Шифр генома

− Василий, ты вообще понял, что написано в экспертизе? – удивлённо спросила Загурская.

− Уж больно уверенно он сказал, что жив Яков Ефимович, − продолжал о своём Василий Иванович. – Или мне это показалось? – адресовал он вопрос Людмиле.

− Ха! − хихикнула Люда. – Вот что ты за чудо у меня, а? Какое теперь имеет значение этот Гербер?

− Не скажи, − сделал характерный жест указательным пальцем Василий, − С Яковом история тёмная. Раз уж мы узнали о нём, давай съездим. Ты же ещё не докладывала Молчанову об этом? – Василий показал на документ, лежащий на столе.

− Нет ещё.

− Тогда поехали. Посмотрим на него, на Гербера. А вдруг поможем человеку? – не унимался Куприянов.

− Ну ладно, − выдержав приличную паузу, дала согласие Загурская.

Всю дорогу, пока Василий вёз Загурскую в поселок, где находилась лечебница, он не переставал думать о результате экспертизы.

− И всё-таки не верю я в эту экспертизу, − после долгого молчания произнёс Куприянов.

− Верю не верю к делу не подошьёшь, − ответила Людмила.

− Ну сама подумай, Люда, − продолжил Василий рассуждать. – В том, что это труп иностранки почти нет сомнений. То, что по паспорту Ольги пыталась выехать какая-то «левая» тётка, тоже странная история. Кому-то надо было сделать так, чтобы Кастель не искали. Приехала – уехала. А кого там нашли в лесополосе, пусть ломают голову местные сыщики. Кстати, в лесополосе по дороге к лечебнице, где по странному совпадению лечится Гербер.

− Да прав ты, прав, Василий. Но у нас на руках результат. Что с ним делать? – спросила Загурская. – Не отмахнёшься как от мухи.

− Не отмахнёшься. По факту это не Ольга Кастель-Иванчук. Это кто-то другой.

− И я о том же, − сказала Людмила. – Экспертиза ДНК это последняя инстанция. И в лечебницу мы с тобой едем ради спортивного интереса.

− А вдруг ошибка? – предположил Василий.

− Исключено.

− Когда у Чикатило взяли анализ, тоже отпустили и сказали исключено. А в итоге?

− Василий, не начинай, − нервно взмахнула рукой Загурская. – Я уже вижу, куда ты клонишь.

− Куда? – с хитрой улыбкой спросил Куприянов.

− К повторному анализу, вот куда.

− Слушайте, подполковник юстиции Загурская, вы телепат, − иронично выдал Куприянов.

− Телепат юстиции, − ответила на шутку Людмила. – Вон указатель, поворот не пропусти.

− Так может, всё-таки, назначишь повторную экспертизу? – не унимался Василий.

Загурская громко вздохнула и повернула ручку приёмника, сделав музыку громче. Этот жест означал окончание разговора.

Психиатрическое отделение находилось в трёхэтажном здании старой постройки, годов, наверное, пятидесятых. Время потрепало стены лечебницы. Проплешины неаккуратно замазанной и отлетевшей штукатурки напоминали мазки неумелого художника на холсте. Из нового был лишь добротный высокий забор вокруг психбольницы. Уж на этот атрибут денег не пожалели, всё же безопасность.

На проходной начальник смены внимательно изучил документы гостей, кому-то позвонил и взялся лично проводить представителей органов к главврачу. Табличка на двери кабинета главного врача лечебницы сообщила фамилию и инициалы: «Пак В.Е.».

Начальник смены постучал, и после этого открыл дверь. В кабинете очень маленького размера, скорее подходящего для кладовки, чем для кабинета врача, сидела миловидная женщина восточной внешности. Навскидку ей было лет тридцать пять, может чуть больше. Она никак не подходила под определение: главный врач. Василий взглянул на табличку ещё раз, потом на женщину в кипенно-белом халате.

− Здравствуйте, − сказала женщина, и тут же развеяла сомнения Куприянова. – Да, это я, Пак Василиса Егоровна. Главный врач.

Подполковник немного засмущался. Ну никак не ожидал Василий увидеть молодую женщину в роли руководителя психбольницы. Стереотип, а куда от этого деться. Выручила Людмила.

− Здравствуйте! Загурская, − представилась она. – Следователь управления СК. А это подполковник полиции Куприянов, − указала Люда на Василия.

− Присаживайтесь, − предложила Пак. – Что вас к нам привело?

− Гербер! – выпалил Куприянов.

Пак вопросительно посмотрела на Василия.

− Ой! Простите! − понял свою ошибку сыщик. – Керпер. Пациент ваш.

− Ну слава Богу, − произнесла врач. – А то он уже перестал ждать.

− В смысле? – спросила Людмила.

− Пойдёмте, − встала из-за стола Василиса. – Познакомлю вас с Яном Ефремовичем. Потом всё объясню.

Пак надела поверх халата стёганое пальто и вышла из кабинета. Она вывела гостей на улицу через служебный вход и повела в сторону хозяйственной постройки. Загадка на загадке. Пак не спешила что-либо объяснять. Она семенила впереди по усыпанной битым красным кирпичом дорожке. Подошли к странного вида постройке, похожей на гибрид гаража и оранжереи. Главврач открыла дверь и сама прошла вперёд.

Перед Людмилой и Василием распахнул свои объятия прямо-таки райский сад. Это были удивительной красоты растения. Разве можно было предположить, что на территории психбольницы возможно такое. В дальнем углу сада гости увидели мужчину с пышной седой шевелюрой и остренькой бородкой.

− Вот, − кивнула Пак в сторону мужчины. – Ян Ефремович.

Глава пятая

− Мама, − Яша дёрнул за рукав Сару, − а кто этот дядя с косичками?

− Это не косички, − Сара прижала голову пятилетнего Якова к себе и отвечала шёпотом − это пейсы.

− А почему у него под шляпой ещё маленькая шапочка? Он мёрзнет? – продолжал выпытывать мальчик.

− Нет, Яша. Этот дядя раввин. Ему положено так одеваться.

− А что такое раввин?

− Священнослужитель, − терпеливо разъясняла сыну Сара.

− Он наш знакомый? Этот дядя к нам никогда не приходил.

Маленький Яков не понимал, что происходит в их доме. Нет, он знал, что случилась беда. Позавчера увезли на машине скорой помощи папу. Он был бледный и не мог идти сам, выносили на носилках, а утром мама вся в слезах сказала мальчику, что папа больше не вернётся.

− Почему? – спросил Яша. – Он будет жить в больнице теперь?

− Нет… он… − Сара думала как сказать помягче, чтобы не испугать мальчика, но в итоге решила ничего не выдумывать. – Папа умер. Теперь он будет жить на небесах.

Яша опустил голову и нахмурился. Потом подошёл к окну, отдёрнул занавеску и посмотрел на небо. День был ясный, на небе ни единого облачка. Яков покрутил головой, повернулся к маме и сказал:

− Где он там будет жить? Там ни одного дома нет.

− Там где папа теперь будет жить отсюда не видно, − сквозь слёзы выдавила из себя Сара. – Это очень далеко.

Яша ещё какое-то время смотрел на небо, видимо хотел разглядеть, где там далеко теперь будет жить его любимый папа Ефим.

Отец Якова был очень хорошим хирургом-травматологом. Он не собирался таковым становиться, но жизнь распорядилась по-своему. Ефим Гербер с детства бредил химией и биологией. В итоге за год до войны стал дипломированным фармацевтом. На горизонте маячили научные открытия. Всё это оборвалось двадцать второго июня сорок первого года. Ефим на следующий день пошёл в военкомат.

− Фима, − тихо говорила мама, − ты спешишь. У тебя будет бронь. Когда война, надо очень много лекарств. Это тоже фронт. Подумай, сынок.

− Рива, − прервал монолог жены Арон, отец Ефима, − подожди. Не мешай мальчику становиться мужчиной.

Рива посмотрела на мужа и сжала губы, чтобы не расплакаться.

− Ты по своей воле или заодно со своими друзьями? − спросил Арон.

− Нет, папа, это я так решил.

− Иди, сын, − разрешил отец. – Только береги себя. Помни, умереть легко, выжить трудно. Иди.

Ефим, как человек с медицинским образованием, попал в специальный медотряд. Дело в том, что Фима отлично знал немецкий язык, как-никак мама служила переводчицей в какой-то закрытой организации. К тому же, старшее поколение в семье часто в общении переходило на идиш, и это тоже помогало освоить немецкий. В сентябре сорок первого после спецподготовки Гербер, в составе диверсионной группы, был заброшен в Белоруссию. До сорок четвёртого года Ефим воевал в партизанском соединении.