Страница 54 из 84
— Надеюсь на скорую встречу после капитуляции вашей окружённой группировки, — кивнул он на прощание.
Да только в планах старого разведчика такой встречи не значилось. Передав содержание договорённостей о месте и времени переговоров о деталях капитуляции генералу фон Швеппенбургу, Шульце вызвал командира крошечного отряда диверсантов, который сформировал уже здесь, в окружении, оберлейтенант Кнабе, прилетевший вместе с ним на связном «Шторьхе». И уже ночью в сопровождении четырёх солдат исчез в непроходимых брянских лесах близ станции Хотынец.
Если бы полковник не увлекался в молодости лыжами и не старался поддерживать спортивную форму, он бы не выдержал этого десятидневного путешествия по заснеженным русским лесам и ночёвок на снегу в оврагах и ямах у крошечного костерка. Всё-таки ему скоро будет сорок пять лет, а в этом возрасте подобные приключения связаны с трудностями даже у тех, кто моложе его вдвое. Но, в конце концов, всё завершилось: сократившийся на одного человека отряд (шуцман Кранк умудрился при подходе к линии фронта поймать русскую пулю) вышел в расположение германских войск близ Трубчевска.
Уже в госпитале, куда Шульце отправили после проверки сотрудниками фельджандармерии, он узнал и о капитуляции остатков Второй Танковой армии, и о гибели «Тирпица». А ещё (из звонка адмирала в штаб корпуса, к тыловым подразделениям которого относился госпиталь) — о награждении Рыцарским крестом Железного креста «за выполнение особо трудных заданий и проявленную отвагу в бою». Хотя, положа руку на сердце, никакой отваги в короткой и безрезультатной перестрелке, возникшей между группой и русскими обозными на лесной дороге, ни он, ни кто-то ещё из сопровождавших его диверсантов, проявить не успел.
В Берлине Шульце ждали, хотя письменный отчёт о выполнении задания он и отправил, едва его доставили в штаб полка, на позиции которого они вышли. Оставалось лишь подлечить застуженные во время ночёвок на снегу почки, чтобы боли в них не донимали во время долгого путешествия по железной дороге в столицу Рейха.
34
Если бы Андрея Мокшанцева кто-нибудь попросил охарактеризовать Сталина всего одним словом, он бы выбрал для такой характеристики слово «труженик». Или даже его превосходную степень — «пахарь». И он считал, что совершенно заслуженно Генеральный секретарь носит на своём полувоенном костюме звезду Героя социалистического труда. А глядя на то, сколько трудится этот уже немолодой человек, за ним тянутся и остальные его соратники. Да что говорить о соратниках? Сам Андрей уже давно живёт одной работой.
Если вы считаете, что его служба заключалась в тупом сидении перед компьютером, записывая «для истории» заседания бесконечных совещаний, почти не прекращавшихся в хорошо знакомом по кинофильмам кабинете, то глубоко ошибаетесь. За неполные два года Мокшанцев провёл огромную работу по формированию и обучению целой службы, занимающейся информационным обеспечением высшего государственного органа СССР военных лет, Государственного комитета обороны.
И не только его. Освоив работу с аппаратурой «объекта номер один», люди Власика освободили его для других занятий. А именно — для установки и настройки скремблеров на аппаратах связи «хозяина» с «ответственными лицами», с которыми САМ общается наиболее интенсивно и по наиболее важным вопросам. Конечно, из истории своей специальности бывший майор Управления правительственной связи знает, что разработанную советскими учёными «ВЧ-связь» на протяжении всей войны так никому ни разу и не удалось «взломать», но сложности с производством соответствующей аппаратуры в его мире существовали, и её не хватало.
Ещё одно направление, которым пришлось заниматься, это обучение сотрудников НКВД пользованию всевозможными «шпионскими девайсами»: миниатюрными микрофонами, видеокамерами, подслушивающими устройствами. Включая пресловутые «лазерные» микрофоны, позволяющие «писать» разговоры на расстоянии, снимая вибрации оконных стёкол. Не говоря уже о «радиозакладках» в помещениях и «жучков» в посольских машинах. Или не только посольских. Слава богу, на него не повесили ещё и оснащение «ответственных лиц» переносными радиотелефонами и обучение оных их использованию, иначе бы Андрей просто зашился. Пока только радиотелефонов в машинах, аппаратуру для функционирования которых установили на Шуховской башне на Шаболовке, а не мобильной связи.
Как бы то ни было, а работа по 12–14 часов в сутки с редчайшими выходными практически не оставляла никаких шансов для налаживания личной жизни, о чём начал задумываться Андрей, заглядываясь на местных молодых женщин по дороге на службу или с неё в холостяцкую однокомнатную квартиру в престижнейшем в XXI веке месте, на острове Балчуг. Вот уж не думал, не гадал он, что когда-нибудь строчки из стихотворенья Михалкова про очень нужных и важных мам «а из нашего окна площадь Красная видна» для него станут реальностью! Ну, честно признаться, не сама Красная площадь, а «аэродром Шереметьево-3», как острословы стали называть Васильевский спуск, где в середине 1980-х приземлился самолёт немца по фамилии Руст, но почти сама главная площадь страны…
Мокшанцева отправляли в прошлое, в том числе, учитывая и его политические взгляды. А именно — симпатию майора к Советскому Союзу времён Сталина.
— Не разочаровался ещё в своём кумире? — во время его недолгой «командировки» в будущее для согласования номенклатуры поставляемого в 1941 год специального оборудования спросил Андрея его непосредственный начальник.
— Не разочаровался. Наоборот, ещё больше укрепился в уверенности, что нашему президенту надо действовать именно так, как действовал бы на его месте Иосиф Виссарионович. И тогда сразу бы удалось избавиться от массы «нерешаемых» проблем.
Спорить начальник не стал. Трудно сказать, из-за чего: может, и сам втайне осознаёт правоту подчинённого, а может, просто решил не заводить политическую дискуссию. Но пожелание майора продлить «загранкомандировку» Андрея ещё на три года одобрил.
— Как там вообще ситуация развивается? Ну, в сравнении с нашей историей.
Как развивается? Да куда лучше, чем было в «мире потомков».
У Мокшанцева не единожды возникала мысль, насколько проще всё было бы, имей Советский Союз в 1941 году ядерное оружие. На одном из заседаний ГКО в ходе рассмотрения доклада Маленкова, курировавшего направление, тот же вопрос поднял горячий Семён Михайлович Будённый.