Страница 75 из 84
— Мы ждали вас, господин Молотов, поэтому опустили аэростаты, — пояснил британец. — Сейчас мы на машинах едем в город Данди, откуда на спецпоезде отправимся в Лондон.
По возвращении в Москву Молотов рассказал Сталину, насколько тяжёлыми были пятидневные переговоры с Черчиллем и Иденом. Британский премьер был категорически не согласен с проектом документа, в котором оговаривались послевоенные границы СССР с Польшей и Румынией, наотрез оказывался признавать принадлежность Прибалтики Советскому Союзу. Лишь после разрешения Сталина изъять территориальный вопрос из документа, два министра иностранных дел 26 мая подписали советско-английский договор о союзе сроком на 20 лет. Не согласился Черчилль подписывать и документ об открытии в 1942 году Второго Фронта.
В полёт через Северную Атлантику бомбардировщик стартовал 28 мая с аэродрома Прествик на западном побережье Шотландии. До Рейкьявика долетели благополучно, но со следующей посадкой на Ньюфаундленде возникли сомнения, которые заронил оказавшийся в Исландии американский полковник, подошедший к Пуусэппу.
— Я знаю, кто с вами летит. Не стоит лететь на аэродром Гандер на Ньюфаундленде, где вам советуют приземлиться британцы: там всегда туман, и вы можете разбиться. А в Гус-бее удачный микроклимат, там вы точно удачно сядете.
Из-за короткой взлётно-посадочной полосы Пуусэппу с трудом удалось поднять машину. А к концу этого этапа перелёта подтвердились и слова американца: окрестности Гандера были затянуты плотным туманом, и майор повёл ТБ-7 к секретной авиабазе Гус-бей в Канаде, местонахождение которой на карте отметил полковник, где сияло солнце.
Несмотря на тёплый приём американцами, не обошлось без накладок и по пути в Вашингтон. Сопровождать советский «дипломатический бомбардировщик» выделили «летающую крепость» Б-17, которая действительно некоторое время маячила неподалёку. Но едва ухудшилась погода, как «американец» исчез, а Пуусэппу пришлось снизиться под облака и следовать к столице Америки по наземным ориентирам.
Диалог с Рузвельтом, в сравнении с тем, что происходило в Лондоне, можно было охарактеризовать короткой фразой: небо и земля. Не исключено, что свою роль сыграло пришедшее известие о начале крупного наступления Красной Армии в районе Смоленска. Американский президент и начальник штаба армии США Джордж Маршалл полностью поддержали просьбу Сталина об открытии Второго Фронта уже в 1942 году и без каких-либо правок подписали привезённое наркомом коммюнике, говорившее об этом. Единственной допущенной устной оговоркой было сетование на недостаток транспортных судов для переброски большого количества войск во Францию.
Тем не менее, сетования в ходе переговоров — это одно, а подписанный документ — совсем другое. И Молотов решил снова лететь к Черчиллю.
Удивление Черчилля тем фактом, что Рузвельт подписал Коммюнике об открытии Второго Фронта, не знало границ. Он взял на раздумье несколько часов, по истечении которых объявил:
— Мы не знаем, чем именно руководствовался господин Рузвельт, подписывая этот документ, но надеемся, что имел для его подписания веские аргументы. Конечно, мы тоже подпишем его вслед за Америкой, но оставляем за собой право продолжить консультации по данному вопросу с Соединёнными Штатами. От британского же правительства мы подготовили «Памятную записку», в которой излагаем позицию Великобритании по данному Коммюнике.
Черчилль не был бы сам собой, если бы содержание этого меморандума дезавуировало его прежнюю позицию. По сути, «Памятная записка» говорила о том, что британская сторона не считает себя связанной обязательствами, изложенными в Коммюнике.
Какие бы строгие меры секретности вокруг визита наркома иностранных дел за океан ни предпринимались, не заметить советский бомбардировщик на аэродроме Вашингтона было просто невозможно. Весть о прилёте «посланцев Сталина» мгновенно разнеслась по американской столице, и пилотам ТБ-7 шагу нельзя было ступить без бурных приветствий американцев. Поэтому о миссии Молотова мгновенно узнали в Берлине, и Геринг дал слово фюреру сбить или даже захватить самолёт с дипломатами.
Именно поэтому англичане предложили экипажу возвращаться в Москву иным маршрутом — через Африку и Иран. Однако лётчики его отвергли, опасаясь того, что моторы не выдержат высокой температуры при пролёте над пустынями Северной Африки. А чтобы избежать неожиданностей, Молотов принял решение переслать текст Коммюнике в Москву по радио. И документ стал достоянием мировой общественности, ещё когда Вячеслав Михайлович был в воздухе.
Среди встречающих «дипломатический бомбардировщик» на Центральном аэродроме Москвы утром 13 июня был командующий АДД Голованов. Который даже не мог сказать, сколько километров его нервов погибли за время ожидания результатов этого беспримерного перелёта. Все его участники получили ордена, а Эндель Пуусэпп и Сергей Асямов (посмертно) были награждены званиями Героя Советского Союза.