Страница 64 из 67
– В случае чего не стесняйтесь, обращайтесь прямо ко мне. Договорились?
Джэксон крепко пожал руку начальника Всевобуча.
С какой радостью встретил Джэксон это назначение! Он – спортивный инструктор. Значит, его знания, опыт нужны. Он сразу как-то вырос в собственных глазах. Оказывается, быть специалистом по боксу – не так уж плохо.
Куприянов оказался секретарем горкома комсомола. В его кабинете, если так можно было назвать просторную комнату в особняке убежавшего за границу царского генерала, было людно и шумно. На стенах висели революционные плакаты и лозунги. Рядом с потертыми некогда дорогими креслами стояли простые табуретки и столы.
– Кто товарищ Куприянов? – спросил Джэксон.
Ему показали на высокого, плечистого молодого человека с крупными чертами лица. Его окружали парни и девушки, они спорили, что-то доказывали, приходили, уходили.
Джэксон протолкался к Куприянову, подал записку. Тот, прочитав, поднял руку:
– Ребята! Нашего полку прибыло. Мукимов направил тренера по боксу. Из Америки!
В комнате стало тихо.
– А когда он приедет? – спросил кто-то.
– Он здесь! – Куприянов показал на Сиднея. – Знакомьтесь, товарищ Джэксон!
Через час на дверях горкома комсомола висел перевернутый наизнанку старый плакат, а на нем было выведено красной краской: «Кто хочет научиться бить буржуев, записывайся в боксеры!»
Группа комсомольцев отправилась на розыски спортивного инвентаря, а Сидней с Умаровым и Хлебченко пошли в городской парк выбирать место для тренировок. На окраине парка уже был оборудован спортгородок. Расчищено футбольное поле с воротами, вокруг отмечена известью граница беговой дорожки, под тенью деревьев установлены самодельный турник и кольца.
– Давайте рядом с гимнастами, – предложил Хлебченко.
Джэксон осмотрел место, на которое показал комсомолец. Тень от двух высоких чинар была достаточно широкой. «Тут можно установить ринг, – подумал он, – и подвесные снаряды – мешки с опилками».
– Вполне подходит.
Умаров сходил в сторояжу садовника и принес лопаты и кетмень. Джэксон снял гимнастерку. Втроем они принялись расчищать площадку для тренировок.
Поиски спортинвентаря результатов не принесли. Комсомольцы облазили пыльные склады бывших учебных заведений, но ничего дельного не нашли, кроме канатов. Только один Рокотов вернулся с добычей. Ему удалось достать три пары боксерских перчаток. Они были старыми, разбитыми, в местах, где расползлись швы, вылезала морская трава. Но, несмотря на это, перчатки были самыми настоящими, боксерскими.
Их передавали из рук в руки, любовно осматривали, примеряли.
– Товарищ Джэксон, разрешите взять перчатки домой? – спросил Хлебченко. – Я их починю.
– А что, я сам не смогу! – сказал Рокотов мягким басом. – У меня дядя—сапожник.
Желающих отремонтировать боевые рукавицы оказалось больше, чем перчаток. Пришлось дать каждому по одной штуке.
– А теперь за дело! К вечеру площадка должна быть готова. Завтра – первая тренировка.
Работа закипела. Одни лопатами очищали бугры, колючки, траву, другие сгребали все в кучу и на носилках относили к свалке, третьи орудовали метлой.
Джэксон выделил место для ринга. Умаров и Хлебченко принялись выкапывать ямы для установки столбиков. Джэксон вместе с Рокотовым стали размерять канат и подготавливать будущую ограду ринга.
Время летело быстро. Солнце склонилось к западу, и длинные тени легли на подготовленную площадку. С наступлением вечера ожил спортивный городок. На футбольном поле начали тренировку будущие мастера кожаного мяча, около перекладины и колец собрались любители гимнастики, у ям для прыжков, наполненных желтым песком, начали разминаться легкоатлеты. Девушки, среди них и несколько узбечек, приступили к отработке старта. Узбечки сняли свои платья, но остались в рубашках и шароварах – цветистых штанах, стянутых у щиколоток. Русские девушки были в трусиках и майках. В их среде выделялась одна чернокосая смуглянка. Присмотревшись, Джэксон узнал Айгюль. И рядом с ней он увидал узбечку, Дильбар, ту самую, которая открывала ему калитку. Дильбар всячески старалась не отставать от Айгюль. Однако такой легкости и быстроты у нее не было.
Джэксон невольно залюбовался Айгюль. Она стремительно срывалась со старта, словно птица устремляясь вперед, и две косы, отброшенные ветром, развевались за ее спиной.
Джэксон не заметил, как рядом встал Умаров.
– Яхши кыз? Хороший девушка?
Сидней кивнул:
– Джуда яхши. Очень хорошая.
Умаров вздохнул, помолчал, потом сказал:
– Ее звать Айгюль. Это значит «лунный цветок». А все джигиты зовут ее Ташгюль. Это значит «каменный цветок».
Джэксон повернулся к Умарову:
– Почему?
– Давай лучше, товарищ, будем работй. Она хороший комсомольц, только душа каменный. Не надо смотреть. Глаза радуйся, потом сердце будет болеть. Не надо. Сколько хороший комсомольц такой больной ходит! Зачем еще один? Давай, хороший американский товарищ боксер, лучше будем работай.
Джэксон внимательно посмотрел на Умарова:
– Ты тоже больной?
Умаров ничего не ответил, только смущенно опустил голову.
Джэксон направился к рингу. Под руководством Рокотова натягивали канаты. Сидней помогал закреплять углы ринга, показывал, как лучше бинтовать канат. А думал об Айгюль. Неужели Умаров прав?
Сидней Джэксон вернулся поздно.
Едва войдя в калитку, он с изумлением увидел в окне своей комнаты свет. Кто-то ждет его. Кто бы это мог быть?
В комнате сидела женщина. На ней был легкий темный жакет и темный платок, накинутый поверх него. Она сидела, опустив плечи, задумчиво глядя на маленькое занавешанное окно, казалась маленькой, подавленной, какой-то несчастной. Не сразу можно было узнать в ней Лизи, ту гордую красавицу Лизи, племянницу Марии Львовны Щепкиной! Но вот она встала и сразу преобразилась. Плечи ее гордо расправились, рот скривился в иронической улыбке. Она грациозно протянула ему для приветствия руку и, как-то бравируя, произнесла:
– Здравствуйте, Сид! Вы, конечно, удивлены? Я тоже. И не менее вас. Я удивлена вашим прекрасным видом! Вас не изменило время. Вы даже похорошели, как мне кажется.
Она говорила ласково, ровно. В ее красивых глазах не было и следа надменности, которая так больно ударяла его тогда, в семье Щепкиных.
– Здравствуйте, Лизи. Очень рад видеть вас. Вы также прекрасно выглядите.
Он говорил это, но думал о том, что ее не пожалело время.
– Чем я обязан, Лизи? – как можно любезнее спросил Джэксон.
– Садитесь… Садитесь рядом… Я должна вам многое рассказать. – Она положила сумочку на стол и дотронулась до руки боксера.
– Я пришла к вам, как к другу. Я всегда помнила о вас! Я рада, что, наконец, разыскала вас.
Сидней выжидающе смотрел на нее. Нет, он не в силах был догадаться, что же привело ее сюда.
– Сид! Как моему старому другу, я буду говорить прямо, без обиняков. Сид, я хочу сказать, что мой интерес к вам не прошел.
Она внимательно смотрела ему в глаза и, не дав вымолвить слово, быстро взяла за руку. Сидней почувствовал холод ее ладоней.
– Молчите! Вы еще ничего не знаете! Вы не знаете, как часто я думала о вас… Сид… Я могла бы согласиться быть вашей женой!
Лизи ждала ответа. Он чувствовал на себе ее настойчивый, вопрошающий взгляд. Что ответить ей? Гораздо легче молчать. Да и зачем отвечать? Несколько лет назад эти слова привели бы его в неописуемый восторг. Но теперь… Неужели она сама не понимает, что все это теперь нелепо и не нужно?
Лизи встала, резко отодвинув стул. Нет, она не собиралась уходить. И когда вновь заговорила, Джэксон увидел ее совсем другой: гневное лицо, зло пылающие глаза…
– Я ошиблась. Вы не любили меня. Но, если хотите, мне это безразлично! Меня вынуждают обстоятельства, которые сильней моей гордости! И того, что мне необходимо, я добьюсь.
Лизи порывисто села на стул.