Ты из прошлого

— Надо убрать осколки и проветрить дом, — сказала, надеясь, что мои слова дойдут до сознания Волкова, и он сам отпустит меня. — И мы опаздываем.

— Ладно, пока свободна, — все-таки решил смилостивиться Саша, убирая руку с моей талии и отходя на два шага в сторону. Дышать стало чуточку легче. — Но это только пока.

Хотелось в который раз огрызнуться. Однако, я не стала этого делать. Сдержалась. А потом было уже не до Волкова. Нужно было убрать осколки, переложить вещи в другую сумку, открыть для проветривания окна…

В общем, это все заняло гораздо больше времени, чем я планировала изначально. Саша помалкивал, помогая мне убирать последствия своей же неосторожности. Вспоминать не хочется, что послужило причиной этой самой неосторожности…

Про телефон я благополучно забыла. До тех самых пор, пока не полезла смотреть, сколько времени мы потратили на уборку. Звонил начальник. Не удивительно, но почему так рано? Хотел проверить, не отлыниваю ли я от работы? Или уже ждет готовый отчет? Если последнее, то могла его разочаровать — работы предстояло еще много. И отчет получится увесистым.

Перезванивать руководству при Сашке не стала. Не сомневалась в том, что он мог легко и непринужденно передать наш разговор Петру Емельяновичу. Лишние проблемы мне были не нужны, поэтому я решила, что свяжусь с Михаилом Владимировичем позже. Чтобы совсем не игнорировать начальство, отправила сообщение, что перезвоню позже и все расскажу. Тем более, нам было о чем поговорить и что обсудить.

Писала сообщение уже в машине. Сашка вышел и залез под капот, чем-то явно недовольный. Расспрашивать его ни о чем не собиралась. А вот отправить Михаилу Владимировичу пару предложений…

Я чувствовала себя какой-то шпионкой. И от этого было некомфортно. С одной стороны, я выполняла свою работу, за которую мне платят деньги. А с другой… Что будет, если Петра Емельяновича уволят? Кто придет на его место? И что изменится на производстве после того, как я сообщу начальству о недочетах? Вероятно, все останется по-прежнему. Тогда, стоит ли стараться?

Саша сел в машину и на время я перестала думать о работе. Бросила на него короткий взгляд, отмечая про себя, что Волков все такой же уставший и раздраженный. Только теперь было непонятно, что послужило этому причиной. Пока мы завтракали, он, как мне казалось, стал более активным и общительным.

Дура ты, Сонька, раз думаешь в подобном ключе. И вообще, с чего вдруг твои мысли в последнее время перескакивают с одной на другую? Пора взять себя в руки и вообще перестать думать о Волкове. Игнорировать его колкости. Еще лучше, не замечать его самого.

Впрочем, думать я могла что угодно. А вот в реальности у меня ничего не получалось. И это злило еще больше.

Почти всю дорогу до работы мы молчали. Я все пыталась прогнать из головы раздражающие мысли. Сашка… думаю, занимался тем же. Его напряжение не утихало, скорее, наоборот. Мне хотелось спросить, что случилось, однако, я не осмелилась открыть рот. Чувствовала, что ничем хорошим мой вопрос не закончится. Саша еще больше разозлится.

В итоге, как только Волков припарковал машину на территории производства, я сразу же выбралась из нее и стала ждать, когда Саша присоединится ко мне. Вскоре мы уже шли в сторону мрачного серого здания. И, как назло, первым, кого я там увидела, был Петр Емельянович. Подловил нас в коридоре и, улыбаясь, стал расспрашивать меня о самочувствии. Будто его в самом деле это волновало. И ни слова не сказал о том, что мы опоздали. Пусть всего и на пятнадцать минут.

— Все хорошо, — сдержанно проговорила, посматривая в сторону Волкова, который сейчас шел чуть впереди и делал вид, что вообще меня знать не знает. То есть, никак не реагировал на то, что его начальник снова начал ко мне подкатывать.

— Признаться, вчера вы меня сильно напугали, — заохал Петр Емельянович, тяжело дыша.

Попытался ухватить меня за руку, но я сделала вид, что мне что-то понадобилось в сумке и я поспешила залезть в нее, лишь бы не прикасаться к мужчине.

— Не стоило так волноваться, — продолжила спокойно говорить, хотя внутри у меня все клокотало от раздражения. — Словно у вас других важных дел не было. Лучше бы занялись проверкой станков. Вдруг еще какой выйдет из строя.

— Ну, для починок у нас есть Александр, — хмыкнул Петр Емельянович, смотря в спину Волкова. Последний продолжал нас игнорировать. Как, впрочем, и немногочисленные работники, которые встречались нам на пути к кабинету начальника производства.

— Одного человека мало, — заметила я, с укором смотря на своего коллегу. — Вы должны понимать, чем ваша халатность может обернуться. Если производство закроется, люди потеряют работу. А этого не хотелось бы допустить. Поэтому, в ваших же интересах, взять ситуацию под контроль. И решить текущие вопросы в кротчайшие сроки.

Мои слова не понравились Петру Емельяновичу. Он сразу напрягся и посмотрел на меня уже не так доброжелательно, как до этого. Неужели и правда думал, что я позволю ему вести себя при мне подобным образом? А тут я вдруг решила показать зубки.

— А почему вы опоздали? — переводя взгляд с меня на Волкова, спросил Петр Емельянович. — Александр должен был приехать за вами вовремя. Чтобы вы не опаздывали. Или у вас другой график работы?

Отвечать, само собой, не хотелось. Тем более, мы наконец-то дошли до нужного кабинета.

— Думаю, мое присутствие более не обязательно? — спросил Волков, тоже останавливаясь и таки оборачиваясь в нашу сторону. Смотрел он при этом на свое непосредственное начальство. Причем так, будто хотел испепелить его на месте.

— Да, можешь идти, — махнув рукой, сказал Петр Емельянович. — Поговорим с тобой позже.

Судя по тому, что одна бровь Саши изогнулась, а на лице появилась легкая усмешка, он был удивлен. Но отпор даст сразу, если ему что-то не понравится. И как он со своим характером вообще держится на этой работе?

— Пройдемте в кабинет, — милостиво позволили мне, открывая передо мной дверь.

Я не торопилась входить. Стояла в коридоре и смотрела вслед удаляющейся фигуре Волкова. Будто это помогло бы мне его понять.

— Вы идете? — нетерпеливо спросили у меня.

— Иду, — коротко бросила и таки прошла в кабинет.

Далее целый час мы с Петром Емельяновичем спорили, иногда кричали. А что еще оставалось делать, если мужчина не понимал, что я пытаюсь до него донести. Такими темпами он на самом деле рискует потерять насиженное место. Впрочем… меня это не должно волновать.

— С нашими отчетами все в порядке, — вытирая платком пот со лба, проговорил Петр Емельянович. Я в который раз пыталась выпытать у него, сколько обошлась закупка оборудования. Но он увиливал. — Вам их покажут. Что вы еще от меня хотите?

— Правды, разумеется, — сдержав вздох, ответила. Словно с маленьким ребенком разговариваю, у которого любимую игрушку отобрали. И он теперь плачет не переставая. — Вы должны осознавать последствия. Недоговаривая, рискуете лишиться работы.

— Вы мне не угрожайте, — хмурясь, проговорил мужчина.

Он сидел за письменным столом и упирался своим немаленьким животом прямо в столешницу. Откинулся на спинку кресла, положил пухлые руки перед собой. И сейчас занимался тем, что крутил в пальцах недешевую ручку.

— Я не угрожаю, а предупреждаю. А теперь, извините, но мне надо идти. Отчет сам себя не напишет. А у вас тут есть к чему придраться.

Петр Емельянович стал неуклюже подниматься из-за стола. Чуть ли ртом воздух не глотал, как рыба, выброшенная на берег. Хотя… Еще немного и я на самом деле перекрою ему кислород. И он еще больше начнет напоминать рыбу. Клоуна.

Вышла из кабинета до того, как меня бы попытались остановить. Видя, что начальник производства на взводе, оставаться с ним наедине — себе дороже. А нервные клетки, как известно, не восстанавливаются. Мне и так хватает нервотрепки за последнее время. Так что, пусть Петр Емельянович пыхтит от негодования в полном одиночестве.

Сегодня я решила не идти в цех, поэтому могла обойтись без каски и специальной униформы. Жаль, конечно, что никого не подобрали мне в сопровождение, но, надеюсь, не заблужусь.