Страница 87 из 103
— Вы позволите, мессир обер-лейтенант? — снова взял слово Больц. — Я думаю над этими непрерывно, с тех пор, как пришел в себя в госпитале. И мне кажется, что мы просто несколько преувеличиваем возможности кочевников. В Вашем вопросе, мессир, я бы слово «зачем» заменил на «почему». Они — обычные люди. С человеческими слабостями. Мы ни разу не слыхали о каком-то верховном правители Степи. А это значит, что они — отдельные разрозненные кланы, как наши горцы. Гордые, драчливые, тщеславные. Лазейка, которой мы идем, вполне возможно и есть такой «черный ход», для одного из кланов, который либо потерял в схватках значительное число бойцов, либо просто не желает нужным признавать вслух свое поражение в предгорьях из-за того, что это плохо отзовется на репутации клана внутри Степи. В этом случае, им либо нечего выставить против нас, либо они понадеялись на то, что горы просто угробят егерей. И так оно почти и случилось — я дошел чудом, мой друг без нас погиб бы через несколько дней максимум…
— Не «зачем», а «почему»? — словно пробуя на вкус эту мысль, негромко повторил капитан Аркх. — Может быть, вахмистр, может быть… Да, несомненно, они люди со всеми людскими слабостями. Возможно…
Капитан вздернул голову и обвел взглядом лица офицеров: «Хочет кто-то что-нибудь добавить к уже сказанному?»
— Нет? Что ж, тогда мессиры офицеры, я выношу вердикт собрания. Эскадрон идет вперед, считая аксиомой наличие впереди организованной засады и опираясь на предположение о превосходстве собственных сил. Возражений нет?
— Возражений нет. «Второй», будь добр, оформи протокол собрания и его копию отошлешь завтра в Корпус вместе с больным егерем. Вахмистр — на разведчиков вся надежда. Командирам взводов — выделить в помощь разведгруппе по одному звену, наиболее подходящих для этого дела. Отработает охранение успешно — сломаем степняков легко. Благодарю, мессиры, собрание считаю официально закрытым.
— Степь ставила капкан на куницу, а в ловушку пришел медведь! Во славу Империи, мессиры! — и встав, капитан по-уставному отсалютовал.
— Во имя Единого!
Следующие дни слились в памяти их участников в тяжелую работу войны.
Историки Земли, писавшие об альпийском походе Ганнибала и переходе Суворова через Альпы, онемели бы, если б им пришлось описывать поход особого эскадрона.
Да что там историки!
Впервые взошедший на Аннапурну Эрцог, больше пишет о подготовке и транспортировке снаряжения к подножию, чем о самом восхождении. Потому что о восхождении писать нечего.
Восхождение — это одно сплошное усилие воли, когда и этот и следующий и еще один шаг ты делаешь, превозмогая себя.
Простой и монотонный подвиг, который понятен только тем, кто сам совершал нечто подобное. Усталость, одышка, снег и собственная слабость — это всего лишь клей, из которого ты вытаскиваешь ногу, чтобы сделать следующий шаг. И еще. И еще…
И никаких эмоций. Это будет потом. На них надо слишком много сил.
Именно это и совершил особый эскадрон — они поднялись на плато, которое было выше всех известных гор Империи и перевалили основной хребет через седловину, на высоте которой еще не бывали жители Империи. Но это не было спортивным достижением. Это было боевой операцией.
Через снежное плато, чуть не убившее егерей, проложили и разметили тропу, по которой в Империю за фуражом потянулся караван вьючных лошадей. Потому что война это сначала снабжение и планирование, и только потом — смелость и отвага. А героизм это и вовсе тогда, когда облажался кто-то из планирующих и отдающих приказы…
За эти дни офицеры много раз вспомнили слова Больца о том, что степняки вполне обоснованно надеялись на то, что горы сами убьют одинокую тройку егерей. И оценили подвиг Больца и Ореста, сумевших выжить и вернуться.
Но все вместе бойцы и офицеры особого эскадрона совершили подвиг намного больший.
Они не только провели через фантастической высоты заснеженный перевал людей и лошадей. Они смогли преодолеть основной хребет Южных гор воинским подразделением, и выйти к границам Степи сохранив людей, животных и — самое главное, — боеспособность эскадрона.
Небоевые потери личного состава и лошадей составили менее 7 процентов. Не надо быть знатоком статистики и военного дела, чтобы понять величие «чудо-богатырей Империи», пришедших на битву с исконным врагом в почти в полном составе.
Этот подвиг, растянутый на многие дни, достоин отдельной эпической «Одиссеи», где воедино смешались храбрость, упорство, взаимовыручка, воинский долг и… ненависть.
Да, именно злость и ненависть оказались тем допингом, который заставлял людей тащить лошадей на перевалы и удерживать их от падения при спуске. Именно ненависть придавала силы на бесконечных переходах, чтобы от темноты до темноты найти между скалами укрытие от буйных горных ветров.
Мысль о том, что еще чуть-чуть и можно будет вцепиться в горло ненавистной Степи, которая оставила свой след в судьбе каждого из бойцов эскадрона, грела на холодных высокогорных стоянках, где не из чего было развести самый слабенький костер.
Мастер Бирнфельд оказался прав, когда много лет назад начал выковывать оружие против Степи, закаленное ненавистью. Ненавистью к Степи, которая была не чужда и самому мессиру Тайному Советнику.
Но вот пришел тот день, когда передовое звено разведчиков вышло на перевал, и они увидели с хребта розовые пески Степи…
«Медвежий эскадрон» пришел на войну с ненавистной Степью.