Страница 39 из 76
Волков рассматривал что-то и не видел, как появился адмирал, но сидящие тут офицеры и рядовой состав поднялись, приветствуя командующего.
— Вольно, — приказал тот.
Естественно, Волков заметил это и повернулся к адмиралу, но остался на месте.
— Добрый день, Владимир Сергеевич. Посмотрите, какая красота. — Михаил кивнул в сторону окна.
Нечаев и сам хотел посмотреть, поэтому с удовольствием направился к Волкову. Радиус вращения не был слишком большим, и кривизна пола была заметна, что доставляло некоего неудобства для непривыкшего человека. Приблизившись к Михаилу, он встал рядом и посмотрел на открывающийся вид. То, что увидел контр-адмирал, трудно представить человеку, никогда не покидавшему планету. Чувствовать, будто стоишь внутри помещения, но видеть, что находишься внутри огромного вращающегося колеса ногами наружу, а головой в направлении центра вращения, — это, мягко говоря, заставляет вестибулярный аппарат человека сходить с ума. Но больше всего Нечаева впечатлила грандиозность рукотворной конструкции порта и пристыкованных к нему кораблей Военно-космического флота.
Порт был аналогом верфи, его отличием стало отсутствие доков и стапелей, вместо этого на нем располагались стыковочные узлы и баки с топливом для заправки кораблей. Сейчас к порту были пристыкованы четыре корабля, три — проекта 80111 и один — проекта 80121. Именно столько успели построить после государственного переворота, еще четыре фрегата находились на дежурстве, разбросанные по орбитам вокруг Луны.
Контр-адмирал участвовал в разработке этих машин в качестве одного из военных консультантов. Конечно, эти корабли по сравнению с кораблями пришельцев выглядели как соломенные каноэ по сравнению с многопушечным фрегатом XVII–XVIII веков, но это были первые военные корабли, вершина человеческой инженерной мысли.
Для их постройки взяли за основу транспортно-энергетический модуль, только слегка поменяли конфигурацию. В задней части расположили два атомных реактора и четыре плазменных двигателя, далее машинное отделение с турбогенераторными установками. Вместо пространственной фермы, как у ТЭМ, объемный корпус, сечение которого напоминало вытянутый шестигранник. Панели охлаждения установили прямо на грани корпуса; так как они стали односторонними, их площадь увеличили, что сказалось на размере корпуса. Внутри отсека с панелями охлаждения разместили второй боевой информационный центр, который предназначался для дублирования и в случае необходимости замены первого БИЦ, находящегося дальше в командном отсеке. В проекте 80121 после отсека с панелями охлаждения была установлена секция вращения, а далее командный отсек; в проекте 80111 данная секция отсутствовала, но при этом отсек с панелями был длиннее, что позволяло поместить внутри большее количество торпед. Командный отсек слегка выступал за габариты корпуса, после него в носовой части установили баки с топливом. Внутри этих баков находится вещество из разряда интерметаллидов, которое впитывает водород, как губка. При небольшом нагреве этого вещества водород высвобождается и по трубам поступает в камеру плазмообразования. Вдоль всего корабля внутри проходил жесткий центральный коридор, который, как хребет, увеличивал прочность всей конструкции. Все остальные отсеки, как жилые каюты, так и боевые посты, просто примыкали к этому коридору.
Внутри отсека с панелями охлаждения установлены два револьверных торпедных аппарата, на пять торпед каждый. У фрегата сто одиннадцатого проекта имелся дополнительный склад торпед, и суммарно он нес шестнадцать торпед, фрегат сто двадцать первой серии вмещал только те торпеды, которые находились в торпедных аппаратах.
Размещение баков с топливом на носу корабля не случайно. Проанализировав тактико-технические характеристики кораблей пришельцев, инженеры-проектировщики решили, что военным кораблям необходим аналог плазменных щитов противника. Расчеты показали, что баки с топливом могут послужить в качестве физического щита. По задумке предполагалось, что попадание плазменного сгустка в носовую часть приведет к повреждению емкостей с водородом, но они послужат амортизатором, сминаясь и гася удар. При этом сами баки деформируются, но не разрушатся, а так как водород связан впитавшим его твердым веществом и не находится в газообразном состоянии, то это не имеет значения. Специальная пена закупорит пробоины, и функция топливных баков будет восстановлена. При этом запас топлива, конечно, уменьшится, но корабль останется на ходу и боеспособным.
Длина корпуса фрегатов обоих типов достигала сто пятидесяти метров, и это были самые крупные космические аппараты, когда-либо построенные человечеством. Из вооружения еще присутствовали восемь спаренных автоматических пушек, калибром тридцать миллиметров, и двадцать зенитных ракет. Пушки распределены по корпусу так, что в передней и задней полусфере могли вести огонь все восемь, а в боковых, верхней и нижних полусферах — только по четыре. Правда, никто не понимал, пригодится ли все это, основная ставка делалась на торпеды.
— Отличные корабли, — с легкой грустью произнес Нечаев. — Но что-то мне подсказывает, что их мало.
Михаил повернулся и внимательно посмотрел на контр-адмирала, а через секунду ответил:
— Их не просто мало, считайте, что их вообще нет. Но у меня есть идея, которая возможно уравняет наши шансы, но об этом потом, а сейчас посмотрим на то, ради чего вы здесь.
Нечаев также повернулся к Волкову и посмотрел ему в глаза. Решив что-то для себя, снова развернулся к окну и задал вопрос:
— И где же он?
— Терпение, Владимир Сергеевич, еще четверть оборота.
И действительно, дождавшись, когда жилой отсек еще немного провернется, с другой стороны центральной фермы порта взору Нечаева открылся вид на корабль, внешне похожий на фрегат сто двадцать первой серии. Поначалу контр-адмирал удивился, так как не заметил никакой разницы, но, приглядевшись внимательнее, увидел какие-то наросты на корпусе темно-коричневого цвета. Адмирал перебрал в уме несколько ассоциаций, но ничего лучше в голову не пришло, кроме как то, что это — панцирь жука. От этой мысли он скривился.
Реакция Нечаева не ускользнула от Михаила, и тот с улыбкой произнес: