Мальчишник

— Великие люди России перестали быть для меня книжными, архивными именами. Превратились в сограждан. Начались мои знакомства и с живыми их потомками. Праправнучка Кутузова — Наталья Михайловна Хитрово. У Дениса Давыдова есть правнук Лев Денисович Давыдов и правнучка Софья Денисовна Вельяшева. Познакомился я и с дальними родственниками генерала Раевского. Владимир Михайлович Загоскин — правнук писателя Загоскина, участника Бородинской битвы. А сам Владимир Михайлович Загоскин сражался в Отечественной войне теперь.

Владимир Алексеевич называл имена, факты, никуда не заглядывая: все по памяти.

— Встречался я с ними или в музее-панораме, или на Бородинском поле, или в суворовском училище, куда я их приглашал. Или у меня на подшипниковом заводе. Был я хорошо знаком и с Елизаветой Алексеевной Гродецкой, правнучкой Н. Ф. И., как вы уже знаете из моих записей. Жила она на Большой Пироговской улице. Жила замкнуто, одиноко в последние годы после смерти мужа. Муж — глазной врач из потомков атамана Платова, генерала от кавалерии, участника «почти всех войн конца XVIII — начала XIX века».

Я спросил:

— Маклакова, у которой Ираклий Андроников первым обнаружил в старом сундуке портрет Н. Ф. И., кем доводилась Гродецкой?

— Ее мать. Прежде, с мужем, Елизавета Алексеевна жила в Зачатьевском переулке. Знаете? Район Остоженки.

— Где Зачатьевский монастырь?

— Да, да. Жила в квартире, как она говорила, принадлежавшей в давние времена одному из братьев Киреевских. В квартире сохранился даже камин, у которого когда-то сидел Пушкин.

— Кажется, она умерла? — спросил я. — Очень хотел с ней встретиться, с правнучкой Н. Ф. И. … Все откладывал до лучшего времени.

— Да. Совсем недавно умерла. Мы вот… уже в опасном возрасте. Хех-хе… Спешите, дорогой Михаил Павлович. Вышла поискать кошку, упала, сломала ногу. И больше с кровати не поднялась. Между прочим, она потомок князя Александра Даниловича Меншикова.

Н. Ф. И. — потомок светлейшего! Мы с Викой совсем недавно были на открытии филиала Эрмитажа — Меншиковского дворца на Неве. Дворец почти полностью восстановлен. Нам много интересного рассказал директор Эрмитажа академик Борис Борисович Пиотровский.

— Встречаюсь я с внучкой скульптора Опекушина. Само собой понятно, ей известны подробности, как создавались памятники Пушкину в Москве и Лермонтову в Пятигорске, — продолжал Казачков. — Конечно, хорошо знаю Наталью Сергеевну Шепелеву.

Я сказал Казачкову, что когда я был в гостях у Натальи Сергеевны Шепелевой, она мне показала свой пушкинский семейный альбом.

— Ко мне приезжал Барклай де Толли. Зовут его Олегом. Он тогда был курсантом Челябинского военного училища. Приезжал он ко мне в…

— …суворовское училище, — быстро сказал я.

— А как же! И выступал. Интересно вам будет познакомиться и с Марианной Михайловной Медведковой, урожденной Арсеньевой, родственницей Лермонтова по материнской линии. Она музыкант. В детстве жила в доме у Красных ворот, где родился Лермонтов. А вот уже недавно отыскались потомки предводителя крестьянской войны Степана Тимофеевича Разина!

Казачков очень интересно приближался к нашей теме. Повторяю, очень интересно, если еще учесть, что я рассматривал, пролистывал книгу «Родословный сборник русских фамилий». На обложке заметил надпись — «от Гутор-Кологривовой».

— Подарила для работы. Давно еще.

И вот Владимир Алексеевич начал говорить о самом главном для меня, притом как-то неожиданно сразу, по-будничному просто.

— А родственники Пушкин и Лермонтов через Евдокию Федоровну Боборыкину, урожденную Пушкину, дочь Федора Матвеевича Пушкина, который участвовал в заговоре стрельцов. Вы помните, как у Александра Сергеевича, «с Петром мой пращур не поладил и был за то повешен им». У Евдокии Федоровны Боборыкиной была дочь Анна Ивановна. Она вышла замуж за Юрия Петровича Лермонтова, прадеда Михаила Юрьевича. Но не путайте с отцом поэта, тоже Юрием Петровичем Лермонтовым.

Я действительно начал слегка, если можно так сказать, запутываться, и Казачков это понял. В тот день со мной не было Вики — она не могла поехать, а я от нетерпения не мог дождаться следующего дня, когда Вика была бы свободна и отправилась бы со мной.

— Начну, пожалуй, от Ивана Гаврииловича Пушкина, — сказал Владимир Алексеевич. — Будет понятней. Иван Гавриилович Пушкин, собственно, ничем не примечательный для истории человек, кроме одного — от его сына, дмитровского помещика Михаила, пошла ветвь к Александру Сергеевичу Пушкину, а от другого его сына, Ивана, пошла ветвь к Евдокии Федоровне Пушкиной — Боборыкиной. А от Боборыкиных путь идет уже к Лермонтову. Впервые меня натолкнул на эти соображения Александр Александрович Григоров. И еще это рассчитал и нарисовал академик Степан Борисович Веселовский, специалист по источниковедению, не просто историк. После кончины Веселовского его дочь передала мне копии оставленных им записей. Располагает документами от Веселовского и Григоров. Хотите подробнее и еще яснее? — Казачков улыбнулся.

— Конечно.

— Будете фиксировать?

— Конечно.

Я все-таки очень сожалел, что сегодня не было со мной Вики (поторопился!). В нашей работе она ведает прежде всего источниками и первоисточниками. И вообще у нее память и полная ориентация.

— Получается, что Александр Сергеевич Пушкин десятиюродный дядя Лермонтову, — сказал Владимир Алексеевич. Его удивляла и, наверное, утомляла моя непонятливость, и он был совершенно прав. Я совершенно не был подготовлен к такому разговору.

— Строго говоря, начинать надо от Радши?

— Строго говоря, да. От основоположника рода.

Я вспомнил слова самого Пушкина: «Мой предок Рача мышцей бранной святому Невскому служил…»

— Верно, — смилостивился Казачков. — Пушкины были потомками Радши. Василий Львович Пушкин хранил справку, которую он получил в архиве. Цитирую вам: «Во дни благоверного великого князя Александра Невского приехал из немец муж честен именем Радша». Это, значит, первое колено. А у Радши был сын Якун. Второе колено. А у Якуна сын Алекса. Третье, значит, колено. А у Алексы сын Гаврило. Четвертое колено. Вы считаете?

— Считаю.

— А у Гаврила дети…

— Владимир Алексеевич, можно, я все нарисую, как это делаете вы?

Он протянул мне лист своей миллиметровой бумаги (Владимир Алексеевич использует ее как писчую), протянул свою с железным пером ручку, которой он по старинке писал (и которая, очевидно, полагал он, одна способна справляться с миллиметровой бумагой), и придвинул большую чернильницу с чугунным орнаментом. На столе и на книжном шкафу у Владимира Алексеевича стояли маленькие бюстики Пушкина, Лермонтова, Суворова, Кутузова. Стояли и фотографии — очень интересные, как потом выяснилось. Правнучка Пушкина Наталья Сергеевна Шепелева — я ее узнал сразу — и правнучка Н. Ф. И. Елизавета Алексеевна Гродецкая. Она в маленьком беретике. Потомки Суворова и Кутузова в музее-панораме «Бородинская битва». Пушкин… и Лермонтов… в суворовском училище. Слева от Владимира Алексеевича Пушкин… Справа — Лермонтов. Я взял миллиметровку и, совсем как у Елены Дмитриевны Гутор-Кологривовой в «записной книжке», начал писать, а точнее, рисовать плакатными буквами под диктовку Казачкова прямые нисходящие линии, помечая их именами от самого Радши к Ивану Гаврииловичу Пушкину и дальше две параллельные линии — к поэту Пушкину и поэту Лермонтову. И вновь заблудился, и тогда решил, что лучше, профессиональнее сделает Владимир Алексеевич (когда отдохнет от меня) и пришлет почтой. И Казачков сделал и прислал нам с Викой поколенную родословную. Прислал 6 июня, в день рождения Пушкина. Так он, хех-хе, задумал, символически. Я измерил этот пушкинско-лермонтовский чертежик — двадцать пять сантиметров. Всего двадцать пять сантиметров из двадцати пяти метров родословных связей знаменитых людей России XIX века!

ЗАОЧНАЯ ВСТРЕЧА С АЛЕКСАНДРОМ АЛЕКСАНДРОВИЧЕМ ГРИГОРОВЫМ

Теперь расскажем о самом, пожалуй, главном для нас с Викой, самом драматичном…