Страница 18 из 41
Она села на лед и стала утирать глаза варежкой. Губы у нее плаксиво кривились, совсем как у Ирки.
– Отморозок! Чайник со свистком!
Блинков-младший подошел и протянул ей руку, но Полина вскочила сама.
– Ты грабли не распускай! Думаешь, если москвич, так я тебе на шею буду вешаться?!
– Я думаю, что ты очень добрая, только почему-то этого стесняешься, – сказал Митек.
– Добреньким на голову садятся, – отрезала Полина.
Блинков-младший вернулся за далеко разлетевшимися палками, взял у Полины свои лыжи, и они пошли к Сережке. Малявка молча сидел на санках и смотрел, как ветер покачивает камыши.
– Этот, что ли, в расшибалочку крестом играл? – усомнился Блинков-младший.
– Не, то другой Сережка, Елизаветлукьянны.
Полина впряглась в санки и пошла. Малявка моргал круглыми кукольными глазами.
– Давай, я санки потащу, – предложил Блинков-младший.
– Без сопливых обойдусь.
Митек не понял, из-за чего Полина злится, и промолчал, но, кажется, только раздразнил ее.
– Москвич, а если я в тебя плюну?
Вот это вопросик!
– За что?! – изумился Блинков-младший.
– А чтоб не выпендривался! «Ты очень добрая», «давай, я санки потащу»! – блеющим голосом передразнила Полина. – Тебя сопливым обзывают, а ты даже по шее дать не можешь! Не мужик ты, что ли?!
– Конечно, не мужик. Я мужчина.
– А, все вы одинаковые! – заученно буркнула Полина, и Митек подумал, что мать воспитывает ее не только поленьями.
Разговор показался ему пустым, и он спросил, чтобы сменить тему:
– А откуда ты знаешь, где яма?
– Я? – все еще кипятясь, оскорбленным тоном переспросила Полина.
– Ты сама говорила: «Знаю, что на болоте, рукой покажи».
– А-а… Это все знают: наши клады в городе, французские – на болоте. Ведь как получаются клады? Французы подошли, народ кинулся имущество закапывать, а обратно выкопали только те, кто живой остался. А с французскими кладами вышло по-другому…
– Знаю, – сказал Блинков-младший. – У них обозы в болоте увязли.
– А знаешь, так чего спрашиваешь? – огрызнулась Полина и вдруг запросто выдала тайну Ник-Ника! – Все знают, что в болоте, а ты попробуй найди, когда весь берег – болото! Вот Ник-Ник что придумал? Тут же трясина только летом, а по весне болото водой заливает. Он купил «резинку» и всю весну плавал с телевизором. А зимой, как вода замерзла, пришел с ломом и тяп-ляп – выдолбил пушку!
Насчет «резинки» Блинков-младший сразу понял: резиновая лодка. Но зачем телевизор?
– У него телекамера была, что ли?
– Во чумовой! – изумилась Полина. – Кто ж станет камеру в воде мочить?! Говорю же: те-ле-ви-зор! Он точечками рисует, что там на дне. Я видела.
У Блинкова-младшего голова пошла кругом! Почти две сотни лет каждый ребенок в Боровке мог ткнуть пальцем за реку и сказать: «Клады? Во-он они лежат». Будь там земля, ее бы сто раз перекопали и просеяли сквозь пальцы. Будь там вода, со дна подняли бы каждый камушек. Но там трясина. Ее не процедишь сетями и не прощупаешь баграми, как воду. В ней не выкопаешь яму, как в земле. Поэтому никто так и не смог добраться до кладов. А Ник-Ник смог!
Вот какой «находкой века» он хвастался Виталию Романовичу! Не пушкой, а ВСЕМ ФРАНЦУЗСКИМ ОБОЗОМ! Конечно, Ник-Ник не мог в одиночку разведать все клады. Зато нашел СПОСОБ находить и доставать из болота вещи. Теперь находки пойдут одна за другой!
Что же за прибор такой загадочный? Полина рассказывала так, как сумела понять. Экран с две ладошки, на экране точечки и цифры; Ник-Ник в них что-то понимал и в некоторых местах опускал в воду какую-то фиговину на складной удочке. Это все.
Впрочем, для расследования было неважно, как устроен «телевизор». Главное, он действует, он дал первую находку – пушку. Прибор, умеющий отыскивать клады на дне болота – лакомый кусочек для преступников. За него и человека похитить не лень.
У преступления появился мотив. Если только преступление было совершено. Блинков-младший по-прежнему не исключал, что Ник-Ник мог сам уйти из дому по какой-то пока неизвестной причине.
Глава XII
Снова в яме
За разговором они чуть не свалились в яму. Случится же такое: шли, смотрели по сторонам, искали, и вдруг…
Носки лыж повисли в воздухе.
– Стой! – Блинков-младший успел оттолкнуть Полину, уперся палками и попал на самый край ямы. Одна палка соскользнула. Он потерял равновесие и готов был кувыркнуться вниз. В последнее мгновение Полина так дернула его за руку, что Митек отлетел на шаг и упал, запутавшись в лыжах.
– А ты сильная! – признал он, отплевавшись от снега.
– Попилишь дрова, так будешь сильная, – Полина заглянула в яму. – Глубоко. Полезешь?
– Я за этим и пришел. Надо посмотреть, что там осталось.
– Ничего не осталось, – уверенно сказала Полина. – Ник-Ник дотошный, он все миноискателем проверяет.
– Я все-таки посмотрю, а то зачем шли? – ответил Блинков-младший, освобождаясь от лыж. Не такой уж дотошный Ник-Ник, если не заметил в яме штыка. Но зачем спорить по пустякам, если можно проверить?… Странно: штык Ник-Ник пропустил, а монету нашел.
Обжитая за ночь яма показалась маленькой и мелкой. Дно было ровно засыпано снегом – ни досок, ни камышовой подстилки не видно.
– Смотри, москвич, это же болото, оно на всю глубину не промерзает, – предупредила Полина. – Сейчас вроде прочные стенки, а как их подмоет водой, яма – раз! – и захлопнется.
Об этом говорил папа: яму рыли слой за слоем, вынимая часть застывшего грунта и дожидаясь, когда дно промерзнет еще глубже. Но вчера Блинков-младший не сообразил, чем это грозит. А теперь очень ясно представил себе картинку «болото в разрезе»: сверху лед, снизу жижа, и в нее как пустая коробка вставлена яма. Мороз схватывает стенки ямы снаружи, а изнутри незамерзшая вода их подтачивает. Чуть потеплеет, и вода прорвется в яму. Ударит мороз посильнее – тоже может залить, потому что в морозы лед лопается.
– Ерунда, мы в этой яме ночевали, – сказал Блинков-младший скорее себе, чем Полине.
Он бодрился, но лезть в яму после такого предупреждения было страшновато. Вместо того, чтобы лихо спрыгнуть, как хотел раньше, Митек начал сползать по стене, цепляясь за корни обломанных камышей. Когда над краем ямы торчали только голова и руки, корни стали рваться. Он разжал пальцы и спрыгнул. И вдруг оказалось, что дно совсем близко: вытянутые руки чуть-чуть не доставали до края ямы. Митек притопнул, ожидая, что вот-вот провалится, но снега под ногами было всего-то по щиколотку.
Яма стала мельче! ИЛИ ЭТО БЫЛА НЕ ТА ЯМА.
Расшвыряв ногой снег, Блинков-младший почти сразу наткнулся на что-то длинное и тяжелое. Лом! Он лежал у стены и, когда Митек потащил его из-под снега, громыхнул по железу. Ага, вот и лопата.
– Что там? – наклонилась над ямой Полина.
Блинков-младший рассматривал свою находку. Приметная лопата, он таких еще не видел: треугольная, как мастерок каменщика, с остро заточенными краями.
Сверху посыпался снег – Полина легла на край ямы, чтобы лучше видеть. И вдруг сказала:
– Глянь, там нет метки? На черенке, внизу.
Блинков-младший повернул черенок. У него дрожали руки. Было ясно, что рыжая спрашивает не просто так: лопата ей знакома.
Метка была еще недавно. На захватанной деревяшке белел свежий срез.
– Это лопата Ник-Ника? – спросил Блинков-младший.
Полина колебалась:
– Похоже. Если бы метка была… Надо у Витальроманча спросить, он точно знает.
– А что, у многих такие лопаты?
– У наших ребят есть, кто с Витальроманчем на раскопки ходит. Она углом заточена, чтоб срезать корни. А, положим, в огороде с такой лопатой неудобно.
– Да погоди ты с огородом! Смотри как следует, может, узнаешь.
– Говорю, надо Витальроманча спросить. Ребята себе точили разные лопаты, кто какую дома нашел. А Витальроманч купил две одинаковые, заточил и одну подарил Ник-Нику. Поэтому Ник-Ник вырезал на своей «Н.Н.», чтоб не путать… Они синие были! – вспомнила Полина.