Страница 14 из 51
Что произойдет дальше?
Стиснув зубы и превозмогая боль, я попыталась сфокусировать зрение. Желтые глаза все ещё сверкали, но помимо них мне удалось различить мужской силуэт. И фигура эта быстро превратилась в дракона, что вынудило меня замереть в отчаянии. Его лицо было раздражено, желваки на висках содрогались, кожа на лице поблескивала, как чешуя. Дракон шипел сквозь зубы, стискивал руки в кулаках, но держался на расстоянии, будто сам понимал, что едва сдерживает себя, что может слететь с катушек и напасть. И это меня пугало. Все внутри холодело от представления, если он сорвется… от меня и кусочка не останется без ведьмовского колдовства.
Что же могло привести его в такую ярость?
Чем бы то ни было, разве так ведут себя возлюбленные? Партнеры, давно состоящие в отношениях…
Вместе со сбившимся дыханием из моего горла вырвалась усмешка.
Вот такая всепоглощающая любовь у драконов? Разрушающая? Уничтожающая изнутри? Лицемерная…
Я опустила взгляд на свои руки, испещренные символами. Они горели переливами алого, будто выжженные огнем, как и тот барьер, переместивший сюда. Обезумевший дракон воспользовался своим положением. Мне не сбежать от него так просто, пока душа привязана к чужому вместилищу. На душе сразу же стало мерзко, стоило лишь подумать, что Синтия, в чье тело я угодила, не в первый раз проходила через подобное унижение. А может все драконицы и драконидицы испытали это на себе? Они всегда должны повиноваться воле своего партнера? Дракон доминирует в отношениях? Его воля — закон? Патриархат какой-то.
Любая ведьма уже устроила бы взбучку и превратила неугодного ухажера в слизняка. Даже мой змеерожец Пипсил уже обгладывал бы его огромные драконьи косточки.
Однако я сейчас абсолютно бессильна. И беспомощность прибивала меня камнем к земле.
— Чем я заслужила такое обращение? — выдавила я из себя и скрючилась от боли. Пусть символы больше не распространялись, но уже охваченные ими участки тела невообразимо саднили.
Даже голос едва прозвучал, так как мне не хватало сил. Но, подняв усталый взгляд, я заметила, что дракон услышал меня, отчего дернулся и поменялся в лице. Он будто получил звонкую пощечину, и вложенная магия понемногу растворялась. Глаза дракона начали темнеть, кожа понемногу становилась ровной, лишаясь чешуйчатого блеска.
Я вздохнула с облегчением, ощутив долгожданную свободу от воздействия магии: легкие словно расправились, диафрагму больше ничего не сдавливало, дыхание выравнивалось. Меня вдруг посетила безумная мысль: «Как только удается держаться на ногах от подобной пытки?». Неужели это не первый раз, как сумасшедший, влюбленный дракон ведет себя таким образом с телом Синтии? Сколько всего она натерпелась? Мне невольно стало жаль ее. Зачем только встречаться с таким упырем? Да он не влюбленный мужчина, а повернутый на доминировании самец пресмыкающегося с крыльями… Ненавистные мне драконы…
Я раздраженно стиснула зубы и недовольно зашипела, вновь смотря на символы, сверкающие на руках. Они ничуть не потускнели, и боль не отступала, хотя к ней можно было привыкнуть. Меня все еще удерживали под чарами призыва… Хоть я и могла контролировать движения, но едва ли справлялась с бушующими эмоциями.
Никто не заслуживает жить на поводке!
— Ты сбежала от меня, ничего не сказав, — словно оправдываясь, парировал твердым тоном дракон, и все же в его голосе чувствовались нотки сомнения.
Так себе причина для самоуправства…
Ведьмовское эго вопило от желания накостылять ящерице за все выпавшие на мою долю страдания!
«И ради чего, Синтия, ты это терпешь?», — обратилась я в никуда, зная, что не получу ответ на возникший вопрос.
Чтобы успокоиться, я потянулась к узлу ленты на шее, но руки ослабели, и ткань соскользнула с плеч. Взору дракона предстало разнообразие трав, комната тотчас наполнилась благовониями колдовских ингредиентов. На лица ящера замерло недоумение. Его взгляд остекленел, затем до меня донесся скрежет зубов — в следующее мгновение драконья магия развеялась окончательно. Это действительно была какая-то форма подпространства, потому что теперь я могла разобрать постель и комод в своей, точнее временно своей, комнате. За окном начинало смеркаться, значит, времени в итоге пролетело немного.
К счастью, дракон не произнес ни слова. Наверняка он был шокирован, что его суженная притащила ведьмовские травы в здание академии, чем наверняка ставила их обоих под удар, но ведь это не моя инициатива — Синтия и до этого заключала подобные сделки. Неясно зачем, и все же… Очнувшись от размышлений, я попыталась поднять капот, как дракон сам подлетел и выхватил ткань. Он выдернул сверток из внутреннего кармана, с силой сжал его в руке, из-за чего послышался хруст переламывающихся веточек. Я замерла в шоке, вспоминая все то, через что прошла сегодня.
Где я еще смогу достать ингредиенты, если этот напыщенный ящер испортит их?!
— Какое ты вообще имеешь право ломать то, что мне с таким трудом досталось! — завопила я не своим голосом, и потянулась, чтобы выхватить сверток. Дракон ожидаемо не позволил мне выполнить желаемое.
Мой голос дрожал от возмущения. Я ощутила, как подскочил пульс, и затрепыхалось сердце в груди. К глазам подступили слезы от досады. Это моя единственная возможность, возможно последняя, чтобы вернуться домой. Кто еще из здешних решился бы заявиться на границу Ивлейского поднебесного хребта? Только тот торгаш, наверное, требующий непомерные цены!
«Вот надо было мне переместиться и угодить в лапы драконоящеру-переростку!», — проклинала я собственные способности в зельеварении.
— Ты нарушила обещание! — возмутился дракон, а затем добавил чуть спокойнее, будто объясняясь с глупым ребенком: — Стоило нам ненадолго разминуться, и что я вижу? Наше совместное будущее теперь зависит от горстки дурно пахнущих трав, которые ты вновь приволокла с собой? И зачем? Зачем они снова тебе понадобились?! Ради каких-то колдовских веток ты нарушила обещание, сбежала из академии, ничего не сказав, пропустила важный экзамен хранительницы — и теперь строишь из себя оскорбленную жертву? А как же наша договоренность, уважение друг к другу и становление полноправными драконами? Я для тебя ничего не значу?!
Он тряс передо мной травами, и я не могла оторвать взгляд от того, как осыпались соцветия и надламывались веточки. Надежда таяла, как и каждое сломанное растение, — бесповоротно и окончательно.
— И мой отец… Ты прекрасно знаешь, что он следит за нами! Почему нельзя было потерпеть хотя бы до выпуска из академии?
— Потому что у меня нет столько времени! — закричала я во весь голос. Из глаз предательски брызнули слезы. Собственные эмоции разрывали изнутри. — Ты ничего не знаешь!
Обессиленная, я осела на пол. Ноги подкосились и больше не держали меня: не знаю, из-за боли или навалившейся эмоциональной усталости. Перед глазами все пошло рябью; я сморгнула слезы и с ненавистью подумала, что никогда еще так не расклеивалась. Даже когда ведьмы злобно подшучивали надо мной из-за цвета волос и бесполезных способностей, я стойко выдерживала все невзгоды. Подумаешь, бухтят себе от скуки… Сами все равно несильно от меня отличались. Разве что не выделялись из толпы рыжих бестий кучерявым блондом.
А что сейчас? Устроила наводнение из-за нескольких гадких слов, предназначенных другой? Совсем размякла ведьмовская кровь?
Знаки на кисти вдруг обдало жаром, и я зашипела от боли, потирая ладонь. Кожа, казалось, словно бугрилась от вливающейся магии. Мне снова стало тошно и горько от осознания, что я — свидетель чужой жизни лишь из-за одного неудавшегося зелья. Я обречена на чужие страдания, тогда как и своих хватило бы еще на следующие добрых пять перерождений. Не в силах больше терпеть съедающую изнутри боль, я зажмурилась и плотно сжала подрагивающие губы. Меня всю колотило, бешеный пульс в висках заглушал звуки, эмоции захлестывали с головой, и я не могла справиться с ними. Даже не осознавала: мои они или Синтии?