Красив. Богат. Женат

- Как чувствуешь себя? Не тошнит больше?

Только при нем это случилось сегодня уже дважды.

- Нет, меня обычно в первой половине дня тошнит.

- Ты все равно врачу скажи. Настю с Юлей не тошнило почти, а у тебя беременность в таком юном возрасте… - качает головой.

- Мне двадцать один почти. Настя Ромаша во сколько родила, напомни?

- И вспомни, какая у нее была беременность, - затыкает меня.

- Кир, ну хватит уже!

Новость о моем положении имела эффект разорвавшейся бомбы. Я думала, когда мы с Арсением приедем сюда на Новый год, увидим только оставшиеся от дома руины. Потому что все решили, что мы скрывали беременность, когда Кравцов за мной прилетел.

Срок-то, когда я встала на учет, был уже восемь недель.

Пока Настя собирает осколки от разбившейся игрушки, Кирилл меня не трогает. Скупо улыбаясь, любуется своим творением, время от времени, целуя крошечный кулачок Юленьки.

Я придвигаюсь ближе и тычусь носом в угол ее пледа.

- Обалденно пахнет, да? – спрашивает шепотом Кир.

- Ммм… обожаю детский запах.

- Особенно подгузники с начинкой… - закатывает глаза якобы от удовольствия, - скоро насладишься.

- Нашел, чем испугать, я Никитке постоянно меняла. Забыл?..

- Может, и Юле тогда поменяешь?

- Да без проблем, - тяну руки, чтобы забрать малышку, но Кир вдруг переводит взгляд за мою спину.

- Ладно, я сам. Вон, твой престарелый бойфренд идет.

Ни я, ни Арсений на их подколы внимания не обращаем. Его, как моего мужчину в семье приняли, и для меня это главное.

Кравцов опускается на диван слева от меня, и я сразу ныряю в его объятия. От него пахнет снегом, холодным ветром и парфюмом, который я сама для него выбрала в качестве подарка на Новый год. Табаком не пахнет, потому последний раз он курил в тот день, когда узнал, что я беременна. На нервяке выкурил сразу три и выбросил пачку в мусорное ведро.

Ошалел тогда, конечно. Настолько, насколько может ошалеть Арсений Рустамович. Курил молча, потом на руках меня таскал по всей квартире. Ночью, пока думал, что я сплю, живот целовал.

- Не тошнило больше? Сможешь поесть?

- Все нормально, - жмурясь, трусь щекой о его плечо, - поем, конечно…

Слышу голоса папы и старшего брата, а следом возглас Саши:

- Бл*дь, я когда-нибудь смогу к этому привыкнуть?!

- Саня, че орешь?! – шипит Кирилл, - Юлю чуть не разбудил!

Я тихо смеюсь в шею Арсения. Мой. Мой мужчина, который совсем скоро станет моим мужем. С самого начала, с самой первой встречи знала, что мой.

Я уже поняла, так бывает, когда люди рождены друг для друга. Предначертаны друг другу судьбой.

Это наш случай.

Даша, встав у входа в гостиную, с улыбкой на нас смотрит. Саша тут же встает рядом и обнимает ее со спины.

- Арс, я тут прикинул, - шевелит пальцами Кирилл, - Маринка тебя на выпускной в школу к ребенку в памперсе на коляске повезет.

- У тебя с математикой не лады, Кирюха, - хмыкает он в ответ.

Я, обернувшись к брату, зло суживаю глаза, а потом перевожу взгляд на Сашу. Очень интересно его мнение на этот счет.

- Для детей самый оптимальный возраст, - выдает он, нежно обнимая талию Даши, - еще не старый, но уже состоявшийся.

Мама шепнула, что она беременна третьим ребенком. Так что в этом вопросе Кир от Саши поддержки не дождется.

- Охренеть, - тут же догадывается Кирилл, - вы че тоже?

Даша заметно розовеет и, крутанувшись в объятиях мужа, обнимает его за пояс. Кир застывает с раскрытым ртом.

- Ребят… вы серьезно? – недоверчиво хмыкает Арсений.

- Да, - шепчу в ухо, - срок на две недели меньше, чем у меня.

- Ммм… как интресно… А кто мне заливал про опасности позднего отцовства?..

- Ладно, завязывай, - отмахивается брат, - у меня уже опыт, а ты в этом деле новичок, разрешаю обращаться за советом.

Потом мы идем за стол. Все шумят, мальчишки спорят, кто где будет сидеть, Маша делает селфи с бокалом безалкогольного шампанского, папа с кем-то говорит по телефону, мама наполняет тарелки внуков, а я, положив голову на плечо Арсения, клюю носом.

- Курантов-то хоть дождешься? – поглядывая на меня, зевающую, интересуется Кир.

- Постараюсь, спать очень хочется.

Меня заставляют все же поесть и поучаствовать в церемонии обмена подарками. Больше всего, конечно, достается детям. Братья в несколько заходов заносят их в гостиную. Маме, мне и невесткам традиционно дарят украшения. Потом Саша вручает подарки мужчинам.

- Арсений, вообще изначально я купил тебе другой подарок, - говорит, протягивая черную продолговатую коробку с логотипом известного бренда, - тонометр и пояс из собачьей шерсти…

- Саша, - тычет в бок его жена, - угомонись.

- Но ты подумал и решил оставить их себе, - смеется Арс.

Мама, глядя на меня, легко качает головой, дескать, устроили детский сад. Папа прикрывает глаза ладонью.

- Я подумал, что эти вещи у тебя давно уже есть, - проговаривает Саша под взрыв всеобщего хохота, - и решил подарить тебе этот спортивный набор.

- Ладно, Сань, - вступает Кир, - я тут прикинул, вы с Арсом на выпускной к детям вместе в памперсах поедите.

- И, кстати, пояс из собачьей шерсти я подарила тебе на 23 февраля. Тебе понравился, помнишь? – вставляет Даша.

- Ладно, - поднимает он руки в обезоруживающем жесте, - ваша взяла.

До полуночи я все-таки держусь, но сразу после Курантов мы с Арсением поднимаемся в мою спальню.

- Не обращай на них внимания, они еще долго не успокоятся, - шепчу тихо, устраиваясь на его груди.

- Я не обращаю… они смирились, малыш.

- Угу… папа сегодня сказал, что у меня глаза счастливые.

- Это было его основное требование.

БОНУС

Арсений.

Это лютый пздц!

Больше никаких детей! Никогда в жизни я больше не разрешу ей рожать.

- Давай!.. Ну!.. Побольше воздуха!.. - орет акушерка на всю палату, - Тужься! Тужься!.. Еще!.. Еще! Еще сильнее!..

Маришка, вцепившись клещами в мои предплечья, вся красная и мокрая от натуги, рычит сквозь стиснутые зубы.

Я, бл*дь, тужусь вместе с ней. Каждую потугу вместе проходим, и мои силы уже на исходе. Меня трясет от усталости, дичайшего страха и боли за нее.

На*уй детей! Нет! Все! Я не позволю ей еще раз пройти через это!..

- Давай! – командует тетка с руками толщиной с мои ноги, - головка показалась!.. Еще!.. Ну, девочка, давай, роди его!..

И Марина делает это. Полностью отрывает корпус от кресла, принимая сидячее положение, и выталкивает из себя нашего сына.

Все замолкают, и тишину взрывает громкий детский плач.

И вместе с ним меня разрывает, нахрен, изнутри. С мощной отдачей в голову и конечности. Пол под ногами раскачивается, приходится прикрыть глаза.

- Арсений Рустамович, - толкают в плечо и суют в руки холодный металл, - режьте.

Глубокий вдох через нос и продолжительный выдох. Поднимаю веки и вижу, как все присутствующие смотрят на меня с тревогой. Все, кроме сына. Тот, суча ручками и ножками, лежит на груди Маришки.

- Все нормально? Нашатыря дать?..

- Н-нет… нормально…

Трясущейся, как у алкаша с похмелья, рукой перерезаю пуповину, и уже через пару мгновений получаю сверток с моим сыном внутри. Маленький, сморщенный комочек бордового цвета, весь в смазке и крови. Но такой теплый и уютный, что мое сердце, разбухнув, от переизбытка эмоций, выплескивает из себя горячее щемящее чувство, что перекрывает горло и заполняет влагой глаза.

- Брюнетик, - басит огромная акушерка, - отцова порода.

Да. Бл*дь.. не знаю. Не понятно ничего, но пушок волос на голове черный, как у меня.

Сын.

Я готовился и настраивался девять месяцев, а сейчас стою размазанный в кашу. Колотит знатно, и руки трепетно сжимают его, как самое ценное сокровище.

- Давайте, мы его вымоем и в красивую пеленочку завернем, - воркует медсестра, забирая сына.

Я оборачиваюсь на Марину, с ней еще возятся врачи, и ей не до меня.