Грёнланд

   Бегло изучив систему ведения местного сельского хозяйства, мы наконец-то подошли к храму. Церквей в Гренландии хватало, но сразу было видно, что эта является главным собором.

   Десять лет правления Арнальдра явно не прошли даром. Он успел закончить возведение огромного даже по континентальным меркам храма длиной метров тридцать. К примеру, Нидаросский собор в Тронхейме этого века был не намного длиннее. Правда, он гораздо выше.

   Грубовато обработанные глыбы красного песчаника, из которых сложили стены, вызвали бы усмешку, если только не помнить, что сооружением собора занималась крошечная община, с трудом выживавшая на краю света, и все-таки сумевшая построить это огромное строение. Недостроенной осталась лишь колокольня. Ее тоже возводили из камня, и она уже высилась метров на пятнадцать.

   Да уж, сколько же трудозатрат понадобилось от маленького населения для возведения циклопических по местным меркам построек! К тому же одновременно строится или будет вскоре построено не меньше десяти церквушек. А когда возведение храмов закончится, нужно будет постоянно тратиться на убранство церквей, на содержание клира, причетников, учеников, хористов, монахов, прислугу. И фермеры с пастухами, на чьем хлебе стоит эта орава, должны выбиваться из сил, чтобы выплатить церковные подати. А еще епископат отправлял десятину на континент - примерно тридцать пар моржовых клыков ежегодно. А каждая пара, между прочим, в Исландии стоит марку серебра или три коровы.

   Архитектура собора считалась классической для этого периода - крестообразная форма, длинный неф и короткий трансепт. Вход традиционно располагался с западной стороны. Слева и справа находились часовни, но пока еще старые, на каменных основаниях и с дерновыми стенами. Выглядело все, в целом, неплохо. Даже низенькие окна были закрыты зеленым стеклом, пусть и совершенно непрозрачным. А внутри я узрел настоящее чудо - стены были выложены резными деревянными панелями. Немыслимая роскошь для арктического острова, обитатели которого трясутся над каждой деревяшкой, не выбрасывая даже обломки изношенной мебели.

   Пока мы осматривали достопримечательности, аборигены, в свою очередь, глазели на нас, но с расспросами никто не лез. Алекс шепотом заметил, что тут как в старинной русской деревушке - сначала напои, накорми, в баньку своди, спать уложи, а потом уже задавай вопросы.

   Сама заутреня для меня интереса не представляла, и я осторожно разглядывал богомольцев. Туземцы были одеты бедновато, почти вся одежда у них сшита из некрашеной ткани и грубо выделанной кожи. Правда, здешние меха хороши, но по случаю летней погоды их мало кто носил.

   По окончанию службы я не стал сразу подходить к епископу, а прежде вернулся к лодке и взял подарки - шест с насаженными на него топорами и косами, а также пару мешочков с инструментами. Своих спутников я оставил на хозяйстве под предлогом незнания ими местного языка. Дескать, мне надо просто совершить визит вежливости, а вам и тут дел найдется достаточно. Ходите, высматривайте, исследуйте, следите за обстановкой. Алекс с Альберто охотно согласились заняться более интересными вещами, чем скучным официальным визитом, и я вздохнул с облегчением. Хотя в экспедицию мне специально подобрали коллег, не знающих древнескандинавского, но кое-как по-германски они все же изъяснялись, и могли понять, о чем я толкую с бискупом.

   Арнальдр тем временем удалился в свои палаты, и я подошел к привратнику, торчавшему подле входа.

   Увидав меня вблизи, служитель попятился, пока не уперся спиной в стену, в которую он тут же постарался вжаться. Ну что ж, мне к подобному приему не привыкать. Что поделаешь, внешность у меня не самая располагающая. Вот, к примеру, лично мне хорошо известно, что я почтенный профессор истории и немного поэт, тайком переводящий древние висы на современный английский. Но когда смотрю на себя в зеркало, то меня берет оторопь, потому что я вижу там громилу с квадратной челюстью, со сломанным носом и шрамами во всю рожу. Поэтому на людях я всегда появляюсь или в строгом костюме, или же в наряде реконструктора, в котором мои шрамы вполне уместны.

   Но испуг служки сразу прошел, как только я обратился к нему по-гречески:

   - Доложи преосвященству, что прибыл купец из Миклгарда Олав Андерсон.

   Служитель почтительно поклонился и ответил на разборчивой латыни, что не понимает греческого языка. Ну что же, мне не трудно, могу повторить и на латыни. Поняв, что я не пират и не людоед, гренландец проворно убежал известить начальство о визите странного гиркландца.

   Нравы здесь царили простые, а может на краю мира народ просто соскучился без новостей, и меня без малейших проволочек пригласили на аудиенцию к фактическому правителю Гренландии.

   Епископские палаты, а именно пиршественный зал, тоже блистал роскошью по-гренландски. Здесь стены были не только обиты досками, украшенными резьбой, но местами еще и завешены пологами. В целом, палаты выглядели вполне пристойно.

   В самом конце зала приемов среди бегающей челяди восседали два важных человека. Первый из них, высокий норвежец средних лет, занимающий настоящее кресло, наверняка единственное на острове, и был епископ Арнальдр. По-прежнему облаченный в парадное одеяние, он не выглядел породистым надменным аристократом, и скорее походил на умудренного жизнью крестьянина - бережливого, работящего, и держащего своих домочадцев в строгости. Сидевший рядом с ним пожилой гренландец в дорогих мехах явно был здешним вождем, ибо держался с епископом на равных. Он выделялся ростом и, хотя пребывал в преклонных годах, все еще выглядел силачом, не согбенным летами. Я уже понял, что это большой хёвдинг Сокки Торирсон. Купцы охарактеризовали его как человека покладистого, то есть признающего права других вождей, и поступающего с ними по справедливости. И действительно, с виду он был умный и нрава мирного.

   Оба властителя выглядели немного встревоженными и уставшими от забот, но встретили меня приветливо, не высказывая спеси, и сподобились беседы со мной. Мне сразу же принесли стул, тем самым показывая, что меня признали человеком значительным.

   Приветствовав властителей как подобает, и передав слугам шест, я извлек из мешка ножи, рубанки, буравчики, шилья, ножницы для стрижки овец и даже корабельные заклепки. Пусть их немного, но для островитян каждый инструмент был просто на вес золота.