кто еще жив, слабеет их память, и в беседах с нами они нередко ошибались в больших и малых деталях. Но их свидетельства бесценны, потому что передают личное восприятие атмосферы, аромата того времени. Интервью с ними, цитирование намеренно нередактированных арабских документов позволяют погрузиться в другой мир, с другой системой ценностей, другим менталитетом. Если читатель жизнеописания Фейсала сможет пусть не понять и принять, а хотя бы соприкоснуться с этим отличным от нашего обществом, почувствовать, что невозможно переносить западные, да и российские стереотипы на чужую, пустынную почву Аравии, признать безусловным право ее жителей быть самими собой – тогда можно считать выполненной и сверхзадачу книги.

Мы с Тимофеевым были единомышленниками. Но творческий процесс и подход к теме у каждого из нас были свои. Я помню, что одним из лейтмотивов жизнеописания Фейсала он намечал сделать бедуинскую поэзию – ведь сам король был и поэтом, и ценителем поэзии. Но мой уровень арабского языка, достаточный для чтения газет и исторических книг, не дотягивал до его владения Игорем Владимировичем, который мог упиваться бедуинскими стихами. Он был филолог, художник и политолог, а я – историк и политолог.