Страница 24 из 83
По моему лицу покатились горячие слезы как раз в тот момент, когда вошла Оливия, одетая в невероятно узкие джинсы и отлично скроенный бежевый жакет из замши. В руках она держала маленькую коробочку, перевитую голубыми лентами, и открытку.
– Сара, – сказала она, присаживаясь на край моей кровати. – Мне так жаль. Том зашел к нам. И рассказал о том, что ты была в тюрьме, и, ну, спросил, не отвезу ли я тебя домой после выписки.
– Он сказал, что уходит от нас?
Оливия колебалась.
– Он сказал, что ему нужно время подумать.
У меня сердце упало.
– На языке мужчин это значит «да», – ошеломленно прошептала я.
– Не обязательно…
Затем Оливия заметила Фредди. И словно внезапно вспомнила, по какой причине я здесь.
– Ох, – выдохнула она. – Ну разве он не совершенство? Я и забыла, какие крошечные бывают младенцы. Могу я его подержать?
Я и ответить не успела, а Оливия, с ее врожденной уверенностью в себе, уже брала Фредди на руки.
Он начал кричать.
– Хочешь к маме? – Она осторожно положила его обратно. – И совершенно правильно. – Затем повернулась ко мне. – Почему ты мне не говорила, что сидела в тюрьме?
– Тсс, – сказала я. Поставленный голос Оливии был не вполне тихим.
– Я думала, мы друзья! Я много разного о себе рассказывала.
– Это совсем другое, – заметила я. – Мне казалось, тебя это шокирует.
Оливия пожала плечами:
– Мой дядя сидел за мошенничество. Мы все об этом знали, но, когда он вышел, родители велели нам притворяться, будто он работал за границей. – Она подалась вперед с явным любопытством. – Каково там было?
С чего же мне начать?
– Ужасно. – Я содрогнулась. – Большинство женщин либо ненавидели меня, либо хотели завести отношения.
Глаза Оливии расширились.
– А тюремные надзиратели были еще хуже. У них имелись свои любимицы, поэтому когда кто-то из них делал что-то не то, никто просто внимания не обращал. – От соседней кровати донеслось удивленное оханье, но я не могла остановиться. – Когда я высказала одной женщине за попытку влезть без очереди, она набросилась на меня с кулаками. Я защищалась, но навредила ей, и один из офицеров встал на ее сторону. Меня посадили в карцер на шесть недель.
Возможно, на мне сказались тяжелые роды и анестезия, но все старые воспоминания хлынули наружу.
– Я там не видела ни одного человека. Еду просто оставляли в моей камере. Я думала, что сойду с ума.
– Бедная моя. – Оливия взяла меня за руку.
– Но я это заслужила. Наркотики – зло. Они убивают людей.
– Да, но ты была молода. И через многое прошла.
Я инстинктивно сжала ее пальцы. Именно в этом я всегда и нуждалась. В понимании. В отсутствии осуждения.
– Хочешь, тоже кое-что тебе расскажу?
Я кивнула.
– После нашего разговора о первой любви я поискала в сети того французского парня, о котором тебе говорила.
– И нашла? – спросила я.
– Да. Он стал толстым, волосатым, дважды разведен и имеет шестерых детей! Так что, естественно, я не стала ему писать. – Она расхохоталась. Познакомившись с ней поближе за последние несколько месяцев, я заметила, что у Оливии заразительный смех, который никогда не звучал в присутствии ее мужа. От этого хохота мне стало лучше. На долю секунды. Затем я посмотрела на Фредди.
– Что же мы будем делать одни?
– Вы не одни. – Ее глаза заблестели. – Вот что я тебе скажу. Вместо того чтобы после выписки сразу ехать домой, проведи несколько ночей у нас. Это заставит Тома скучать по тебе.
Я ахнула:
– Я не могу так поступить.
– Разумеется, можешь. Разве ты не видишь? Ты можешь это сделать так же легко, как щелкнуть пальцами. – Она замолчала. Опустила взгляд. Я словно наблюдала, как актриса меняет роли. Затем Оливия подняла голову, и в ее глазах стояла печаль. – «Я понимаю, что для тебя это оказалось ужасным потрясением, Том. Мне нужно было рассказать тебе о своем прошлом. Я, конечно, хочу, чтобы ты остался с нами. Но не только потому, что у нас теперь сын. Я хочу, чтобы ты остался, потому что ты действительно любишь меня». – Ее голос звучал почти как мой! Никогда бы не подумала, что Оливия настолько хороший имитатор.
– Но это огромный риск, – прошептала я. – Что, если он не захочет моего возвращения?
Оливия пожала плечами:
– Тогда ты будешь наверняка это знать. Он поймет, что у тебя есть право на содержание. Том – порядочный человек.
– Но ты не поступила так с Хьюго, когда нашла у него в кармане номер той женщины.
Она снова пожала плечами:
– Это другое. У меня не было доказательств. Но неужели ты хочешь быть с мужчиной, который остается с тобой, потому что обязан? Хотя он будет умолять тебя вернуться. Я обещаю. Навестит у нас и поймет, что теряет. Мы с девочками позаботимся о тебе. Я же говорила, что буду рада еще одному малышу в доме.
– А Хьюго? Он не станет возражать?
– С ним я разберусь. Не волнуйся.
Фредди тихонько всхлипнул, будто вовсе не был уверен. Как и я. Но сейчас мои разум и гормоны пребывали в полном беспорядке.
– Ой, еще кое-что! – Взгляд Оливии остановился на моем сыне, сосущем грудь. – Не забывай, что обещала сделать меня крестной матерью!
После ее ухода я развернула подарок. Это был один из тех дорогих дизайнерских наборов с лавандовым мылом и маслом для ванн. Какой чудесный запах! Я поднесла брусок к носу, вдохнула и на несколько секунд почувствовала себя гораздо спокойнее. Могла ли я – должна ли я – согласиться на предложение Оливии?
Фредди снова начал сосать, словно намереваясь выпить все до последней капли. Это напомнило мне слова женщины из моего крыла о грудном вскармливании во время ее последнего срока в тюрьме. «Чертовски меня истощило. Я бы перешла на бутылочку, если бы не то, что, пока кормишь грудью, тебе дают приличную еду».
– Мне нравится кормить тебя, – сказала я Фредди, глядя на его длинные темные ресницы. – Благодаря этому я чувствую, что ты все еще привязан ко мне.
Затем я ощутила, что кто-то вошел и встал над нами. Это был Том. Мне одновременно хотелось сказать, чтобы он отвалил, и заплакать от облегчения.
– Как у тебя дела? – неуклюже спросил он.
– Отлично, спасибо, – тихо ответила я. – Доктор говорит, что мы сможем уехать послезавтра, если у твоего сына все будет хорошо.
Я специально произнесла «у твоего сына».
– Хорошо. Я все подготовлю.
Как будто услышав, Фредди перестал сосать и отнял свой маленький ротик от моей груди. Том наблюдал за происходящим с выражением, которым напоминал мне маленького мальчика, ставшего свидетелем волшебства. Я прижала нашего малыша к себе и начала поглаживать его грудь, как учила медсестра, короткими нежными движениями вверх, чтобы успокоить.
– Я так понимаю, ты кое-кому рассказал о моем грязном прошлом.
Он вздрогнул:
– О чем ты?
– Не притворяйся. Оливия и Хьюго все знают.
Казалось, Том испытал облегчение. Возможно, был рад, что все открылось.
– Она предложила нам с Фредди, – продолжила я, – погостить у них несколько дней.
Он нахмурился:
– Зачем?
– Затем, что ты явно не хочешь, чтобы мы были с тобой.
– Это неправда.
– Ты попросил Оливию отвезти меня домой, потому что тебе требуется время подумать.
– Я передумал, – сказал он.
Но я продолжала:
– Так что даю тебе это время. Давай посмотрим правде в глаза, Том. Я не тот человек, каким ты меня считал, когда женился. Я солгала тебе. И мне очень жаль. Но я не хочу, чтобы ты чувствовал себя прикованным ко мне из-за нашего сына.
– Я и не чувствую, – произнес он слабым голосом.
Меня его слова не убедили.
– Думаю, что чувствуешь, – тихо сказала я. – Вообще меня удивляет, что ты сейчас здесь. Так что мы поедем к Оливии на неделю или две. Она сказала, что покажет мне, как ухаживать за новорожденным. А пока нас не будет, ты сможешь принять решение.
Я понимала, что это был один из самых смелых моих поступков. Или один из самых глупых.