Рассвет

– А чему я, собственно, удивляюсь? – пробухтел Чарли. – Знал ведь, что так оно в скором времени и случится.

Я выдохнула.

– Решение окончательное? – сверкнув глазами, грозно спросил папа.

– Я уверена в Эдварде на все сто! – последовал моментальный ответ.

– Да, но свадьба… К чему такая спешка? – Он снова окинул меня подозрительным взглядом.

Спешка к тому, что я с каждым днем приближаюсь к проклятым девятнадцати, а Эдвард навеки застыл в своем семнадцатилетнем великолепии, в котором и пребывает последние девяносто лет. Это не значит, что по моим представлениям, отсюда вытекает необходимость срочно пожениться. Необходимость вытекает из сложного и запутанного соглашения, которое мы с Эдвардом заключили – необходимость как-то обозначить грань, мой переход из мира смертных к бессмертию.

Однако Чарли я этого объяснить не могла.

– Осенью мы вместе едем в Дартмут, – напомнил Эдвард. – Я хочу, чтобы все было… ну, как положено. Так меня воспитали. – Он пожал плечами.

Без преувеличения. Во времена Первой мировой воспитывали и впрямь несколько несовременно.

Чарли задумчиво подвигал губами. Ищет подходящий контраргумент. Хотя какие тут могут быть возражения? «Я бы предпочел, чтобы ты сначала пожила в грехе?» Он отец, у него руки связаны.

– Знал, что так и будет… – снова пробурчал он. И вдруг папино лицо прояснилось, от озабоченной складки не осталось и следа.

– Папа? – Встревоженная резкой переменой, я украдкой глянула на Эдварда, но и по его лицу ничего прочитать не смогла.

– Ха! – Вдруг вырвалось у папы. Меня опять подбросило на диване. – Ха-ха-ха!

Согнувшись пополам, он трясся от хохота. Я смотрела, не веря своим глазам.

В поисках объяснения перевела взгляд на Эдварда и по плотно сжатым губам догадалась, что тот сам едва сдерживает смех.

– Хорошо, давайте! – наконец выговорил Чарли. – Женитесь! – Новый взрыв хохота. – Только…

– «Только» что?

– Только маме сама сообщишь! Я ей и словом не обмолвлюсь. Давай сама как-нибудь! – И комнату снова сотрясли громовые раскаты.

Я в задумчивости застыла перед дверью, улыбаясь воспоминаниям. Конечно, тогда решение Чарли повергло меня в страх. Сообщить Рене! Это же Страшный суд. Для нее ранний брак – худшее преступление, чем сварить щенка заживо.

Кто мог предвидеть ее реакцию? Точно не я. И не Чарли. Элис, возможно, однако ее спросить я не догадалась.

– Ну что сказать, Белла, – произнесла Рене, когда я, запинаясь и заикаясь, выговорила невозможное: «Мама, мы с Эдвардом решили пожениться». – Меня, конечно, слегка задевает, что ты так долго тянула, прежде чем сообщить. Билеты на самолет с каждым днем дорожают. И да, вот еще что, – спохватилась она, – как ты думаешь, с Фила к тому времени гипс уже снимут? Обидно, если на фотографиях он будет не в смокинге.

– Стоп, мам, подожди секундочку! – ахнула я. – В каком смысле «тянула»? Мы только сегодня об-об… – слово «обручились» не шло с языка, – все уладили.

– Сегодня? Правда? Надо же. А я думала…

– Что ты думала? И давно?

– Когда ты приезжала ко мне в апреле, мне показалось, что дело, как говорится, на мази. У тебя ведь все на лице написано. Я тогда ничего не сказала, потому что это ровным счетом ни к чему бы не привело. Ты прямо как Чарли. – Она смиренно вздохнула. – Если приняла решение – точка, спорить бесполезно. И так же будешь идти до конца.

Адалыпе мама произнесла что-то совсем неожиданное.

– Я верю, Белла, на мои грабли ты не наступишь. Понимаю, ты меня боишься сейчас, боишься моей реакции. Да, я много чего высказывала о браке и глупостях – и назад свои слова брать не буду, – но ты пойми, я ведь по своему опыту судила. А ты совсем другая. И шишки набиваешь другие. Зато верная и преданная. Так что у тебя куда больше надежд на удачный брак, чем у большинства моих сорокалетних знакомых. – Рене снова рассмеялась. – Моя не по годам мудрая девочка… Впрочем, тебе, кажется, повезло на такого же мудрого душой.

– Ты… мам, это точно ты? Разве я, по-твоему, не совершаю громаднейшую ошибку?

– Само собой, подождать пару лет не повредило бы. Я еще слишком молода для тещи, не считаешь? Да ладно, не отвечай. Главное не я, главное – ты. Ты счастлива?

– Непонятно. Я сейчас себя как будто со стороны наблюдаю.

Рене усмехнулась.

– Ты с ним счастлива, Белла?

– Да, но…

– Тебе когда-нибудь нужен будет кто-то другой?

– Нет, но…

– Но что?

– Так говорят и говорили испокон веков все обезумевшие от любви подростки.

– Ты никогда не вела себя как подросток, девочка моя. И ты знаешь, как будет лучше для тебя.

Последние несколько недель Рене вдруг с головой ушла в предсвадебные хлопоты. Телефонные переговоры с Эсми, мамой Эдварда, длились часами (судя по всему, размолвок между будущими родственниками не предвидится). Рене полюбила Эсми всей душой – да и кто мог устоять перед моей замечательной уже почти свекровью?

Я смогла вздохнуть свободно. Всю подготовку взяли на себя родственники с обеих сторон, избавив меня от нервотрепки и волнений.

Чарли, конечно, обиделся, но хоть не на меня, и то хорошо. Предательницей оказалась Рене. Он-то рассчитывал на маму как на тяжелую артиллерию, а вышло… Что делать, если решающий способ воздействия – страх перед маминой реакцией – себя не оправдал? Все карты биты, крыть нечем. И вот обиженный папа бродит по дому, бормоча под нос, что кругом враги…

– Папа? – позвала я, открывая дверь. – Я дома!

– Подожди, Беллз, не входи!

– А? – Я покорно замерла.

– Сейчас, секундочку! Ай, Элис, больно!

Элис?

– Простите, Чарли! – зазвенел мелодичный голосок Элис. – Ну, как?

– Сейчас все кровью заляпаю.

– Ничего подобного. Даже царапины нет, уж я бы знала.

– Что происходит? – требовательно спросила я, не отходя от двери.

– Полминуточки, Белла, пожалуйста! – откликнулась Элис. – Потерпи, и тебя ждет награда.

Чарли хмыкнул в подтверждение.

Я начала постукивать ногой, считая каждый стук. До тридцати не дошла, Элис окликнула меня раньше.

– Все, Белла, заходи!

Я осторожно заглянула в гостиную.