Страница 32 из 41
Лёха тяжело задышал, изображая усталость; чуть замедлился; косился на соратников слева и справа, будто показывая надежду на помощь со стороны; чаще предпочитал атаке защиту. Всё это, само собой, не укрылось от внимания Луки. Он пошёл в нападение смелее, сильнее вкладывался в удары. Лёха ушёл в глухую оборону, прикрываясь полупрозрачным волшебным куполом. Лжесвященник с рычанием усилил натиск, и зарубил ещё ожесточённее, когда на магической преграде соперника появились трещины, а сам он со стоном упал на одно колено. Когда в порыве атаки Лука чуть потерял бдительность, Лёха прибегнул к приёму, изобретённому в битве с волколаками.
Голубоватый купол взорвался, но не от ударов, а по воле своего хозяина. Большие и малые осколки полетели в лжесвященника, нанося ему множество ран от головы до ног. Однако немалую часть осколков Лука отбил и пока не получил достаточно тяжёлой травмы, из-за которой не мог продолжать схватку.
Теперь настал черёд Лёхи идти в атаку. Он набросился на окровавленного священника, и потеснил его в сторону алтаря. Кровь заливала глаза Луки, так что он с трудом успевал парировать выпады противника. Не оценивая пространство вокруг, потрёпанный лжесвященник уткнулся спиной в позолоченный ковчег с «мощами». И потому не смог сделать шаг, чтобы уклониться от очередной атаки. Магический клинок Лёхи рассёк грудь Луки. Он зашатался, и упал на колени, уткнувшись лицом в ковчег и оказавшись спиной к противнику.
Лёха не стал играть в благородство, а попросту воткнул меч промеж лопаток врага. Лука захрипел, сплёвывая кровь на ковчег. «Готов, падла! — юноша поглядел на соратников, гадая, кому сейчас больше требуется помощь — Ирине и Олегу или же Евдокии и Весняне?». Наскоро рассудив, что боярин является более приоритетной целью, Лёха дёрнулся к жертвеннику. Но отец Лука ещё не погиб, хоть и получил смертельный удар.
— Древний! — выдохнул лжесвященник, размазывая кровь по ковчегу. — Взывает к тебе… твой верный раб… Душа моя… ничтожна и не годится… для полного возрождения… Но отдаю её без остатка… хватит на пробуждение… Пробудись!
С этим словом Лука испустил дух.
Лёха уже поднимался по амвону, когда ковчег вдруг задрожал, как если бы кто-то брыкался внутри. От его колебаний тело Луки сползло на пол. Лёха остановился у иконостаса и медленно повернулся. В этот момент крышка ковчега со страшным треском взметнулась с такой силой, что проломила крышу храма. Все прекратили бой: боярин, Олег, Ирина, Весняна, Евдокия и даже чудища замерли. Все уставились на ковчег.
Глава 18
— Перебежчик
В зале повисла такая тишина, что, казалось, будто она ощущается кожей. Первый звук, который отчётливо прорезал безмолвие — скрежет внутри открытого ковчега. Лёха надеялся, что его слуху это только чудится, однако скрежетание повторилось. А затем у боковых краёв ковчега показались фаланги пальцев, обтянутые сухожилиями и кусками тёмно-красной плоти. Пальцы вцепились в ковчег, и с этой опорой их хозяин приподнялся.
В каком-то смысле это действительно были нетленные мощи — частично разложившееся останки, высушенная плоть на костяке. Только зелёный огонь, мерцающий в глазницах ожившего трупа, едва ли имел святое происхождение. Он повернулся, обозревая собравшихся, опустил взор на бездыханное тело Луки, а затем взглянул на свои руки.
Всю эту паузу Лёха лихорадочно перебирал в памяти знания, почерпнутые из бестиариев: что за тварь подпадает под описание мертвеца, которому требуются кровавые жертвоприношения? Юноша находил варианты, мысленно цепляясь за них и ощупывая, чтобы вскоре отбросить, но так и не нашёл удовлетворительного ответа.
Мертвец медленно произнёс что-то на никому не знакомом языке, хотя слова, эхом разнёсшиеся в церкви, через несколько мгновений будто проникали в разум и преобразились там в понятную речь:
— Преображение не завершено. Я поднят раньше срока.
— Владыко! — подобострастно крикнул Воротинский. — Враги твои здесь и желают уничтожить тело твоё!
Оживший мертвец оторвался от созерцания высушенных рук, чтобы ещё раз осмотреть собравшихся. Приостановленная схватка возобновилась с новой силой. Боярин замахал саблей, отбиваясь от Ирины и Олега. Монстры попёрли через угасающее у порога пламя, где их вновь встретила Евдокия — у её ног валялось несколько чудовищных тел с раздробленными лапами и головами.
Только Лёха избрал новую цель. Юноша метил магическим клинком в костлявую шею восставшего. Он не выставил руку, чтобы защититься; не попытался увернуться. Восставший только чуть взглянул на Лёху, и клинок увяз в незримой массе. А затем оживший мертвец чуть шевельнул пальцем, и дерзкого юношу кинуло назад, так что он сбил спиной подсвечник. Кем бы ни было это существо, даже в незавершённом и ослабленном виде оно обладало великой силой.
По мановению тонкой руки поднялись убитые культисты и отец Лука. Но воскресли не личности, а только тела стали ёмкостями для колдовской силы. Иными словами, трупы восстали как зомби. Одни пошли к Евдокии, а другие направились к алтарю.
— Что же ты наделал, ирод! — орал Олег, отбивая топором саблю Воротинского. — Хучь разумеешь, кого призвал из преисподней?!
Боярин мстительно усмехнулся и ткнул саблей в сторону Ирины. Ей же пришлось ненадолго отвлечься, чтобы встретить подступающих зомби.
У Евдокии осталось всего два горшка с «греческим огнём». И больше женщина не собиралась сдерживаться в его применении. Один полетел в стену — пламя охватило брёвна и быстро поползло к потолку. А второй горшок Евдокия бросила в существо, до сих пор стоящее в ковчеге. Ёмкость повисла в воздухе в полуметре от восставшего и пламя горящего платка потухло. Затем горшок упал, а когда разбился, то вместе с его осколками по полу разлетелись куски заледеневшего «греческого огня». Столь же играючи восставший расправился с пожаром: призвал заклятье холода, которое так нещадно подавило пламя, что на обгоревшей стене заблестел иней.
Евдокия могла бы ещё долго сдерживать орду из чудовищ и зомби. Если бы восставший не послал в женщину импульс магической силы, который сбил её с ног. Монстры навалились на Евдокию со всех сторон, так что её уже не было видно за гурьбой.
— Дуня! — воскликнула Ирина.
Монахиня бросилась на выручку, и поздно заметила, как восставший метнул зелёный магический шар. Угодив в Ирину, он парализовал её, и девушка кулем покатилась с амвона, чуть не расшибив лоб. Подняться монахиня уже не смогла.
Воротинский не имел сил и времени для сотворения достаточно сильного боевого заклинания, чтобы сжечь врагов, как и не смел надеяться пронзить Олега одним ударом. Однако каким будет упущением не создать чего попроще, пока здоровяк с топором в замешательстве! — понимал боярин. Этим «попроще» стал громовой разряд. На Олега он произвёл тот же эффект, что и заклятье восставшего на Ирину. Глава команды борцов упал как тряпичная кукла.
Восставший воспарил над ковчегом, и медленно опустился костлявыми ногами на пол.
Против всего скопа нечисти остались только Лёха и Весняна. Парень быстро пришёл в себя после столкновения с подсвечником, и уже раздумывал, с какой бы стороны попытать счастья в новой атаке. В воображении Лёха быстро наметил путь: как сделает обманный рывок влево, затем кувырок в противоположную сторону, если восставший или боярин запустят какое-нибудь подлое заклинание; далее прикрыться магическим щитом для подстраховки, решающий выпад — и клинок пронзает рёбра демона.
Только юноша рыпнулся, чтобы осуществить задумку, как получил по затылку нокаутирующий удар, что в зародыше обрубило всю стройную цепочку блестящего плана. Весняна встала над оглушённым Лёхой, потирая ладонь.
Борцы потерпели поражение. Чудовища прижимали Евдокию к земле, ожидая разрешения хозяина, чтобы вдоволь насытиться сочной плотью здоровенной тётки. Зомби вознамерились растерзать беспомощную Ирину. Боярин с надменным видом подходил к обездвиженному Олегу; готовился произнести несколько прощальных фраз, в которых будут как насмешка, так и похвала за дерзкую попытку. А затем можно заколоть врага как собаку…