Страница 12 из 14
Двумя годами раньше умер «старший царь» Иван Алексеевич, и его вдова Прасковья Федоровна вместе с тремя выжившими дочерьми – Анной, Екатериной и Прасковьей, соответственно, четырех, трех и двух лет от роду, поступили под опеку Петра, им отвели Измайловский дворец. Вдовая царица была, вероятно, хорошим психологом и дипломатом – она быстро сдружилась с молодым царем и его сестрой. Кроме того, в посредстве браков своих дядей, а также родного и двоюродных братьев, Прасковья состояла в родстве с Трубецкими, Прозоровскими, Стрешневыми, Куракиными, Долгорукими, поэтому обладала определенным политическим влиянием.
Петру не слишком нравился традиционный русский уклад Измайлова, где собиралось множество богомольцев, гадалок, странников и странниц, выдающих себя за «святых людей». Петр звал эти сборища «госпиталь уродов, ханжей и пустосвятов», тем не менее он никогда не заставлял Прасковью перенять европейские манеры, и, по свидетельству современников, «советы и просьбы ее никогда не презирал». В 1702 г. Петр праздновал в Измайлове победу над шведами, царица Прасковья принимала у себя не только Петра и его сподвижников, но и иностранных дипломатов с женами.
Царевна Наталья
Пока Петр сражался за балтийские земли и строил Санкт-Петербург, Наталья задумала новый проект. Вероятно, в детстве она не раз слышала от матери о необыкновенном развлечении, которым тешил ее царь-батюшка. И царская сестра решила организовать свой театр. Петр поддержал ее, приказав передать Наталье «комедиальное и танцевальное платье», а также декорации и тексты пьес, привезенные несколькими годами раньше немецкими театрами в Москву. Актерами стали приближенные и слуги. В репертуар вошли инсценировки житий святых и пьесы на сюжет переводных романов. Посмотреть спектакли приезжали обитатели Измайлова.
В 1705 г. размеренную жизнь подмосковных затворниц нарушило событие, наверняка породившее много сплетен и кривотолков. Датский посланник Юст Юль, путешествовавший в это время со Двором Петра, так описывает случившееся: «Я ездил в Измайлово – двор в 3-х верстах от Москвы, где живет царица, вдова царя Ивана Алексеевича, со своими тремя дочерьми царевнами. Поехал я к ним на поклон. При этом случае царевны рассказали мне следующее. Вечером, незадолго перед своим отъездом, царь позвал их, царицу и сестру свою Наталью Алексеевну в один дом в Преображенскую слободу. Там он взял за руку и поставил перед ними свою любовницу Екатерину Алексеевну. На будущее время, сказал царь, они должны считать ее законной его женой и русской царицей. Так как сейчас, ввиду безотлагательной необходимости ехать в армию, он обвенчаться с ней не может, то увозит ее с собой, чтобы совершить это при случае, в более свободное время. При этом царь дал понять, что если он умрет прежде, чем успеет на ней жениться, то все же после смерти они должны будут смотреть на нее как на законную его супругу».
Решив превратить свою Катеринушку («Катеринушка, друг мой сердешнинькой!» – так он обращался к ней в письмах) из «метрессы» в законную жену, Петр поручил ее заботам Натальи Алексеевны, чтобы та обучила девушку русскому языку и обычаям страны. В доме Натальи Алексеевны Екатерину крестили в православие.
В 1706 г. Петр издал указ, согласно которому знатным московским людям надлежало переселиться в новую столицу. И одними из первых этот указ исполнили члены его собственной семьи. 22 марта 1708 г. отправился в путь целый караван колымаг, повозок и подвод. Кроме царевны Натальи Алексеевны и царицы Прасковьи с дочерьми, ехали царица Марфа Матвеевна, вдова царя Федора, единокровные сестры Петра – царевны Марья и Феодосия, князь Федор Юрьевич Ромодановский, Иван Иванович Бутурлин и многие именитые сановники.
Путешествовали в каретах, которые представляли собой крытый кузов, подвешенный на ремнях или цепях, прикрепленных к высоким подставкам, которые покоились на передней и задней осях четырехколесного основания. В каждую карету впрягалось несколько лошадей – от двух, у простых путешественников, до двенадцати – у особ царской крови. Кучер сидел верхом, на одной из лошадей. В таких экипажах удобно путешествовать по хорошим дорогам, но по бездорожью езда была очень тряской.
Кроме того, лошадей часто приходилось кормить и менять, также и люди нуждались в пище и отдыхе. Поэтому «караван» двигался медленно.
По суше путешественницы добрались до Шлиссельбурга – бывшей Шведской крепости Нотебург, где их ожидал Петр.
«Государь не токмо что сам страстную охоту к водяному плаванию имел, но желал также приучить и фамилию свою, – пишет Андрей Нартов. – Сего ради в 1708 году прибывших из Москвы в Шлиссельбург цариц и царевен встретил на буерах, на которых оттуда в новую свою столицу и приплыл. И когда адмирал Апраксин, верстах в четырех от Петербурга, на яхте с пушечною пальбою их принял, Петр Великий в присутствии их ему говорил: “Я приучаю семейство мое к воде, чтоб не боялись впредь моря и чтоб понравилось им положение Петербурга, который окружен водами. Кто хочет жить со мною, тот должен часто бывать на море”.
Его Величество подлинно сие чинил и многократно в Петергоф, Кронштадт и Кроншлот с царскою фамилиею по морю езжал, для чего и приказал для них сделать короткие бостроки (безрукавки. – Е. П.), юбки и шляпы по голландскому манеру. Прибывшие из Москвы и в вышепоказанном плавании находившиеся были: царица Прасковья Феодоровна, супруга царя Иоанна Алексеевича, и дщери его – царевны Екатерина, Анна и Прасковья Ивановны, царевны же Наталья, Мария и Феодосия Алексеевны».
Вероятно, царицы и царевны впервые оказались в морском плавании, впрочем, оно протекало благополучно. А вот новая столица, уже прозванная «парадизом», встретила их неласково.
Маленький домик Петра I на Петербургской стороне, разумеется, не мог вместить царственных особ вместе со всей их свитой. Поэтому их поместили в доме губернатора. Цариц и царевен встречали праздничным салютом, потом начался пир.
Далеко за полночь утомленные гостьи уснули. В десятом часу утра их разбудил крик: «Пожар, пожар!». Вероятно, кто-то из пьяных гуляк, засидевшихся вчера за столом ненароком поджег дом. Все люди спаслись; но бо́льшая половина верхнего жилья сгорела со многими вещами и пожитками. Стало ясно, что нужно обзаводиться собственным хозяйством.
Петр I отдал распоряжения о строительстве домов и повез семейство знакомиться с окрестностями города. Первым делом съездили в Кронштадт, полюбовались на строящиеся форты и верфи, затем выехали в Нарву, осмотрев по пути Копорье и Ямбург. В Нарве отпраздновали День ангела государя молебнами, пушечным салютом, фейерверками и снова торжественным обедом. Затем государь поехал далее, навстречу Полтавской битве, а женщины вернулись в Петербург.
Прасковья с дочерьми поселилась на Петербургской стороне, где в то время располагалась гавань, в которой теснились сотни кораблей из Ладоги, Новгорода и других городов с товарами и съестными припасами. Ее дворец деревянный, или мазанковый, как большинство домов в Петербурге, ближайшими соседями оказались князь А.Д. Меншиков, канцлер Г.И. Головкин, вице-канцлер Остерман, барон Шафиров. Рядом находился первый Гостиный Двор, сгоревший в 1710 г.
Позже семейству вдовой царицы выделили загородное имение, названное в честь ее покойного супруга Ивановским. От него получила название и речка Ивановка, прежде называвшаяся Хабой (Haapajoki – Осиновка).
Наталья Алексеевна тоже поселилась на берегу Невы, в Литейной части по соседству с Кикиными палатами, где тогда располагалась Кунсткамера (ее дворец стоял на том месте, где ныне проходит Шпалерная ул.).
На участке Натальи Алексеевны по ее приказу построили еще и отдельное здание богадельни. Это первая богадельня в Петербурге и одновременно первый «воспитательный дом», сюда приносили всех подкидышей, или «зазорных детей», как их тогда называли. Также царевне пожаловали мызу Хотчино (современная Гатчина).