Курс на юг

— Морские пластунские команды будут состоять при военных судах, несущих заморскую службу или совершающих дальние походы, — продолжал граф. — Повышенное жалованье, как я уже сказал, выслуга лет год за два, ну и подготовка, разумеется: стрельба из разных типов винтовок и револьверов, приемы рукопашного боя, владение холодным оружием любых видов. Плаванье, действия под водой с помощью особых приспособлений, именуемых «водолапти». Это, видите ли, нечто вроде перепончатых лап на ноги, а к ним — парусиновые перчатки с перепонками между пальцев. Очень, говорят, удобно и быстро плавать под водой получается, куда быстрее, чем привычным способом, дрыгая ногами-руками, аки лягушка. Изобрел их унтер-офицер Лопатин во время Дунайской кампании, а мы вот позаимствовали…

Остелецкий усмехнулся: надо же, чего только русский человек не придумает!

Граф меж тем развивал тему:

— Гимнастика — это обязательно, артиллерийская наука, начальный курс. Кроме того, специальные дисциплины вроде подрывных работ и ведения разведки. А для проявивших себя особо — телеграфное и шифровальное дело. Вот, кстати, почему наше ведомство курирует их подготовку… Морские пластунские команды, как я уже упомянул, создаются с учетом опыта прошедшей кампании. Например, некоторым нашим рейдерам приходилось высаживать разведочные партии на сушу, совершать диверсии против объектов неприятеля, захватывать стоящие на якорях суда, и, если судить по рапортам начальников партий, им крайне не хватало подготовленных людей. Матросики, конечно, бравые, и силушкой Бог не обидел, но тут-то требуются особые навыки…

Остелецкий снова кивнул.

— Верно, Александр Евгеньич. Припоминаю рассказ моего товарища по Морскому училищу лейтенанта Казанкова, как они взрывали маяки на мысе Доброй Надежды…

— Вот-вот, что-то в этом роде я и имею в виду, — согласился Юлдашев. — Собственно, я и привез вас сюда, чтобы познакомить с одной из таких команд. Они тут, недалеко, за Лабораторной рощей лагерь себе устроили. Вы приглядитесь к ним, оцените. В миссии, которая вам предстоит, эти молодцы могут очень пригодиться.

— Ну, как вам наши подопечные, Вениамин Палыч? — осведомился Юлдашев. — Видел, как внимательно вы к ним присматривались, и даже поупражнялись за компанию.

Действительно, понаблюдав за упражнениями морских пластунов на невиданных сооружениях из бревен, канатов и канав с водой, Остелецкий не утерпел, спросил у распоряжающегося занятиями хорунжего, можно ли раздобыть подходящую одежду вместо морского мундира. А когда требуемое (выцветшие парусиновые шаровары и рубаха-косоворотка из ткани бледно-зеленого цвета) принесли, присоединился к одной из групп. И сразу понял, что не в состоянии угнаться за этими ловкими, жилистыми, подвижными, как ртуть, молодцами, несмотря на то что в Морском училище числился одним из первых по гимнастике и фехтованию.

После обеда, поданного прямо к учебному городку, занятия продолжились, но уже в классах. Остелецкий посетил класс телеграфистов — большую палатку-шатер, где учащиеся, устроившись за легкими столиками, стучали ключами, упражняясь в азбуке Морзе. Заглянул в соседний шатер, в котором на длинных дощатых, покрытых брезентом столах были разложены части винтовок разных систем, а неторопливый усатый унтер объяснял ученикам особенности сверхметкой стрельбы и прицеливания с помощью новомодных ружейных телескопов. Посетил он и полянку, где на присыпанных песком площадках проходили занятия по штыковому бою, французскому ножному боксингу «сават» и каким-то неведомым ухваткам с применением палок, ножей и кривых кинжалов-бебутов.

Об этих последних надзирающий за упражнениями казачий урядник объяснил, что бебуты — личное холодное оружие морских пластунов. Они не слишком громоздки, ухватисты, а в ближнем бою позволяют, при наличии должного навыка, отбиться от сабли или абордажного палаша.

— Что тут скажешь, Александр Евгеньич… — ответил Венечка. — Впечатляет. Если бы мы всех солдат так готовили… Но я понимаю, это невозможно в армейских полках. Да, пожалуй, и незачем. А вот иметь в каждом полку подобную команду — это было бы, думается мне, весьма полезно!

— Так ведь лиха беда начало, друг мой! — весело отозвался Юлдашев. — Уже решено, что лучшие выпускники этих курсов станут инструкторами при подготовке нового набора. Пока только для флота, но дайте срок, и до армии дело дойдет. Вы мне вот что скажите: присмотрели кого-нибудь себе в команду?

Веня кивнул.

— Есть несколько молодцов. Да вот, я их в книжечку записал. Один, как вы и говорили, из Николаевского кавалерийского, фамилия Серебренников. Двое казаков, трое флотских унтеров, ну и еще один, Георгий Лукин, тоже из юнкеров, артиллерист, бывший студент Техноложки. Мне его особо рекомендовали как знатока взрывного дела.

— Вот и ладушки. Вы, голубчик, уж потрудитесь, отберите еще человек с пяток и начинайте занятия в составе команды. Кстати, давно собирался спросить: вы испанским языком владеете?

— Поверхностно, Александр Евгеньич. Читать еще кое-как могу, а вот с разговорной речью не очень.

— Вот и займитесь. Я распоряжусь прикомандировать к вашей команде офицера, свободно владеющего испанским. Попрактикуйтесь, да и с людьми вашими позанимайтесь, чтобы каждый три-четыре десятка самых употребительных оборотов знал. И, кстати… — Юлдашев сделал паузу. — Вы тут давеча упомянули о вашем товарище по Морскому училищу, лейтенанте Казанкове. Не исключено, что вам предстоит встретиться с ним, но не здесь, в Петербурге, а уже по ту сторону Атлантики. Так что завтра жду у себя, в адмиралтействе. Обсудим кое-какие детали вашей миссии — и за дело. Времени у вас, почитай, совсем не осталось.