Страница 9 из 10
– Ты невероятный, – внезапно признаюсь я и смотрю на него как завороженная.
Принц из сказки в реальном мире. Алиса, ты попала в сказку, и она нестрашная.
Отступает от меня на шаг, не обращая внимания на прохожих, делает одной ногой шаг в сторону, и склоняет голову, заложив руки за спину.
– Позвольте вас пригласить, – улыбается он.
– Позволяю, мой прекрасный принц, – протягиваю ему руку и вкладываю пальцы в надежную ладонь.
Игорь легко перехватывает меня, удерживая на уровне лопаток, и увлекает в головокружительный вальс по малому кругу.
– Я уже говорил, какие красивые у тебя глаза?
– Я не помню, – улыбаюсь, а сама тону в его невероятных глазах, не чувствую под собой твердой почвы – просто летаю. – Я отдавлю тебе все ноги, прости.
– Не отдавишь, – улыбается он. – В нашем одиннадцатом классе сто лет назад я был лучший танцор, да. Так что держись.
Он прижимает меня чуть крепче, увлекая на большой круг, в каждой точке разворачиваясь почти на сто восемьдесят градусов. Все кружится и плывет, аромат цветов окутывает нас с ног до головы, вместе с удивительной музыкой, и все вокруг превращается в одно большое смазанное пятно. Все, кроме его лица.
– Был и есть, – доверяюсь его заботливым, ласковым рукам, таким же ласковым, как и это словно устаревшее, но такое согревающее обращение: “душа моя”. – Она такая дура, что тебя потеряла.
– Он такой дурак, что потерял тебя, – вторит он мне.
Музыка стихает, сменяется другой, не вальсовой, и мы замираем вместе с ней. Какие-то люди аплодируют нам, и Игорь выделывает шутливый, но грациозный поклон.
В реальный мир меня возвращает вибрация телефона в кармане. Выуживаю его, смотрю на экран. Сообщения от Макса. Даже читать не хочу, но на экран вылетают какие-то сфотографированные больничные бланки. Смотрю на них, ничего не понимая, когда выскакивает уже текстовое сообщение от него: “Результаты анализов пришли. Мы смогли. У нас будет ребенок. Возвращайся, Лис.”
Глава 11. Алиса
Какое-то время я молча пялюсь на сообщение, листаю анализы, но ничего не вижу и не могу врубиться в происходящее.
“Возвращайся”. К кому и куда я должна вернуться? А главное – зачем?
Ребенок. У нас будет ребенок. Если бы не все то, что произошло, я бы уже до потолка прыгала. А теперь… Да, что теперь? Теперь у меня будет ребенок. Не у нас. Только я и он.
Инстинктивно прижимаю руку к животу, словно пытаясь удостовериться в том, что все верно. Ничего не чувствую. Какое-то тупое, холодное онемение, от которого мурашки по спине.
Ноги не держат, и я пытаюсь уцепиться за руку Игоря, с трудом запихиваю телефон обратно в карман.
– Алис, что случилось? – Он сплетает наши пальцы, второй рукой придерживает меня за плечо.
– Случилось, – киваю, стараясь не отключиться от реальности. Нельзя теряться. – Почему сейчас? – смотрю на него, хотя это чуть ли не последний человек, у которого нужно такое спрашивать. Да и никто мне на этот вопрос не ответит. – Столько лет ничего, и сейчас вдруг получилось.
– Это же хорошо, – после недолгого молчания говорит он. – Это не проблема, ты понимаешь?
– Я уже ничего не понимаю, – нервно усмехаюсь. – Но я к нему не хочу. Не могу…
– И не надо, – пожимает плечами Игорь, осторожно подбирает слова. – Мы же не в средневековье живем, Алис, все сейчас проще.
– Мне так неудобно перед тобой, – смотрю на него, понимаю, что уйдет от меня, но отпускать не хочу. Я его почти не знаю, но сейчас ближе Игоря у меня никого нет. – Пригласил девушку на свидание, а у нее ворох проблем.
– А у меня их меньше, что ли? – хмыкает он, осторожно, словно спрашивая разрешения и давая мне время отстраниться, притягивает меня к себе. – Дочь-подросток, живу с ней и собакой, работа опасная, и времени забирает кучу, с бывшей воюю даже по работе до сих пор.
– У меня куча животных, – со вздохом перечисляю, – скоро будет ребенок. У меня нет работы, и квартира тоже его, так что… Я, кажется, имею куда больший багаж, который делает меня так себе спутницей жизни. И да, почти бывший у меня тоже есть…
– Ты меня отговариваешь сейчас? – усмехается Игорь, заглядывая мне в лицо.
– Отговариваю от чего? – сжимаю его пальцы сильнее.
– Ну не знаю, от чего ты там себе напридумывала, – приподнимает мою ладонь, складывает наши руки домиком почти на уровне моих глаз.
– Ты мне нравишься, – признаюсь честно. – Мне давно ни с кем не было так хорошо.
– Мне тоже, – улыбается Игорь. – Нравишься, и хорошо. Ты не думай, что я… часто так. Нет. И после Вики не до того было, с ней, конечно, совсем не до того. Да и потом… С ментом-то тоже жить или даже просто встречаться никто не хочет особо. Все хотят банкиров. А я уже как-то и не так в ком-то нуждался, чтобы кому-то что-то доказывать, прыгать выше своей головы и бросать дело, которым занимаюсь всю жизнь. Да и нравится мне моя работа. С тобой я ее не стесняюсь, что ли.
– Тебе и Рою нужно своей работой гордиться, – проговариваю я, повернув к нему голову и улыбнувшись. – А банкиры… знаешь, мы были счастливее, когда были студентами, или когда он был простым клерком.
– Счастье в мелочах, – чуть касается кончиком носа моей щеки. – Я сильно комплексовал из-за своей работы и зарплаты, когда Вика ушла. И ничего не делал. Думал, вот тюфяк, даже не могу задницу свою поднять, чтобы денег заработать, чтобы хватало семье так, как того нужно. А потом подумал, что мне же все нравится. И денег с дочкой нам хватает, и Рой голодный не ходит. Почему должно быть стыдно за то, что любишь?
– Не должно, – киваю, вспомнив чем сама занимаю все свое свободное время. – Вероятно, потому он и выбрал ее. Наверное, тоже было стыдно за вечно зачуханную жену, которую проблемы бездомышей заботят больше, чем собственный муж.
– Не наговаривай, – его ладонь ложится мне на талию, бережнее, чем в первый раз, придвигает меня к себе так, что я чувствую твердость его тела. – Можно нищий мент поцелует не зачуханную, но уставшую женщину?
– Не наговаривай, – выдыхаю его же фразу, обнимаю скулы пальцами и сама касаюсь его губ своими.
Он сдерживает себя, но я всем телом чувствую его страсть. Прижимает меня к себе все крепче, проскальзывает языком по моим губам, шумно втягивая носом воздух.
Я отчаянно хватаюсь за его шею, отвечаю на поцелуй и чувствую тех самых бабочек в животе. А может, и не все так плохо. У меня будет ребенок, и Игорь рядом, а с ним так хорошо, так спокойно, словно всю жизнь его знаю.
– Громов! – окликает мужской голос, и Игорь резко оборачивается.
Все так быстро, что я ничего не понимаю. В одно мгновение происходит сразу несколько вещей: Игорь толкает меня на асфальт, рявкает Рою: “Защищать!”, и собака прыгает прямо на меня, накрывая своим лохматым телом. Еще в полете я словно в каком-то западном блокбастере замечаю, как у мотоциклиста в непроницаемом черном шлеме и такой же черной куртке, притормозившего рядом, в руке оказывается настоящий пистолет. Хлопок, оглушительный, страшный, раздается уже когда Рой полностью перекрывает мне обзор.
Кто-то кричит. Орут про скорую и что-то совсем ужасное:
– Убили! Ой, убили! – визжит какая-то женщина.
Звук двигателя мотоцикла удаляется обратно пропорционально тому, как нарастает этот панический шум. Рой дышит тяжело, чувствую, как дрожит собачье тело, а потом спрыгивает с меня, бросается куда-то. Поднимаюсь, как в страшном сне. Какой-то мужчина спрашивает так настойчиво:
– Вы в порядке? В порядке? Встать можете?
Киваю, и с ужасом гляжу на скулящего Роя, облизывающего лицо неподвижно лежащему Игорю. Одна лапа пса вымазана в чем-то ярко-алом. Кровь!
– Боже, боже, – бормочу себе под нос, снова падаю на колени, почти подползаю к нему, обдирая кожу об асфальт. – Игорь, ты держись, я сейчас помощь позову.
Дрожащими пальцами раза с третьего набираю нужный номер, смотрю как начинающийся холодный, противный дождь оставляет на асфальте темные крапины, падает ему на куртку, размывает кровь, и ее становится еще больше.